Эмироэль, успевший промокнуть настолько, что больше не придавал продолжающемуся дождю былого значения, находился среди них. Ему нравилось путешествовать по воде, особенно когда ради этого ему не приходилось сидеть на вёслах, и несколько дней, проведённых на «Быстром», стали своеобразным отдыхом для него. Всё, что нужно было делать молодому целителю, так это не спускать глаз с двух заклинательниц, но так как разойтись, находясь на корабле посреди достаточно широкой реки, им было некуда, эта задача была не так сложна. В то время эльфу казалось, что так будет до тех пор, пока «Быстрый» не причалит возле Ви́ккелена — маленького городка на берегу Арндаррона, издавна используемого купцами в качестве перевалочного пункта, перед тем как отправиться в другие города. Наиболее близкий к нему — даже расположенный в пределах видимости с его окраины — был, разумеется, Риад, куда они так стремились попасть. Вне всяких сомнений, так бы всё и сложилось, но из-за гражданской войны не обошлось без нежелательных перемен. Одно из них касалось торговых судов, ходящих по Арндаррону, который нынче являлся границей между землями, принадлежащими противоборствующим сторонам. Согласно соглашению — и во избежание вероятности быть затопленными — они не должны были останавливаться ни у одного из берегов. Также, намереваясь торговать, они должны были предоставить одинаковые товары обеим сторонам. На деле это осуществлялось следующим образом: судно вставало на якорь посередине реки, и товар отправлялся к берегам на лодках. Таким же образом поступил и «Быстрый», только в отличие от других торговых кораблей он остановился чуть подальше от пристаней — на тот случай, чтобы сняться с якоря и уйти обратно в сторону Шилалиана, если что-то пойдёт не так. По этой причине Эмироэль, как и другие оказавшиеся в лодках люди, должны были провести в них больше времени, чем это могло быть необходимым при других обстоятельствах. Но в данном случае — как и в целом ряде других — он ничего не решал, а потому просто подчинялся течению в его прямом и переносном смысле.

Нагруженные почти до отвала лодки плыли небыстро, и многие из них были связаны между собой канатами — так же, как и те, в которых находились четверо путешественников, держащих путь из далёкого Вэ’эвар Эйдура. Моргина и Трина в компании одного грузчика плыли чуть впереди; лодка, в которой расположились Эмироэль и Рода — на небольшом отдалении от них, так что в случае, если бы эльф имел возможность разбежаться, ему бы удалось запрыгнуть в лодку к своей наставнице. Моргине очень не нравилось это разделение, но их рассаживал капитан корабля, и потому, чтобы не вызывать лишних подозрений — или же руководствуясь какими-то другими, лишь ей одной понятными мотивами, — эльфийка не стала оспаривать его решение. В целом, он вообще мог предложить им прыгнуть в воду и отправиться к берегам вплавь, так что лишний раз спорить с ним действительно не следовало, хоть он и показался Эмироэлю весьма адекватным человеком. В такое время, как это, нужно было брать, что дают, и помалкивать о том, чего ещё хотелось бы. Сам молодой целитель не видел в этом проблемы, хотя отдавал себе отчёт в том, что Моргина имела право быть недовольной. Они оставались в большой опасности каждую минуту, даже если и казалось иначе. После всего того, в чём Эмироэль показал себя с наихудшей стороны, его наставница вполне оправданно относилась к нему с недоверием, а точнее — она воспринимала его как кого-то, на кого нельзя положиться в полной мере. Это уязвляло эльфа, но он понимал, что исправить подобное болтовнёй и уговорами не получится, и потому хватался за любой шанс доказать, что он достоин того, чтобы к нему относились серьёзно, а не как к ещё одному попутчику, который способен лишь на выполнение мелких, мало что значащих поручений.

Сидя посередине длинной лодки и держась за вёсла, молодой целитель практически не отводил взгляда от девушки, сидящей на корме, — их разделяло несколько ящиков, плотно уложенных как возле, так и поверху друг друга; их лодка была нагружена так, что в ней не оставалось свободного места. Плыть с Родой было то ещё удовольствие. Черноволосая эльфийка расслабленно восседала на своём месте и с привычной, несколько дерзкой уверенностью на лице оглядывалась по сторонам, словно это плавание было очередным развлечением для неё. Впрочем, моментами она останавливалась взглядом на своём спутнике и пристально глядела на него едва ли не с вызовом, словно ожидала от него какого-то действия. Эмироэль старался не реагировать на это, да и вообще в последнее время он избегал того, чтобы думать о сложных вещах, хотя те сами лезли ему в голову. Рода явно что-то замышляла — иначе и быть не могло, — но, в чём бы оно ни проявлялось, эльф не хотел ей в этом пособничать; а девушка была достаточно хитроумна, чтобы использовать даже те мелочи, на которые Эмироэль, возможно, и не обратил бы должного внимания, поэтому он держался с ней довольно-таки холодно, но в то же время тщательно приглядывал за ней, чтобы предотвратить любую возможную выходку. Это и было для него самым сложным — успеть предугадать, что такое могла бы выкинуть Рода. Находясь посередине реки, да ещё и в таком положении, вариантов у неё было не много, но это не являлось поводом расслабляться. Молодой целитель был уверен: ради любой своей задумки его компаньонка способна пойти на наиболее непредвиденные меры.

— Уважаемый пыточных дел мастер, — вновь обратилась она к нему, нарушая затянувшееся молчание, и улыбнулась с присущей ей насмешливой ноткой, — мне нос чешется.

Эмироэль налёг на вёсла, глядя на эльфийку с той же прямотой, что и она — на него, только в подобной обстановке эта девица наверняка ощущала себя комфортнее, чем он. Воспринимать все её слова так, как они звучали в прямом смысле, означало позволить себе заранее обмануться. «Чего она хочет на этот раз?» — подумал эльф, не спеша отвечать ей что-либо. Ещё с момента начала их совместного путешествия он выбрал с ней тактику наименьшего соприкосновения. Проще говоря, если бы это было возможно, Эмироэль просто проигнорировал бы её обращение к нему, но если бы он замолчал сейчас, эльфийка нашла бы способ так или иначе вывести его на беседу.

— Что ты опять выдумала? — устало поинтересовался он и даже не попытался скрыть, что постоянные поскубывания с её стороны уже давно возымели над ним определённое воздействие.

Он был по-настоящему утомлён её попытками взбаламутить воду при каждой подвернувшейся возможности. Так и сейчас: вместо того, чтобы молча поразмыслить над чем-нибудь, она предпочла вновь ввязаться в безрезультативную — по крайней мере, с точки зрения Эмироэля, — беседу, к тому же не забыв о том, чтобы постараться раздразнить его теми вещами, которые — она точно знала это — целителю были особенно не по нраву. Взять, к примеру, хотя бы её способ обратиться к нему — ведь фактически ни разу Рода не назвала его по имени, каждый раз прибегая к каким-то прозвищам и определениям, которым эльф, согласно собственному видению, ну никак не соответствовал.

— Нос мне почеши, — резво наклонившись вперёд, без какой-либо агрессии заявила она и тут же качнулась обратно, продолжив глядеть на него с улыбкой и отчётливой хитрецой в серо-голубых глазах.

— Потерпишь, — на мгновение отведя взгляд в сторону, почти спокойно ответил Эмироэль, но, помня о необходимости не спускать с неё глаз, вернул его к ней.

Рода, неоспоримо очень одарённая в играх по типу «гляделок», ещё какое-то время смотрела на него, а затем с нарочитой демонстративностью обрисовала взглядом широкий круг.

— А ещё он был не согласен с тем, что его называют пыточных дел мастером, — сказала она так, что у целителя сложилось впечатление, словно она обращалась к кому-то другому.

Если бы Эмироэля попросили охарактеризовать эту девушку, но при этом быть безукоризненно вежливым, ему бы это удалось с великим трудом. Он не испытывал желания жёстко приструнить её или выбросить за борт, но своим поведением и манерой общения она вызывала в нём чувство неловкости и некоторого отторжения. Бо́льшую часть своей жизни молодой целитель провёл в обществе совсем других людей, а с такими, как Рода, виделся лишь изредка, да и то в подавляющем количестве случаев это были мужчины постарше, в исполнении которых подобное каким-то образом смотрелось более уместным. Эмироэль не считал себя ханжой, фанатично следующим поведенческой этике повсюду и когда только можно было, но в силу жизненных обстоятельств он был вынужден следить за манерами, что впоследствии стало частью него. В эльфийском обществе в принципе принято следить за собой, но Рода будто бы отвергала любые нормы: если бы ей вдруг захотелось сплясать на столе, она не стала бы задаваться вопросом, пристало ли так поступать, а скорее озаботилась бы тем, выдержит ли он её. «Хотя, — вдруг подумалось Эмироэлю, — её бы и это не остановило». Оставаться равнодушным к подобному было сложно, особенно если ты привык жить совсем по-другому.