— Кэ́ррилль, — произнесла она столь же отчуждённо, как и выглядела, очевидно, обращаясь к служанке, потому как та выступила на шажок вперёд, — проводи гостей в столовую. — И, повернув голову в сторону целительницы, добавила чрезвычайно официально: — Моргина…
Её взгляд указал в сторону. Трина, проследив за ним, почувствовала испуг: неужели им предстояло разделиться? Она искала совета у эльфийки, но та смотрела прямо в глаза приятельнице, сжав губы в тонкую полоску и не отвлекаясь. Затем, будто выходя из-под чар, она взглянула синеглазой в ответ и сказала:
— Идите.
Это должно было стать напутствием, но голос Моргины неуловимо преобразился, переняв стальные нотки у хозяйки дома и произнеся это слово скорее как приказание. Трину такая перемена заставила серьёзно забеспокоиться, и она моментально оробела пуще прежнего. Едва ли она вообще сдвинулась бы с места, если бы Эмироэль не коснулся её руки и не позвал за собой куда как мягче.
— Ты скоро вернёшься? — всё же сумела выдавить из себя, пусть и испуганно, Трина, не отводя глаз от целительницы.
Ответный взгляд Моргины, в котором она рассчитывала увидеть хотя бы искорку потепления, не утешил, а ещё больше смутил её.
— Ступай, — тем же тоном повторила эльфийка.
Эмироэль уже не просто касался, а держал синеглазую за руку, тяня её за собой. Трина нехотя поддалась ему, но не перестала смотреть на целительницу, даже рискуя запнуться обо что-то и упасть. Ей пришлось пойти вслед за своими спутниками, и она сделала это даже вопреки сильнейшему желанию поступить иначе, но на каждом шагу вместе с сердцем в её груди колотилось чувство, твердящее, что что-то было не так, и на этот раз — Трина была в этом совершенно уверена — оно имело под собой самую что ни на есть реальную основу.
Моргина проводила своих подопечных долгим и, казалось бы, равнодушным — к их замешательству — взглядом, при этом ощущая всеми своими внутренностями, что она должна была бы поступить иначе. Должна была бы… но не могла. В этот дом, бывший некогда учебным заведением, она ступила совершенно другим человеком, имеющим куда больше общего с тем, какой она была много лет назад, чем с той, кем являлась сейчас. Впрочем, не смесь ли прошлого, настоящего и надежд на будущее составляло личность каждого?.. Как бы там ни было, но целительница не могла демонстрировать своей привязанности к тем, кого привела в это место. Эта необходимость выдерживать дистанцию вовсе не являлась частью давно продуманного плана, а возникла сама по себе, когда Моргина переступила порог выглядящего в чём-то даже чересчур роскошным жилища своей давней знакомой. Адрайн, вопреки ожиданиям целительницы, лишь немногим поубавила свои эмоции, даже не потрудившись скрыть под наигранной приветливостью своё истинное отношение. Возможно, Моргине стоило предупредить своих спутников о том, что старые знакомые не всегда подразумевают добрых друзей, но было уже слишком поздно менять свои решения. Скорее всего, глубоко внутри себя, за гранью осознанности, она не хотела, чтобы знакомство заклинательниц и её ученика с Магопевчей было слишком продолжительным, и оттого она практически ничего не рассказывала им ни о предстоящей встрече, ни о подробностях данного визита, ограничившись лишь смутными пояснениями о цели проделанного ими путешествия на восток. И, судя по тому, как Адрайн встретила их, она тоже не горела желанием растягивать проведённое вместе время — так что хоть в чём-то они сходились.
Словно бы говоря: «Туда!» — хозяйка дома повторно указала кивком нужное направление. Моргина отметила взглядом её не выражавшее ни капельки дружелюбия выражение лица и развернулась, чтобы проследовать в указанную сторону. Наёмник, представавший в виде элитного телохранителя, обогнал её незадолго до того, как целительница приблизилась к двери, и открыл её перед обеими эльфийками. Моргина остановилась, пропуская Адрайн вперёд себя, и Магопевчая ловко прошла в просторное помещение мимо неё с таким видом, словно её гостья была оказавшимся не на своём месте предметом интерьера; целительница, в свою очередь, втянув в себя сладчайший аромат очень качественной ароматной воды, скользнувший вдоль её ноздрей, невозмутимо двинулась вслед за хозяйкой дома, помня некогда данное матерю наставление: «Твоя гордость — это та вещь, уязвить которую по-настоящему можешь лишь ты сама».
Тем не менее первые мгновения, проведённые наедине с Адрайн, дались Моргине тяжело. Охранник, по кивку Магопевчей, удалился за дверь, и целительница, не знающая, с чего бы ей начать один из важнейших и в то же время сложнейших разговоров в своей жизни, просто углубилась в помещение, водя взглядом по высоким потолкам и откровенно дорогой меблировке. За плотными занавесками и украшающими окна портьерами едва угадывалась улица — равно как Моргина, так и люди снаружи вряд ли могли увидеть друг друга, но целительница имела возможность разглядеть хотя бы их силуэты. Интересно, какой была затея Адрайн, выбравшей всю эту обстановку? Хотела ли она скрыть себя или руководствовалась желанием оградиться от окружающего мира, одновременно оставаясь его частью и в то же время существуя отдельно от него? Вероятно, правильным ответом были оба варианта, и Моргина могла всё это понять — ведь когда-то ей хотелось чего-то подобного; правда, в отличие от её давней знакомой, мир так и не позволил целительнице уединиться.
— Ты хорошо устроилась здесь, — без тени какого-либо упрёка произнесла она, оборачиваясь к хозяйке дома и обводя взглядом комнату, когда-то вполне возможно исполнявшую роль учебного помещения, а ныне являющуюся чем-то наподобие личного кабинета.
Адрайн, глядя ей в ответ и держа руки скрещенными на груди, сузила глаза в искренней неприязни.
— Не заговаривай мне зубы, Моргина, — с резкостью, достойной беседы двух заклятых неприятелей, сказала Магопевчая и, прежде чем целительница успела вставить хоть слово, переводя их разговор в более благоприятное для неё русло, опустила руки и затем вытянула одну из них вперёд, промолвив гневно и тревожно: — Кого ты привела в мой дом?!
Под влиянием силы беловолосой эльфийки, которую та перестала сдерживать, её предплечье с широко расставленной пятернёй моталась так, словно её кисть являлась бубном в руке музыканта, решившего выжать из себя самый быстрый ритм игры за всю свою карьеру. Моргина, раскрыв глаза до предела и почти не моргая, без единого звука наблюдала за проявлением магического чутья Адрайн до тех пор, пока та вновь не подавила его.
Ненадолго между двумя женщинами воцарилась мёртвая тишина — и только их взгляды, обращённые в глаза друг друга, начали перекрикиваться ещё до того, как раскрылись их уста.
— Ты и сама знаешь, — разбили, наконец, это мгновение напряжённого молчания неприятно спокойные слова целительницы.
Магопевчая рванулась в полуобороте, отворачиваясь от неё как от чего-то, что ей захотелось стереть из своей памяти и из своей жизни в сию же секунду; но Моргина не была наваждением или какой-то досадливой мыслью — она была человеком, даже выкинув которого за пределы своего дома, Адрайн едва ли смогла бы справиться с той новой картиной окружающей действительности, которую принесла вместе с собой наименее желанная ею гостья.
— Нет, — произнесла она через плечо, отвергая то, к чему не хотела быть причастной.
Моргина сперва промолчала, но затем, найдя подходящие, как ей казалось, слова, сказала:
— Никто ещё не преодолел своих испытаний, просто закрыв перед ними свои глаза.
— Замолчи! — вновь оборачиваясь к ней, рявкнула Адрайн. — Как смеешь ты приходить в мой дом, уверенная, что я в очередной раз подчинюсь твоим прихотям?!
— Это не прихоти, — не повышая голоса, всё же решительно возразила целительница.
— А что это?! — не унималась Магопевчая, пугающе быстро перейдя с крика на низкий, сочащийся злостью тон. — Кто дал тебе право распоряжаться судьбами всех вокруг?! Кто заверил тебя, будто ты вправе решать, что и для кого будет лучше?!
Моргина ненадолго опустила голову, поставленная в тупик проницательностью Адрайн. И правда, именно этим она хотела объяснить свои действия: необходимостью брать на себя ответственность и идти тем путём, который в результате приведёт к наилучшему исходу для окружающих. Эта способность давней знакомой предугадать её речь поразила целительницу: они не виделись столько лет, а Магопевчая до сих пор помнила, как рассуждала и какими словами она говорила когда-то…