Не показывая ни возможного напряжения, ни интереса принцесса спустилась на нижний этаж замковой постройки, прошла несколькими коридорами до высоких дубовых дверей с узорами и остановилась, дожидаясь, пока стража не откроет их перед нею. Сразу за ними находился Малый въездной двор — место, откуда обычно начинались любые поездки представителей монаршей семьи и тех, кого им было угодно взять с собой. Младший капитан, по правде говоря, ожидал увидеть кого-то, кто только что приехал или же напротив — собирался уезжать, но оказался неправ в обеих своих версиях.

Её Высочество вышла наружу, тут же попав под яркие солнечные лучи — день постепенно клонился к своему завершению, но погода оставалась всё такой же, какой была с самого утра. Спустившись по нескольким длинным и невысоким ступенькам к выстеленной мелким камнем площадке, она направилась прямиком к одному из распорядителей королевского Двора, который, очевидно, и дожидался её. Принцессу Элштэррин, как и водится, он встретил вежливой улыбкой и поклоном — и то и другое она, возможно, даже пропустила бы мимо внимания, если бы не нормы приличия.

— У тебя есть дело ко мне? — спросила она, заводя разговор.

Было заметным, что принцесса не в восторге от происходящего; быть может — решил Ильвран, — причина крылась в том, что её ожидания не соответствовали действительности, но делать какие-то выводы было ещё рано, ведь ничего толком не успело проясниться.

— Ваше Высочество, — начал распорядитель, — я послан сюда, чтобы передать Вам, что Его Величество король Олдрэд…

Младший капитан, имевший возможность наблюдать за принцессой в открытую, так как для глаз посторонних его взгляд был сокрыт под шлемом, пристально вгляделся в неё, пытаясь разгадать ход её мыслей. В последнее время — а точнее с тех пор, как столичный замок стал для Её Высочества постоянным местом жительства, — упоминание короля не всегда радовало принцессу. Так и на этот раз: она придерживалась официальности в своём поведении и выглядела так, словно выслушивала речь иноземного посла, исходя из своего долга, но отнюдь не потому, что ей этого сильно хотелось. С другой стороны, она, по крайней мере, не демонстрировала своих расстроенных чувств, которые преобладали в ней с момента ссоры с прадедом, и это было верным шагом, потому как он оставался её королём. Дети могут обижаться на своих родителей, и внуки — на прародителей, но принцессе нельзя было забывать, что её прадед — не простой человек, впрочем, как и она сама.

— …выражает свою надежду, что в скором времени у Вас будет возможность насладиться поездкой за пределами столицы, и потому ему угодно преподнести Вам этот подарок.

По принцессе — как бы она ни пыталась это скрыть — всё же стало видно, что эти слова её взбудоражили: она стояла, сцепив перед собой руки, как обычно делала, когда волновалась. Строгое выражение лица разгладилось, давая понять, что обида на мгновение отступила — как и всякая юная девушка, Её Высочество тоже не могла оставаться равнодушной перед обещанием подарка, особенно если учесть, что в качестве дарителя выступал сам король — а его подарки всегда были отмечены щедростью и знанием того, что любит его правнучка.

По знаку распорядителя, который он подал людям, находившимся за высокой полой аркой в каменной стене, что ограждала Малый въездной двор с двух сторон, навстречу принцессе вывели великолепного коня соловой масти. Уже по одному его виду можно было сделать вывод, что это не какой-то размеренный прогулочный красавец, а настоящий скакун: ему не стоялось на месте и не хотелось идти ровным шагом — прямо как принцессе, когда она не скрывала своих искренних желаний и не придерживалась никаких образов. Он был высок и статен, имел гладкую, начищенную кожу, лоснящуюся на солнце, и то и дело взмахивал роскошной длинной гривой — и, учитывая всё это, он попросту не мог не понравиться принцессе.

Наблюдая за тем, как сквозь сдержанность на её лице победоносно проклёвывается восторг, Ильвран мысленно вернулся к очень схожему моменту из своего прошлого.

Это было в середине лета — в столь же солнечный, но гораздо менее жаркий день. В одном из гостевых покоев, где ранее собирались дамы королевского Двора, поставили искусственную лошадь в натуральную величину; со стороны она была неотличима от живой — разве что не двигалась. Тех, кто вошёл в те покои, было всего четверо: Ильвран, колдун-иллюзионист, вызванный из Кроунара, гувернантка и маленькая принцесса, которой тогда было всего двадцать два года. Радости её не было предела: она любила лошадок, но проявившаяся после неудачного падения болезнь не позволяла ей заниматься целым рядом вещей, в том числе и ездить верхом — но ведь ей так хотелось!.. И король, безмерно любивший её, делал всё, что в его силах, чтобы болеющая колыханием правнучка не чувствовала себя в чём-либо ущемлённой. Стоило ли говорить о том, какой размах принимало это его намерение?

Ильвран усадил маленькую принцессу в седло, одной рукой — незаметно для неё самой — подстраховывая девочку, а другой держась за поводья — благодаря лёгким подёргиваниям за них лошадь шевелила головой. Гувернантка остановилась по другую сторону, чтобы в случае чего схватить Её Высочество, если она повалится к ней, а иллюзионист спрашивал голосом бродячего сказочника, где принцессе хотелось бы побывать на сей раз. Она никогда не выбирала одних и тех же мест, и на тот раз выбор пал на небольшую дорогу, проходящую через поле с лесом вдалеке и рощей желтолиста, сквозь которую им предстояло проехать. Понимала она это или нет, но в действительности это был участок пути, который вёл из столицы к переправе через Шилалиан, — она ездила этим маршрутом, когда отправлялась вместе с родителями в далёкие владения своей матери.

Стены, пол и потолки вдруг принялись меняться: исчезла всяческая мебель, и на её месте выросли высокие травы, а вместо окон растянулась небесная синева с высоко стоящим солнцем. Тот иллюзионист действительно был мастером своего дела, но ради принцессы старался не он один — и даже Ильвран дёргал за поводья так, чтобы искусственная лошадь мотала головой как можно натуральнее. Это было непривычным занятием для гвардейца, первостепенная задача которого заключалась в том, чтобы защищать тех, к кому он будет приставлен; но Её Высочество была счастлива, и все, кто в тот день были с нею — за исключением, разве что, иллюзиониста, который просто хорошо делал свою работу, ради чего и был нанят, — тоже испытывали радость. В конце концов, враг не всегда приходит в виде злодея с мечом наголо; а угрожающее юной принцессе несчастье они сумели отвадить — и так выполнили возложенный на них долг.

— Младший капитан, — мгновенно возвращая своего гвардейца к настоящему моменту, обратилась к нему принцесса Элштэррин.

Никогда толком не отвлекающийся во время службы, Ильвран подступил к ней — Её Высочество стояла возле коня и очевидно планировала взобраться на него. Если бы не совсем неподходящий для этого наряд, она бы наверняка справилась бы и без его помощи, но на этот раз пришлось прибегнуть к помощи рослого — как и все королевские гвардейцы — Пламеносного. Имея в этом уже некоторый опыт, Ильвран без каких-либо сложностей выполнил её пожелание, скорее плавно усадив принцессу на спину скакуна, чем подсобив ей взобраться на него. Её Высочество взялась за поводья и потрепала гриву королевского «подарка», уже нисколько не скрывая своего удовольствия. Разрешения на то, чтобы покататься прямо сейчас, она не получала, а потому, послушная прежним запретам, просто прошлась по двору, после чего вновь с помощью младшего капитана оказалась на земле, но не спешила отходить от коня и задержалась возле него ещё пару минут, поглаживая его по морде.