— Сейчас пересечём этот квартал, — спокойно ответила целительница, — выйдем на большую улицу и окажемся практически на месте.

Трина кивнула, чувствуя, как от волнения у неё затекает шея, и, опустив голову, постаралась думать о чём угодно, лишь бы только не о предстоящей встрече. Оглянувшись на Эмироэля с Родой, она представила, что́ будет готовить на ужин и какие косы заплетёт перед сном, чтобы волосы с утра выглядели красивее, — и на самом деле это помогло. Как-то, когда они с мамой сидели с утра на кухне, она зачитала вслух статью, в которой говорилось, что человек не способен концентрироваться более чем на трёх вещах одновременно. С тех пор этот совет не раз выручал Трину, и сейчас она вновь решила прибегнуть к нему, задвинув мысли о том, что её беспокоило, раздумьями о повседневных занятиях, которые доставляли ей радостные ощущения.

Впрочем, когда они вышли на ту самую улицу, о которой ранее упоминала Моргина, всё внутри синеглазой заново перевернулось, да ещё и с более широким размахом. Она снова оглянулась на Эмироэля и тяжело втянула в себя воздух, чувствуя, как от волнения начинаются «бегать» её пальцы — подтянув руки вглубь рукавов куртки, она постаралась это скрыть, но увереннее от этого чувствовать себя не стала. «Всё будет хорошо, — успокаивала она себя, — скоро всё закончится». А тем временем её судьба, не заставляя звать себя дважды, не преминула пойти ей навстречу большим угловым домом, показавшимся за ближайшим перекрёстом. Это было большое здание, не уступавшее по высоте окружавшим его жилым постройкам, насчитывающим по пять этажей, но, судя по рядам огромных арочных окон, внутри этого таковых было всего три, но Трина даже с трудом представляла — каких! Даже снаружи это место производило внушительное впечатление: внешняя стена была выложена из маленьких белых, точно пух, кирпичей — этот цвет перебивался оттенками серого лишь на пилястрах и прочих небольших выступах; в узких нишах между окнами были размещены статуи в виде молодых эльфов и эльфиек, — они выглядели очень красиво, но их позы не позволяли догадаться, отображали ли они реальных людей или некие образы; сами же окна имели внутри себя светлые деревянные рамы и были полуприкрыты изнутри тяжёлыми тёмно-синими портьерами. Трине причудилось, будто за ними мелькнула какая-то фигура, идущая вслед за ними, но она исчезла из виду, как только они подошли к высокой, но не такой уж широкой белой двери, отделанной металлом золотистого цвета.

Взглянув поочерёдно на каждого из своих спутников, Моргина сделала шаг в сторону главного входа, частично скрывшись в тени неглубокой ниши, и, почти одновременно с тем, как Трина задержала дыхание, постучала в дверь с помощью изящного дверного молотка.

— Это Моргина, — коротко сообщила она немногим спустя, хотя изнутри не последовало никакого ответа.

Трина уже было решила, что встреча вновь не состоится — такое уже было однажды: в ту ночь, когда они пришли в город, целительница сразу повела их к дому своей знакомой, но вышедшая через чёрный вход служанка сообщила, что госпожа Мор пока не может принять их в силу своего отсутствия. Моргина приняла это сообщение с весьма хмурым видом, после чего они принялись в спешке искать себе ночлег, но на этот раз она выглядела совсем иначе — при взгляде на неё чувствовалось, что сегодня она никуда уходить не намерена.

Возможно, им было суждено встретиться с госпожой Мор или же дело действительно было в решительности целительницы, но минуту спустя главная входная дверь приоткрылась, и в небольшой возникшей щели показалась всё та же служанка: это была женщина средних лет с каштановыми волосами, наполовину заколотыми и наполовину распущенными, одетая в длинное платье из материала, внешне похожего на велюр цвета рубинового вина, которое Трина не постыдилась бы надеть на какое-нибудь важное мероприятие — скромный покрой полностью компенсировался общим благородным видом данного наряда. Взглянув на Моргину, она открыла перед ними дверь и произнесла:

— Прошу, проходите и следуйте за мной.

Несмотря на то, что её слова были вежливы, Трине показалось, будто их, наоборот, хотели бы выпроводить ещё до того, как они зайдут внутрь. Тем не менее Моргина, приняв очень серьёзный вид, переступила порог, и уже секунду спустя последовавшая за ней синеглазая девушка оказалась вместе с целительницей в огромном, начищенном до блеска вестибюле. Весь вечер и половину ночи Трина готовилась к этой встрече: она не только вымыла и вычистила всю одежду вместе с обувью заодно, но и потратила несколько часов на то, чтобы сделать себе подобающую такому событию причёску. Да что уж там — она даже слегка подкрасилась теми крохами косметических средств, которые удалось выпросить у служанок в том доме, где они ночевали! И вот теперь, зайдя внутрь этого бесподобно роскошного жилища, Трина чувствовала себя самой настоящей оборванкой, не достойной двинуться ни на шаг далее. Моргина же, уверенно шедшая впереди, вынудила её стронуться со своего места, где она замерла ненадолго, и пройти ещё немного вглубь просторного помещения. От обилия вещей, на которые можно было обратить внимание, самым настоящим образом разбегались глаза: тут были и сверкающие подставки для свечей, и любопытные картины в золоченных рамах, и огромная прозрачная люстра над головой, в которой скорее всего зажигался магический огонь. Интерес Трины привлекли даже настолько чистые и гладкие полы, будто бы отлитые из смолы, что в них можно было смотреться почти как в зеркало.

Но самое необычное ждало её впереди.

Служанка, держа руки сцепленными перед собою, привела их к тому месту, где начиналась широченная двухмаршевая лестница с промежуточной площадкой и мягкими ступенями, ведущая к антресоли на втором этаже и затем уходящая ещё дальше, ввысь. Трина полагала, что хозяйка дома спустится к ним оттуда, а потому оказалась застигнутой врасплох, когда та на самом деле объявилась выйдя из коридора, расположенного в сторонке и тем самым скрытого громадной лестницей. Синеглазая быстро опустила голову, отвлекаясь от плоского квадратного зенитного фонаря, прилепливаясь взглядом к ней. Первым, что бросилось в глаза, было то, что госпожа Адрайн — а кем бы ещё могла оказаться эта женщина, с виду ровесница Моргины? — была немногим выше самой Трины и обладала подчёркнуто изящной фигурой. Весь её облик передавал неимоверное сходство с этим домом: у неё были красивые черты лица, смуглая кожа и снежно-белые волосы, в том числе — ресницы, обрамляющие ярко-синие глаза, и ухоженные брови. Взамен любым причёскам она позволяла своим волосам ниспадать гладким и совершенно прямым — не считая небольшой «лесенки» спереди — каскадом, почти дотягивающимся до середины её талии, — и выглядела при этом отнюдь не неряшливо, а великолепно. Из одежды на ней было обтягивающее белое платье с сильно расширяющимся над коленом подолом и тугими длинными рукавами, а также короткая не застёгивающаяся жилетка морозного серого цвета со стоячим воротником, украшенная по краю россыпью сверкающих мелких камушков. Саму себя госпожа Адрайн украсила широким колье, по всей видимости — из белого золота, с вделанным в него большим овальным драгоценным камнем, жёлтым, как спелый лимон, и сопровождённым несколькими камнями помельче и немного другой формы, и вдобавок к этому — элегантным колечком на правой руке, несомненно изготовленным в комплекте со всем остальным.

Словом, Трина была совершенно очарована дороговизной и утончённостью того образа, в котором предстала перед ней хозяйка дома, на несколько мгновений полностью вышибив из головы растерявшейся девушки все остальные мысли — и даже способность заметить сопровождавшего её мужчину в сияющем доспехе, украшенном тканями, но при этом не носящего шлема. Его причёсанные тёмные кудри, касающиеся плеч, лишний раз намекнули Трине о том, что всё в этом месте подлежало строжайшему порядку — который она своим присутствием могла нарушить. Может, поэтому выражение лица госпожи Адрайн было таким холодным, когда она обвела взглядом потрёпанных дальней дорогой гостей, топчущихся в её чудесном, ненавязчиво пахнущим чем-то приятным холле?..