— В каких таких вещах?

Он хотел, чтобы это прозвучало небрежно, словно его это и впрямь не заботило и он всего лишь хотел опровергнуть те глупости, которые сейчас вываливала на него девушка, сидящая на корме предоставленной им лодки, но Рода будто видела его насквозь, и в ней даже тени сомнения не промелькнуло насчёт того, что молодой целитель уже барахтается на её крючке.

— Ты вынуждаешь её верить в то, что она сама ни на что не способна и что ты — единственный, на кого можно рассчитывать. — Она выплёвывала обвинения, словно те были скисшими ягодами, по случайности оказавшимися у неё во рту.

— Это абсурд, — буркнул в ответ Эмироэль, вновь ускользнув взглядом к веслу и обратно к Роде.

— Ты мешаешь ей! — настаивала эльфийка, и целителю показалось, что в ней было достаточно рвения, чтобы залепить ему оплеуху — женщины порой подкрепляют свои бурные чувства подобными жестами, рассчитывая тем самым вколотить свои мысли в головы несогласных; только это бы не помогло — Эмироэль ни за что не согласился бы с этим утверждением, даже если бы ему угрожало что-нибудь гораздо посерьёзнее резвой женской ладони.

— Я защищаю её! — огрызнулся он и тут же пожалел о том, что высказался так резко, — теперь Рода знала наверняка, что сдержанность, в которой он обычно пребывал, не являлась его фундаментальным качеством, и могла использовать это в дальнейшем.

— От того, чтобы стать сильной? — вместе со смешком парировала Рода. Обычный насмешливый вид возвращался к ней, но во взгляде всё ещё была видна отчётливая претензия. — Ты даже себя защитить не можешь! Трина пока что не замечает этого — или предпочитает не замечать, — но так будет далеко не всегда.

Эмироэль чувствовал себя так, будто на него опрокинули ушат леденящих помоев. Ему доводилось слышать в свой адрес критику — как обоснованную, так и не имеющую к реальному положению вещей никакого отношения. Моргина никогда не принижала его достоинства, хотя и была способна на весьма жёсткие замечания, которые, тем не менее, были редкими и полностью соответствовали действительности; если его наставница и была строга с ним, то только с той лишь целью, чтобы её ученик сделал выводы и в определённых моментах действовал лучше и правильнее, чем прежде. Но Рода высказала свои нелестные соображения так, словно всё это было общеизвестным фактом, да ещё и так, будто на этом не стоит заострять внимания, так как тут уже ничего не изменишь. И Эмироэль в ответ на это сжал зубы — потому что ничего не мог противопоставить этому. Он действительно оставил девушек одних в ту ночь, когда над Вэ’эвар Эйдуром разразились Искры. Он не уследил за Криандрой, первым вышел из боя на реке Сильме и на некоторое время превратился из воина отряда в обузу для него. Он позволил чаровницам умыкнуть у них Трину и по большому счёту даже не шелохнулся, когда они повели её в Круг. И сколько бы Эмироэль ни пытался объяснить хоть один из этих промахов, он не мог убедить себя в том, что это было стечением обстоятельств или чем-либо ещё. Это были его личные промахи. Ошибки, которые имели огромные последствия и за которые был ответственен он один.

— Я делаю, что могу, — мрачно, но искренне ответил эльф.

— Ты делаешь хуже, — уверенным тоном заявила Рода.

Эмироэль не хотел и дальше углубляться в этот разговор, потому что знал: ничего хорошего для себя он из него не почерпнёт. Но в то же время ему наконец удалось дознаться, какую цель в отношении него преследовала черноволосая эльфийка. Если бы он был по-другому настроен или даже чуточку более мудр, возможно, он бы смог с ней как-то договориться, объяснить свою позицию, но Рода твёрдо стояла на своём. Она видела его помехой — но помехой для тех вещей, которых он ни в коем разе не желал для Трины.

— В этом нет никакого смысла, — немного собравшись, всё же продолжил противостоять ей целитель. — Скоро в этом не будет никакой нужды.

Рода понимала, что он имел в виду. Целью их путешествия было не только доставить заклинательниц в восточную часть страны, которая находилась в стороне от боевых действий. Моргина везла их в Риад с конкретным намерением: в этом городе жила её знакомая, которая обладала достаточными силами, чтобы вытянуть из девушек магию заклинателей и вместе с тем освободить их от этой ноши. Для Трины это было бы огромным облегчением. Она никогда прямо не упоминала об этом, но из разговоров с ней Эмироэль знал, что она хотела бы вернуться к привычной жизни. Молодой целитель видел это так: лишившись магических сил, заклинательницы будут вынуждены некоторое время провести с ним и Моргиной — по крайней мере до тех пор, пока не окончится война. Затем они помогут им вернуться домой или обрести новый, если в том будет необходимость, но для Эмироэля это означало возможность некоторое время провести вместе с Триной в каком-нибудь из восточных городов. Для Роды такой сценарий, разумеется, был сродни катастрофе. Эльф, чего уж скрывать, подслушивал их — Моргину и остальных, — когда они разговаривали в подвале её дома на следующий день после нападения антарийцев на Вэ’эвар Эйдур. Эмироэль желал не столько выведать какие-то тайны, сколь убедиться, что с девушками, по его вине очутившимися накануне в водовороте событий, не случилось ничего непоправимого. Он опасался, что Моргина умолчит о чём-нибудь важном, потому и поступил так. Это можно было посчитать чем-то неправильным, но Эмироэль убедил себя в том, что, в том случае, если бы это было так, акхасси, находившаяся вместе с остальными, тут же сообщила бы о нём, ведь она в силу своей сущности наверняка была осведомлена о его присутствии. Но она этого не сделала, позволив молодому целителю тайно принять участие в происходящем. И потому он знал о Роде больше, чем она могла бы представить. Он хорошо всё слышал и о Печати Эорешара, и о некоем посетителе, принёсшим его в «Антикварное хранилище Юнора», и даже о том, как и почему эта вещь оказалась в руках предприимчивой эльфийки. Рода была одержима идеей о том, чтобы стать тем самым героем для эльфийских земель, который приведёт их к победе, и последнее, на что бы она согласилась, это добровольно отдать силу, позволившую ей приблизиться к этой цели.

— Ты просто трус, Эмироэль Кван, целитель из Вэ’эвар Эйдура, — без капли уважения произнесла эльфийка, глядя ему прямо в глаза. — Блёклая тень наших предков, которую те даже постыдились бы отбрасывать. Обладая такими способностями, ты ждёшь чьей-то указки, и там, где мог бы сделать многое, не делаешь ничего. Из-за таких, как ты, наш народ из века в век приникал всё ближе и ближе к земле, забывая о том, сколь гордо некогда были подняты их головы.

— Замолчи, — негромким голосом оборвал её речь Эмироэль.

Он видел, что Рода не преследует цели попросту оскорбить его, чтобы вывести на какую-то реакцию, но говорит от сердца — оттого всё было даже хуже, чем могло бы быть, случись этой беседе оказаться обычной перепалкой. Он не мнил о себе слишком многого, но имел стремления и не любил, когда кого-либо смешивали с грязью, в том числе и его самого. Рода не была в ответе за весь эльфийский народ и ничего не делала для того, чтобы каким-либо образом поднять его, а потому не имела права кого-либо судить. Она была искрой, которая хотела плясать на полях сражений, думая, что тем самым сможет подтолкнуть эльфов к внутреннему, а затем и внешнему перевороту. Быть может, она даже искренне любила их народ и хотела видеть его таким, каким его представляли легенды и древние сказания. Эмироэль тоже вдохновлялся ими, как и давно ушедшими из этой жизни эльфами, о которых те повествовали, но он не считал, будто импульсивная борьба может что-либо изменить. Хаос швыряет людскую натуру из стороны в сторону, но никогда не ставит её на нужное место. Рода была слишком самонадеянна и окрылена собственными соображениями, чтобы хотя бы предположить возможность подобного.

— Ты знаешь, что я права, — будто не желая, чтобы этот разговор закончился как-либо иначе, бросила напоследок эльфийка.

Эмироэль смотрел на неё, запрещая себе отвечать этой особе незамедлительно.

— В своих собственных глазах — несомненно, — наконец сказал он, принимая за данность, что переубедить Роду ни ему, ни кому-либо из их окружения, увы, не удастся.