— Вы войдёте как гвардеец и горничная, — продолжила несколько мгновений спустя связная, пододвинув к себе одну из светящихся банок и разглядывая нечто очень маленькое, зажав это между большим и указательным пальцами. — Гвардейца зовут Ка́эллен, и он служит в королевской гвардии уже тридцать лет. На́рсэвин — горничная — в замке два с лишним года. Они тайно помолвлены; свадьба намечена на середину лета.

Она говорила таким тоном, словно рассуждала о нелицеприятных сторонах какой-то не особо удавшейся охоты. Моруэн списала бы это на зависть, но в голосе красноволосой девушки этого чувства не было — скорее, дело крылось в её подчёркнутой холодности либо к названным людям, либо к запланированному ими событию в целом. Так или иначе, эльфийке не понравилось небрежное отношение связной — сама она относилась к любым незнакомцам преимущественно нейтрально, а свадьбы ассоциировались у неё, как и у большинства эльфийского народа, с чем-то хорошим и приятным, — но высказываться Моруэн не стала, так как в данном случае её задачей было внимательно слушать и запоминать.

— По предварительным расчётам процесс подготовки займёт по меньшей мере три недели. — Кинна, не поднимая глаз, окунула то, что было зажато между подушечками её пальцев, в совсем маленькую коробочку, которую она пододвинула к себе также не глядя. — С утра позавтракайте в «Гусином уголке», закажите напоследок ягоды в мёде. Там же вы получите следующий созерцатель и указание последующего места и блюда.

Связная взяла в руку две тонкие металлические палочки, соединённые на одном конце, и с их помощью аккуратно достала из коробочки кусочек тончайшей материи, похожий на отлежавшуюся в слегка вязкой жидкости бумагу. Его она положила на кусок ткани, который расстелила на «столе» перед собой, после чего просто принялась ждать. За всё то время, что эта штука, видимо, высыхала, она сказала только одно:

— Пусть аруанкай сходит на Малый рынок в южной части города и купит у торговца в красном головном уборе длинные сапоги, обшитые тканью, — так вы получите карту. Чтобы не ошибиться, он должен получить в ответ на: «Надеюсь, хоть здесь меня не обманут!» — слова: «Да разве я хоть раз кого-либо обманул?!» Именно в такой последовательности и с улыбкой на лице.

На этот раз Моруэн даже не стала кивать — просто стояла, скрестив руки на груди, возле лестницы и смотрела на красноволосую до тех пор, пока та не завершила своё дело. Напоследок Кинна сложила кусочек материи, спрятала его в другой маленькой коробочке, которую запросто можно было запрятать в обычном рукаве, и приблизилась к эльфийке, остановившись прямо перед ней. Она смотрела в глаза Моруэн, не обращая никакого внимания на аруанкая, чья тень падала на неё саму. Свечение, дотягивающееся до них, ложилось на часть лица связной, словно искривлённая бирюзовая ладонь, стремящаяся накрыть его. Кинна, приподняв голову, столь пробирающе глазела на остроухую, что той стоило больших трудов не отпрянуть. Через мгновение, показавшееся ей очень долгим, красноволосая протянула ей коробочку, на которую Моруэн взглянула медленно и тягуче, одновременно не желая отвлекаться от чужого пристального взгляда и чувствуя потребность хоть как-то уклониться от него.

— На падение врага, — произнесла связная гораздо тише, чем всё то, что прозвучало с её уст до этого.

Это были антарийские слова, пусть и произнесённые на имперском языке; услышав их, эльфийке стало сильно не по себе.  Несмотря на трудный жизненный путь, у неё не было истинных врагов, и потому эта фраза была чужда ей — тем не менее, даже с учётом этого, Моруэн восприняла её как нечто, несущее в себе неоспоримую угрозу и опасность. Ей не хотелось произносить ничего подобного, но Кинна продолжала смотреть на неё, и сам её неуклонный взгляд подталкивал эльфийку к действию. Поддавшись негласному требованию, остроухая взяла протянутую к ней коробочку и взглянула связной в лицо. Когда-то одна женщина — такая же бродяга, какой была и Моруэн, — дала ей совет, заключавшийся в том, что в напряжённые моменты, когда что-то тебя пугает, нужно собраться и начать устрашать больше, чем ты испытываешь это чувство на себе. Эльфийка умела это делать. Большинству людей в целом не нужно много делать, чтобы напустить на себя угрожающий вид: достаточно лишь расслабить лицо и слегка нахмурить брови, попутно воображая, как ты отталкиваешь противника одним только своим взглядом. Моруэн так и вовсе имела весьма необычную внешность, способствующую тому, чтобы в случае необходимости её лицо приняло тревожащее окружающих выражение.

Вспомнив все полученные некогда советы и свои старые привычки, а также несомненно воздвигнув в уме в качестве маяка ту самую цель, что вообще привела её сюда, эльфийка ненадолго поборола настойчивое внутреннее сопротивление и, никоим образом — как ей показалось — не уступив связной, произнесла холодно и ровно:

— На падение врага.

Занимаясь любым важным делом, прежде всего необходимо строго придерживаться должной концентрации — Криандра знала это с тех самых пор, как начала осознавать себя и перешла от ни к чему не обязывающих игр к более серьёзным задачам, и впоследствии у неё редко случались проблемы на данном поприще. Она умела с лёгкостью переходить от одной вещи к другой, работать при наличии каких-то посторонних шумов и не отвлекаться, если требовалось сосредоточить своё внимание на чём-то конкретном. Это нельзя было назвать её врождённой способностью — скорее, зеленоглазая развила её в себе путём долгих лет кропотливых занятий, и как результат — она могла гордиться тем, что порученное ей дело от начала до конца будет проделано со всей ответственностью и тщательностью. Но прямо сейчас, выполняя, без сомнения, очень важное и серьёзное поручение, Криандра буквально ощущала расслоение своего собственного внимания. Неизъяснимым образом эта отвлечённость не мешала ей делать своё дело правильно и аккуратно. Да что уж там! Быть может, она даже способствовала этому. Ведь, сконцентрируйся зеленоглазая на своей задаче так, как она привыкла это делать, ей бы пришлось окунуться в омут эмоций и чувств, которые ей совсем не хотелось испытывать в этот погожий летний денёк, в котором июньское солнце щедро, но без преувеличения согревало узкую дорожку, окружённую пышущей цветом зеленью. Взгляд Криандры колыхался из-под прикрытых век, всё время устремляясь к растущему на обочине кипрею с его тёмно-розовыми, почти лиловыми цветками, и в эти крошечные мгновения ей казалось, будто она взаправду способна отрешиться от всего; но этого всего было слишком много, чтобы ей в действительности удалось отбросить его. Стоило зеленоглазой на миг отпустить это притворное состояние безучастности по отношению ко всему, как сцены произошедшего начинали жалить её, оставляя следы, к которым не приложишь припарку и не изведёшь другими привычными методами.

— Плирр.

Криандра мигом перенаправила взгляд обратно на невысокую баночку без крышки, которую держал в приподнятой руке чародей. Сделав вид, словно она не замечает ничего на этом свете, кроме этого предмета, зеленоглазая запустила в него два пальца, не став погружать их полностью, а лишь соприкоснувшись с содержимым сосуда, после чего поднесла их к лицу антарийца. Три безобразных борозды разной длины пересекали его, затрагивая губы, нос и область вокруг левого глаза. Когда Криандра смотрела на них, то первым делом вспоминала существо, которое нанесло чародею эти три раны, но в её воспоминаниях оно было укутано густой тьмой, в которую был погружён лес той ночью, так что в её воображении она видела лишь только его очертания — но рука с пальцами, частично преображёнными в когти, представала перед её внутренним взором очень чётко и детально. Когда же она начинала присматриваться к следам той схватки, ныне крепко отпечатавшимся на лице антарийца, то вспоминала ещё кое-что: буйство теней и отблески пожара у себя под ногами, пышущий в спину жар и накалившиеся докрасна пальцы чародея, скользящие по неровным краям полученных ран. «Они загноятся», — сухо пояснил он и собственноручно прижёг каждую, сжав зубы и слегка подрагивая головой. Никто не заставлял Криандру смотреть на это, но она до последнего не отводила от него своего взгляда, как и антариец — своего, глядящего ей в ответ. Это были одни из самых жутких гляделок, в которых зеленоглазой только доводилось участвовать, и с тех пор она нечасто заглядывала ему в лицо — преимущественно лишь только тогда, когда от неё требовалось помазать прижжённые борозды лечебной паутиной — клейким алхимическим веществом, похожим на то, что производят пауки, но имеющим некоторые отличия, в число которых входил едва заметный синеватый оттенок. Криандра узнала об этом средстве ещё в Вэ’эвар Эйдуре, когда подготавливалась к своей роли будущей лекарши — те знания закрепились в ней прочнее, чем она могла бы подумать, — и потому ей оставалось неясным, чего хотел добиться его применением чародей, так как, по её мнению, в его случае паутина могла лишь частично снять воспаление; но зеленоглазая так или иначе должна была тщательно промазывать каждую рану по несколько раз за день, словно это служило главным условием тому, чтобы изувеченный антариец однажды мог проснуться со своим прежним лицом. Обманывал ли он себя или действительно на что-то рассчитывал — Криандре это было безразлично. В этом деле, как и во многих других, она предпочитала оставаться андэран, которые лишний раз ни о чём не спрашивают.