— Открывай! — затребовали по-антарийски с той стороны, и стало понятно, что, не будь между ними никакой преграды, им бы с незнакомкой сильно не поздоровилось бы.

— Моего господина нет на месте, — собравшись с духом и подойдя вплотную к двери, постаралась ответить максимально ровным тоном Криандра, используя тот же язык.

Вскоре ей пришлось отойти на пару шагов, так как человек, остающийся в коридоре, не собирался сдаваться и продолжил молотить по преграде, выкрикивая свои требования. Всё это время зеленоглазая без движения стояла возле входа, прижимаясь плечом к прохладной стене и боясь пошевелиться; незнакомка, прячущаяся под кроватью, тоже не издавала ни малейшего признака своему присутствию. Спустя минуты две-три настойчивость изменила антарийцу, и вдруг всё затихло, но и тогда Криандра боялась что-либо делать. Как только оцепенение чуть-чуть спало, она сделала пару шагов в глубь комнаты, но затем развернулась и снова приблизилась к двери, чтобы выбрать из скважины ключ, — но стоило зеленоглазой коснуться его, как вновь раздался стук — на сей раз это были всего лишь два чётких удара кулаком.

— Говорю же, — повторила прежним усиленно сдержанным тоном Криандра, — моего господина нет на месте.

Сердце её замерло, гадая, когда уже этот человек сдастся и уйдёт насовсем: из-за пережитого переполоха ей казалось, что вся эта ситуация продолжается уже не первый час.

— Я в курсе, — ответил, используя имперский язык, голос из коридора — и он был хорошо знаком зеленоглазой, которой после услышанного не оставалось ничего, кроме как обхватить ключ и легонько подтолкнуть дверь.

Когда чародей пересёк порог и зашёл внутрь, Криандре показалось, что кофта намертво прилипла к её спине — не из-за того, что мокрые волосы промочили ткань, а из-за холодного пота, на который её пробило. Всеми силами она пыталась потратить вытекающие сквозь её пальцы секунды, чтобы найтись с каким-нибудь решением; при этом она взяла себя в такую узду, что ничто не заставило бы её взглянуть сейчас на свою кровать, под которой пряталась непрошенная гостья. Такое поведение само собой выглядело подозрительным, но зеленоглазая надеялась, что антариец спишет всё на её личные неприятности — учитывая её «послужной» список в данной области, поверить в такое было бы несложно.

— Я, конечно, предполагал, что ты весьма обучаема, но, должен признать, твои успехи превосходят любые ожидания, — на короткое мгновение оглянувшись на неё, заметил чародей и сразу же прошёл к письменному столу.

Криандра прокляла тот момент, когда ей вздумалось отвечать незнакомцу в коридоре на том же языке, на котором к ней обратились, но тогда ей казалось, что таким образом она заставит его поскорее уйти, только вот это вылилось в огромную проблему — одну из многих, при одной лишь мысли о которых у неё опускались руки. Как теперь объяснить, откуда у неё взялись такие познания в антарийском языке? Учебник, лежавший в сторонке от всех остальных книг, она пока ещё даже не открывала, а если бы и открыла — многому ли сумела бы научиться за те короткие мгновения, когда чародей не следил за ней? Выходит, что единственным вариантом было сказать, что она соврала ему прежде, когда он спрашивал, какие языки она знает, но Криандра не хотела раскрывать столь ценную карту, а значит, ей нужно было как-то вывернуться…. Она, возможно, даже сообразила бы — как, но все её мысли были в первую очередь заняты незнакомой ей девушкой, чьё нахождение в этой комнате подвергало их обеих страшной опасности. Каждую секунду, что антариец проводил вместе с ними, зеленоглазая тратила на судорожные поиски вариантов, как спровадить его отсюда хотя бы ненадолго, но, судя по тому, как он вёл себя, никуда отлучаться в ближайшее время он не собирался.

— Есть ли у Вас какие-либо пожелания, marra-na? — проявив небывалую для себя инициативу, спросила Криандра.

Этим вопросом она хотела застрелить сразу двух зайцев: сделать вид, что она старается перевести неудобную для себя тему на что-либо другое, и по возможности заполучить шанс покинуть комнату и учинить за её пределами что-нибудь такое, что заставило бы чародея выйти к ней, — но он на это попросту не клюнул. Не спеша с ответом, он отодвинул второй стул от письменного стола, развернул его в обратную сторону и присел, взвалив одну ногу на другую и сложив на них обе руки.

— Есть, — ответил он, глядя ей в лицо. — Хочу, чтобы перед тем, как мы приступим к самому интересному, ты постаралась и объяснила, какая такая высокая или напротив — безалаберно глупая — мысль сподвигла тебя впустить в мои покои постороннего человека.

Если бы установившаяся тишина была хоть чуточку глубже, в ней можно было бы расслышать, как со свистом ухает, улетая в пропасть, всё Криандрино нутро. Ещё этим утром ей казалось, что всё пошло на лад — она даже осмелилась представить себя прежним человеком, и вот, всё возвращалось на свои места. Травяной запах, исходящий от волос зеленоглазой, превратился в её ноздрях в запах горелого — в тот самый смрад, который она чувствовала в день первой личной встречи с чародеем, — и эмоции в её груди начали проклёвываться всё те же. Дерзнув задержаться взглядом на его персикового цвета глазах, Криандра увидела в них отпечаток всего, что ей пришлось пережить, находясь обок него: первая ужасная неделя в антарийском лагере, бунт пленников, гибель целителя, море тканевых цветов, и снова неизменность невольничьих будней, заговор смельчаков, её осечка, та́ящая реальность и пробуждение под открытым небом, мимолётный вкус недостижимой свободы, почти что смерть при попытке бегства, запрятавшееся в лесах заброшенное хозяйства, тихий ужас живущий в нём, ночь, когда она с Торккой сражались за свою жизнь, тьма и много пламени, наконец — новое место, где обо всём этом можно было попытаться забыть, бегущая по дозорному пути девушка, вскрик, стук, дом, книги и тёплая вода по всему бесконечно уставшему, избитому, изпереживавшемуся телу… Криандра опустила глаза, переводя взгляд с лица чародея на свои пальцы, на которых уже успели отрасти новые ногти — но, глядя на них, она всё равно помнила, какими они были всего несколькими неделями ранее и почему. Мази, которые дал ей антариец, оказались действенными и хорошо помогли, но его милость всегда была недолгой и не превышала долю необходимого. Здесь, в этом городе, он слегка расширил пределы допустимого в отношении неё, но зеленоглазая сильно ошиблась, решившись допустить, что ошейник, за который некоторое время не дёргали с былой силой, можно списать со счетов. Никогда ей не быть свободной, никогда не перестать трястись за каждое совершённое верное дело, пока ею руководит кто-то другой.

— Выползай, — продолжая смотреть на Криандру, произнёс чародей, — пока я даю тебе возможность сделать это самостоятельно.

Зеленоглазая застыла на месте, боясь сразу за двоих — и за себя, и за девушку, прятавшуюся под кроватью. Каково было ей в эту минуту? Наверняка она либо оцепенела от страха, либо из последних сил сдерживала дрожь, чтобы мебель над нею не заходила ходуном, — Криандра не могла позволить себе обернуться и взглянуть в её сторону, до последнего надеясь, что всё чудесным образом обернётся к лучшему, но так могло случиться лишь только в том случае, если бы сейчас кто-то внезапно позвал куда-нибудь антарийца, державшего её под прицелом своих глаз, или если бы вдруг открылось, что в стене возле кровати есть отверстие, через которое можно пролезть наружу. Но ничего не поменялось: в комнате стояла ощутимо накаляющаяся тишина, и чародей выжидал, даже и не сомневаясь, что в его покоях пребывает кто-то лишний.

— Плирр, — добавил он спустя полминуты, — ты, как хорошая андэран, должна знать своего хозяина. Что бы ты сказала, попроси кто-нибудь рассказать обо мне, при этом соблюдая условие: упомянуть не более одной вещи?

Криандра подняла глаза на уровень его груди, но заглядывать ему в лицо не стала. Было бы в самый раз, если бы прямо сейчас под её ногами разверзся бы пол, и по пути к первому этажу она развеялась бы подобно пыли на ветру — но вероятность подобного была крайне мала, и зеленоглазая уже и не надеялась, что случай спасёт её от необходимости принимать непосредственное участие в происходящем. Некогда — не без помощи антарийского окружения — осознав собственную беспомощность, она не хотела становиться участницей каких-либо событий, потому что это означало взять на себя ответственность, которую ей было не под силу нести. Можно было бы решить, что чародей словесно забавляется, но он делал именно это: перекладывал груз последствий за то, что случилось, и то, что только должно было случиться, на неё. Будь зеленоглазая менее совестливым человеком или если бы ей попросту удавалось отображать более правдоподобное равнодушие, он бы не стал истязать её принятием таких серьёзных решений. По сути, прямо сейчас судьба запрятавшейся в этой комнате незнакомки зависела от того, что она скажет, и вариантов у Криандры было много — но выбирать нужно было быстро, а это не способствовало мудрому подходу. Что могло спасти ситуацию для них обеих? Изловчиться, пойти на обман? Сознаться во всём, рассчитывая на снисхождение, которое должно было взяться неизвестно откуда? Обвести чародея вокруг пальца или вынудить его пойти по мягкому пути решения проблемы было невозможно, потому как зеленоглазая не располагала ни тем, что могло бы быть ему необходимым, ни тем, чего он мог бы хотеть. С ним нельзя было договориться — ровно так же, как и с пламенем костра, в который тебе не свезло споткнувшись упасть. При таком раскладе выход был только один.