Элштэррин была упрямицей, но и она имела представление о границах дозволенного. Олдрэд с сожалением должен был признать, что самозваная «вдовствующая королева» сумела вбить клин и между ними. Элштэррин была мала, когда погиб Эрсвеуд, а потому помнила эту змею такой, какой она хотела тогда казаться — доброй, приветливой, простой. Его Величество тоже считал её простушкой, но только до той поры, как впервые встретился с нею. Дочка обедневшего знатного рода, тогдашнего торгаша среднего пошиба… Будь она на самом деле такой, какой считала её Элштэррин, то ни в жизнь не добралась бы до королевской династии. Но она не только дотянулась до неё, но и сумела отбить себе половину страны. Неужели принцесса всерьёз полагала, что невестка вспомнит о её добром отношении, если вдруг доберётся до столичного трона и короны истинного короля?
Олдрэд не желал продолжать этот разговор, а потому обошёл правнучку и направился к двери, но Элштэррин обернулась к нему и вынудила его приостановиться. Его Величество был зол, но не столько на принцессу, сколько на её взгляды, непростительно далёкие от того, какими они должны были быть, учитывая, как всё обстояло на самом деле.
— Эрсвеуд, — чувствуя своё поражение в этом споре и потому удерживая предательские слёзы на глазах, искренне произнесла Элштэррин, — любил её.
Это не было чем-то таким, чего Его Величество не знал или не слышал прежде. Более того, сейчас он видел и понимал, что его правнучка расчувствовалась именно потому, что пыталась отстоять что-то очень важное для неё, но не могла этого сделать. Она верила в то, что говорила, и пыталась это защитить — и это было похвальным.
Только в глазах Олдрэда это ничего не меняло.
— Он жестоко ошибался, — приглушённо обронил он, отвернувшись от принцессы, и вышел за дверь, оставляя её одну.
Криандра не ошиблась: волна дождя всё же захлестнула всю округу ближе к ночи. Он барабанил до самого рассвета, моментами отрывая её ото сна, и когда она наконец открыла глаза, окончательно пробуждаясь, он всё ещё продолжался, правда, мелкой моросью в утренних лучах солнца. Ночь выдалась странной — в первую очередь потому, что впервые за долгое время зеленоглазая спала хоть на каком-то подобии кровати. До этого ей удавалось поспать только сидя в повозке или на куске ткани, постеленном на полу в лагерном жилище чародея. Здесь, в этом заброшенном хозяйстве, которое досталось антарийцам, ей выделили две лавки. Криандра сдвинула их вместе и накрыла старыми покрывалами, из которых она накануне выбила всю пыль, но которые оказались ненужными чародею. Они были добротными, деревенскими, и имели типичный запах чего-то залежавшегося и застарелого, но девушке всё равно было в них так удобно, что все недостатки оставались далеко задвинутыми за все положительные моменты; люди, познавшие хоть какое-то лишение, более точно распознают цену окружающих их вещей. Криандра была довольна тем, что могла ночевать на таком подобии постели и что ей ночью было тепло, потому как чародей запросто мог выгнать её на улицу. Сам он спал на кровати, поставленной вдоль стены с окнами, вынужденный подгибать ноги, чтобы те не свисали с неё; благо, её ширины было достаточно, чтобы в воздухе не оказывались колени. Зеленоглазая лежала головой по направлению к тому же углу, что и он, так что отчётливо слышала: антариец практически не ворочался ночью и спал достаточно крепко, чтобы сказать, что на этом месте ему было вполне удобно.
Стало быть, ночью он не слышал ни дождя, ни чего-либо ещё.
Поняв, что она каким-то образом проснулась раньше него, Криандра бесшумно спустила ноги с лавок и села. Никакие водные процедуры ей не грозили, одеваться не нужно было, так как она спала в одежде, переодеваться тоже, потому что ничего сменного она также при себе не имела, а значит, всё, что она могла себе позволить, так это обуться, расчесать волосы своими же пальцами, завязать их в тугую косу и выйти на улицу, чтобы умыть лицо и прополоскать рот колодезной водой. Но прежде чем окончательно подняться и выйти в коридор, а оттуда — в прихожую и наружу, зеленоглазая замялась. Приятный солнечный свет за окнами, заставляющий мерцать капли дождя, хоть и отгонял от неё мрачные мысли, но не мог полностью развеять их.
Упёршись обеими руками в лавку, Криандра чуть-чуть наклонилась и склонила голову, упираясь взглядом в половицы.
Что-то было там, снаружи. Ночью. За шумом дождя.
Обозначить каким-то одним словом те звуки, которые она слышала, было нельзя, так как они разнились. Сперва зеленоглазой показалось, что кто-то стучит по железной трубе — негромко, но настойчиво. Здесь таковым было неоткуда взяться, но Криандра убедила себя, что это какие-то мелкие вредители бегают по вентиляции, изгнанные из своих нор манипуляциями чародея: предыдущим вечером он потушил блоки, перенеся свою затею использовать сушильню на другой день, но тёплый воздух уже успел пронестись по продухам, — тем не менее у девушки не было ни единого доказательства, что металл имел хоть какое-то отношение к присутствующей в этом хозяйстве системе вентиляции. Затем вместо этого звука возник другой: нечто похожее на бульканье жаб, но без характерного для этого «ква», и было оно каким-то сбивчивым, в один момент слишком коротким, а в другой — слишком долгим. Этот звук, в свою очередь, сменился сопением — словно кто-то или что-то усиленно дышал через нос и подрыкивал, но при этом старался сохранять тишину. На этом всё не заканчивалось. За все те разы, что Криандра просыпалась, она насчитала по крайней мере девять непонятных звуков, происхождение которых ей было сложно объяснить для самой себя. Засыпать вновь и не поддаваться панике позволяла лишь мысль, что это какое-то подошедшее к хозяйству, незнакомое ей животное. Чародея в случае чего можно было быстро разбудить, к тому же зеленоглазая сомневалась, что живущий здесь Лекарь не предпринимал никаких мер безопасности для подобных случаев. Невзирая на то, что звуки пугали её, они ни разу не подобрались к окнам их комнаты ближе, чем на то расстояние, с которого они слышались прежде, и это также служило ещё одной причиной не поддаваться страху. Оставалось опасение за лошадей, но их не было слышно вообще. И только сейчас, выйдя в прихожую, Криандра догадалась, почему так могло быть.
Подлетев к входной двери, зеленоглазая обнаружила, что на ней висит замок, которого там прошлым вечером не было. Подёргав его, она метнулась к комнате, из которой они с чародеем спускались в сушильню. Дверь, ведущая в неё, как и ранее заедала, но Криандра, проигнорировав необходимость вести себя тихо, прорвалась внутрь и подбежала к окну. Повозка стояла одна, распряжённая. Ощутив, как всё сжимается у неё под рёбрами, Криандра обернулась и резко замерла: через дверной проём было видно, как по прихожей по направлению к входной двери прошёлся чародей.
— Тебе что, нечем заняться? — обернувшись к ней, спросил он, когда девушка вышла из комнаты и встала на расстоянии вытянутой руки от него.
В этом месте антариец, как и она, спал в одежде, хоть и не во всей; если бы он помял кафтан, его было бы очень тяжело выгладить, так что ночью тот висел на крючке, вделанном в стену, но чародей уже успел набросить его на себя, так что о том, что ещё несколько мгновений назад Криандра видела антарийца спящим, свидетельствовали лишь приглаженные руками, но не расчёсанные волосы.
— Marra-na… — зеленоглазая почти решилась рассказать и про звуки в ночи, и про лошадей, но чародей, отвернувшись от неё, всем своим видом дал понять, что не собирается её слушать.
— Я хочу пить, Плирр, — твёрдо прервал он её попытку. — Помой руки и сделай мне чай, а потом приведи себя в порядок, потому что сразу после этого я скажу тебе, что нужно приготовить на завтрак.
Зеленоглазая заткнулась, так и не договорив. Потупив взгляд, она стояла у чародея за спиной, пока он снимал с двери замок. Повернувшись к ней, антариец смерил девушку привычным для него взглядом — тем же, которым он смотрел на неё в лагере в те редкие моменты, когда вообще считал нужным обращать на неё внимание. Криандра, разумеется, знала этот взгляд и понимала, что любое сказанное ею сейчас слово будет скорее во вред, поэтому терпеливо — насколько в её состоянии это было возможно — дождалась, пока чародей толкнёт дверь. Но он вместо этого достал из кармана маленький флакон с белой неоднородной жидкостью, выглядящей как размешанная в холодной воде мука, и протянул ей. «Антидот», — подумала зеленоглазая, принимая его. На вкус оно было почти таким же, как и на вид, и походило на приторно безвкусную эмульсию. Вернув пустой флакон чародею, Криандра не могла не задуматься о том, как всё сложилось бы, если бы она обладала достаточными навыками, которые позволили бы ей опрокинуть антарийца прямо в этой прихожей и бежать до тех пор, пока она не наткнулась бы на боеспособных эльфов или их соратников. Но жидкость из другого флакона, протянутого ей — дивно-голубая, — смыла собой эти мысли, как и любые другие, касающиеся возможности освободиться.