— Если это и случится, — столь же тихо ответил полукровка, — я предполагаю, что вы будете достаточно далеко, чтобы ты не смогла этого сделать.

Он взглянул на Фавиолу, своим взглядом будто взяв с неё обещание, что в случае чего она не позволит своей подруге возвращаться в это небезопасное место. Чернокудрая коротко покивала головой, чувствуя, как в ней поднимается волнение. Она не могла поручиться ни за что, что было связано с Бригитой, поэтому испытывала неловкость — так, ничего не сказав, она стала заложницей обстоятельств, требующих от неё действий, которые она могла в равной степени как предпринять, так и оставить неосуществлёнными, и это практически нисколько не зависело ни от её желания, ни от возможностей.

Михи Аэла убежал в сторону лёгкими прыжками — очевидно, он собирался зайти в лес чуть подальше от древодёра, а затем высунуться возле поляны и поманить его за собой. Фавиола проводила его взглядом, вздохнула, собираясь с духом, и первой сдвинулась с места, решившись подобраться чуть поближе к женщине, по-прежнему дозывающейся до мужчины на дереве. Бригита задержалась и шагнула вслед за ней, предварительно негромко выдохнув, глядя на то место, где за деревьями скрылся полукровка:

— Древонутый…

Несколько минут спустя — Фавиоле казалось, что время застыло, но секунды, которые она отсчитывала в уме, падали тяжёлыми каплями на её натянутые подобно струнам нервы, — на поляне наконец произошли изменения. Что-то лёгкое опустилось в траву неподалёку от древодёра, неспешно вынюхивающего свой путь, который, казалось бы, вёл прямиком к дереву с мужчиной на нём. Поначалу животное вообще не обратило на это никакого внимания, но затем поворочало головой и в задумчивости обернулось в ту сторону, где, по наблюдениям чернокудрой, сейчас лежал медовый шарик. Ещё пару секунд спустя поблизости с первым приземлился и второй кусочек сладости. Зверь приподнял голову, принюхался и сдвинул передние лапы чуть в бок. Фавиола, не сводя с него глаз, удивлялась тому, насколько невосприимчивым к находящимся поблизости от него людям оставалось это создание. «Скорее всего, — решила она, — этот древодёр не слишком хорошо видит». Повернув голову в сторону женщины, вдруг прекратившей дозываться до своего знакомого на дереве, чернокудрая на мгновение задержала на ней свой взгляд. «И слышит, — мысленно возвращаясь к зверю, подумала Фавиола. — Иначе уже давным-давно нашёл свою добычу». Последнее вдруг вызвало в ней крепкую долю сомнений. Она ничего не знала про этого зверя, и это породило целый шквал вопросов. С чего это она взяла, что люди вообще привлекают его? Он не спешил им навстречу, а вынюхивал что-то. Вновь взглянув на животное, оборачивающееся в сторону медовых сладостей, чернокудрая перевела взгляд на дерево, на котором находился мужчина, прижимающий к себе что-то. Издалека было сложно определить, что это было, но явно что-то неживое. Фавиола пыталась представить, что помешало этому человеку бежать и загнало на не самое надёжное дерево в округе, но не смогла. Оставалось дожидаться, пока обстоятельства сами не прояснят это — или пока не вернётся Михи Аэла и не заполнит информационные дыры данного события своими соображениями.

Когда древодёр наконец развернулся всем корпусом, Фавиола затаила дыхание, готовая выполнить задачу, как только наступит нужный момент. Она не видела Михи Аэлу, но замечала, откуда в траву прилетают медовые шарики, из чего могла сделать вывод, что не такое уж большое расстояние разделяло их товарища с этим зверем. Стараясь не волноваться об этом чрезмерно, чернокудрая взглянула на остальных. Женщина на краю поляны тоже притаилась, наблюдая за происходящим. Мужчина на дереве покачивался, чем подводил Фавиолу к мысли, что совсем скоро он может оказаться на траве. Бригита рядом с ней была похожа на сжатую пружину, готовую выстрелить в любую секунду: она смотрела на поляну, но складывалось впечатление, словно её взгляд проходил сквозь неё и окунался обратно в её мысли. Это были очень напряжённые моменты для них всех — такие, которые всегда будут хоть немножко, но стягивать мышцы, когда вспомнишь об этом. Фавиола достаточно нейтрально относилась к животным, но те из них, что были неоспоримо опаснее других, вызывали в ней чувство отторжения, будто какой-то внутренний механизм охранял её от угрозы, которую они источали, и тем самым отталкивал чернокудрую от всего этого. Успокаивало лишь то, что она в большой степени доверяла навыкам Михи Аэлы: он звучал вполне уверенно, когда излагал свой план касательно древодёра, и то, что он взял животное на себя, не могло не радовать, потому что всё, что им оставалось, это бегство, а подобное уже стало привычным для обеих девушек.

Минуты, в течение которых зверь полз по медовому следу к окраине поляны, показались Фавиоле очень долгими. Ещё более трудными выдались те сто двадцать секунд, которые нужно было выждать, прежде чем пуститься в бег. Чернокудрая забеспокоилась, потому что ей причудилось, будто она потеряла способность справиться с такой простой задачей: ей дважды показалось, будто она отсчитала всё слишком быстро, затем — что непростительно замешкалась. Благо, сорвавшаяся с места Бригита не оставила ей иного выбора, кроме как принять тот факт, что нужный момент наконец-то настал. Бежала чернокудрая гораздо резвее, чем могла предположить. Она допускала такую возможность, что, слишком напряжённо готовясь к этому, в итоге она может застрять на месте — с людьми нередко такое случается, и она не была тому исключением. Но в своей прежней жизни Фавиола всегда умела взять себя в руки и справиться с подобным; так и на сей раз она быстро поравнялась с рыжеволосой соратницей, а затем и обогнала её. Они неслись вдоль линии деревьев, по краю поляны, навстречу женщине, которая возобновила свои попытки дозваться до мужчины, сделав при этом несколько шагов навстречу к деревцу.

— Хватайте своего друга и улепётывайте отсюда, как быстро сможете! — на ходу сообщила Бригита.

Женщина восприняла их появление двояко: она одновременно и удивилась, и осталась в том же состоянии, что и до этого. Наверняка сама ситуация достаточно сильно измотала её, чтобы не испугаться двух незнакомых девушек в лесу, и Фавиола не знала, как бы почувствовала себя на её месте. Так или иначе, женщина ответила им только взглядом — осёкшись на мгновение, она смотрела на них, пока они подбегали, а после пронеслись мимо неё. Чернокудрая оглянулась на ходу, видя, как та, подобрав юбки, бежит к деревцу, уговаривая мужчину слезть. По какой-то причине он даже не шелохнулся. Точнее говоря, он пошевелился, но точно так же, как много раз до этого — не было никаких признаков тому, чтобы он собирался слезать оттуда. «Что-то здесь не так», — подсказал внутренний голос Фавиолы. Она не обладала никакими сверхъестественными способностями в данном плане, но привыкла прислушиваться к себе. Ещё несколько шагов чернокудрая пробежала, почти не глядя себе под ноги, а оглядываясь назад — а вместе с тем и замедляясь. Мужчина всё так же отказывался сползать с дерева, и женщина под ним тщетно пыталась уговорить его. Фавиола сомневалась и не решалась остановиться до тех пор, пока до неё не донеслось что-то навроде бормотания. Некая догадка щёлкнула в её уме, и чернокудрая тут же затормозила.

— Беги! — видя, что рыжеволосая оглянулась в её сторону, бросила ей Фавиола и махнула рукой, словно это могло поторопить девушку. — Я тебя догоню!

Сразу же после этих слов она развернулась и побежала к двоим незнакомцам, остающимся на поляне. Всего лишь пару мгновений спустя её догадка оправдалась: чернокудрая приметила недопитую бутылку, валяющуюся в траве. Бросив взгляд на недовольно бормочущего мужчину, чернокудрая с сочувствием, но между тем и решимостью взглянула на женщину, не оставляющую своих попыток стащить его с дерева уговорами. Она говорила горячо, сердито, но в её голосе отчётливо слышалась тревога. Фавиола была уверена, что незнакомка не уйдёт отсюда без своего товарища, кем бы он ей ни приходился, даже если из леса вдруг снова высунется морда древодёра.

— Пааррэ! — в который раз услышала чернокудрая. — А ну-ка слезай, прохиндей прощелыжный! Я кому сказала?!  Хочешь залезть в пасть к какому-нибудь чудищу? — Женщина упёрла руки в бока и была близка к тому, чтобы нарубить дерево на кусочки одним своим взглядом. — Что ж, я сама тебе это устрою. Но не раньше, чем ты спустишься! Ты меня слышишь? Пааррэ!