— Да, — согласился он, взглянув на неё в ответ и улыбнувшись уголками губ, — то, что ты рассказываешь, действительно очень похоже на Бригиту.

Последующие несколько мгновений он избегал смотреть на девушку и перевёл взгляд обратно на дорогу, опасаясь прочитать в выражении её лица что-нибудь такое, что вновь заставило бы поколебаться его уверенность в том, что они обманывали её не зря, хотя всё твердило об обратном. Говорят, честный человек всегда знает, как поступить, — это знание прячется внутри каждого, и порой достаточно просто прислушаться. Следуя этому совету, Эмироэль чувствовал, что позволил направить себя по неправильному пути, но не решался что-либо изменить, так как не знал, как это сейчас вообще можно было бы сделать. Ему казалось, что он чудовищно опоздал и что правда в эту минуту может принести куда больше вреда, чем пользы.

Трина вдруг замедлила шаг, но, так и не остановившись, произнесла:

— Эмироэль…

Молодой целитель тут же направил на неё всё своё внимание. Чувствовалось, что она хочет поговорить, причём поговорить обстоятельно, а в дороге сделать это было сложно. Тем не менее она следовала тому порядку, который установила для них Моргина.

— Я так и не извинилась, — продолжила она. Эльф поначалу не понял, что она имеет в виду, и это отразилось на его лице, так что Трина, повернув к нему голову, пояснила: — За то, что она доставляла вам неудобства. На самом деле она не…

— Ты не должна за это извиняться, — вежливо прервал её Эмироэль, также начав говорить совсем негромко. — В этом нет твоей вины. Да и не так уж сильно она докучала нам.

Последнее — сообразил секундой после эльф — не стоило говорить. Было бы более уместным сказать, что её сестра вовсе не доставила им никаких неудобств, пусть это и было бы далёким от правды, но сейчас это не имело никакого значения, и Трине было бы приятнее, если бы он представил всё это именно так. Но было уже поздно говорить что-то вслед, и молодой целитель понадеялся, что девушка просто не станет акцентировать на этом своё внимание. И она действительно не стала.

— На самом деле Бригита не такая, — оправдывала сестру Трина. — Она неплохой человек. Просто очень вспыльчивая и часто сердится, но…

Эмироэль вслушивался в слова синеглазой девушки, идущей рядом, и был приятно поражён тем, что и как она говорила о своей сестре. Слушая её, не оставалось никаких сомнений в том, что Трина глубоко привязана и любит Бригиту, которая, к слову, вела себя по отношению к ней куда более прохладно — по крайней мере, следуя из того, что довелось видеть самому эльфу. На свете не так уж много людей, способных на такое крепкое, непоколебимое чувство — особенно, если оно не взаимно. Это о многом говорило — как о самой Трине, так и о её отношении к другим.

Эмироэль, не прекращая идти, наклонился к ней и взглянул ей в лицо.

— Я не считаю её плохим человеком, — заверил он свою светловолосую спутницу и слегка пожал ей руку, находящуюся в его ладони.

Трина ненадолго, но с чувством взглянула на него своими синими глазами и, кажется, этим всё сказала.

Последующие полчаса Эмироэль провёл, раздумывая о неоднозначности всего, что его окружало и в чём он сам был замешан. В следующий раз, когда он оторвал свой взгляд от земли, далеко впереди уже были видны высокие стены Оштэна. Мельком взглянув на Трину, молодой целитель увидел, как она тоже смотрит вдаль, и было совсем неясно, о чём же она думала на сей раз, но, по крайней мере, на её лице не было видно тревоги. Эльф снова перевёл взгляд на город, ожидающий их. Солдаты к тому моменту уже отделились от них, идя немного в стороне, будто они встретились по дороге и не знали друг друга; вполне возможно, что это было устроено Моргиной на тот случай, если у этих мужчин всё же возникнут проблемы. Эмироэлю было не до этого — его шаг замедлился, а стены Оштэна словно сами пододвигались поближе к нему. С точки зрения поставленной задачи они добились успеха: вот он, город, который отделял их от незатронутого войной востока, — но какой ценой они добрались до него? Эльф больше не смотрел на свою спутницу, но будто мог чувствовать взгляд, которым она смотрит на Оштэн. Это должен был быть взгляд, полный надежды и предвкушения от встречи с теми, кто был ей так дорог. Эмироэль же уткнулся своим в спину Моргины и думал только об одном: что ему сказать Трине, чтобы правда не разбила ей сердце?..

Пытаясь отсрочить этот момент, молодой целитель силком заставил себя перевести внимание на что-то другое, и частично у него это даже получилось. Шагая вперёд по практически голой земле, он представлял себе, каким это место должно было выглядеть в прошлом, ещё до Войны Предателей, события которой так покорёжили его. Непосредственно рядом с самим городом земля была покрыта травяным покрывалом — её держали нетронутой из-за полевых растений, сбор которых поддерживал здешнее лекарственное производство; Эмироэль даже видел в хранилище своей наставницы старые бутыли с маркировкой, отсылающих их к тем временам, когда Оштэн был весьма известен своими травяными лавками. Чуть дальше от города располагались пашни, растянувшиеся на много километров вперёд, которые преимущественно засеивали злаками, из которого в некогда существовавшем пригороде Оштэна пекли наивкуснейший хлеб с добавками. Но всё это осталось в прошлом. До Войны Предателей он, построенный в первое столетие варанонского плена, славился своим производством и назначением, так как служил одним из т.н. складских городов и торговым пунктом по той причине, что был расположен возле реки Шилалиан, пересекающей эльфийские земли с юга на север и являющейся крайним восточным течением Аусглассирского Плетения. В ходе войны его округа была уничтожена, а многочисленные небольшие поселения — стёрты с лица и без того опустевшей земли. Завершились эти разрушительные события тоже неоднозначно. Говорят, будто к городу подошёл один из местных жителей, намеревавшийся окунуть Оштэн в едкий, кусачий огонь, не похожий на тот, что горит в очагах, но что-то помешало его силе прорваться за стены; сам же он сгорел, растворившись в нём, и предместье города тоже — вместе с полями и дикими деревцами, растения которых могли бы помочь ещё немалому количеству людей. Это была типичная для тех времён история, но были в ней подробности, которые чаще всего опускались теми, кто рассказывал её. Так, например, все представляли себе какого-то крепкого мужчину, решившегося на предательство, хотя на самом деле был то измождённый парень, возможно, даже моложе самого Эмироэля.  И никто также не упоминал, что он сбегал из дома и прятался в городе, потому что его нещадно бил отец, порой хватаясь за цепи, которыми привязывали в поле скотину, но из раза в раз, не находя приюта среди знакомых людей, он был вынужден возвращаться обратно. Эмироэль не мог оправдать его поступка, потому как если бы всё удалось, погибли бы все сумевшие выжить до того момента горожане, но и презрением к этому безымянному юноше не исходился. Он бы хотел узнать всю правду, но её пришлось бы собирать по крохам, потому как если бы кто-то рассказал её всю, можно ли было бы в полной мере обозвать того молодого эльфа предателем?

Возвращаясь к настоящему, целитель был вынужден перестать упираться, потому как это было бессмысленно, и он просто позволил обстоятельствам нести себя, точно течению. Но внутреннее напряжение никуда не делось, и Трина каким-то образом сумела почувствовать это, потому как, оказавшись в косой тени городской стены, на этот раз уже она пожала его ладонь, не отпуская её. Эмироэль, не открывая рта, улыбнулся спутнице, просто потому, что не знал, как ещё отреагировать. Они, считай, уже находились в Оштэне — в этом некогда богатом месте, куда в ходе каждой из войн стекались беженцы из других краёв, что не преминуло произойти и в этот раз. Возможно, именно по этой причине их компания не привлекла к себе особого внимания стражи, среди которых были заметны служивые из другой местности, а также несколько посторонних, не имеющих прямого отношения к военному делу мужчин — все вместе они стояли на страже главных ворот. Обменявшись с ними несколькими фразами, Моргина мотнула головой, и они пересекли арочный проход с открытыми вратами в высокой стене, выложенной из серо-сизых камней, как и все здания в городе. Как только они это сделали, перед ними возникла пыльная центральная дорога, достаточно широкая и немного виляющая, пересекающая Оштэн поперёк и ведущая от главных ворот до пристани. Это означало, что они могли просто идти по ней, никуда не сворачивая, и попасть в нужное место — а Эмироэль сомневался, что его наставница решит остаться здесь на ночь, если у них появится хотя бы маленький шанс отправиться дальше уже сегодня. Тем не менее Моргина, держа Роду за руку и идя всего на несколько шагов впереди, вновь указала головой в сторону, и они свернули на одну из боковых улиц, идущую практически параллельно главной, а затем отклонились ещё больше, направляясь в юго-восточную часть города.