Мужчина улыбчиво взглянул на каждую из девушек, а затем опустил взгляд на свои руки — он уже несколько минут как сидел, упёршись руками в колени, и ненавязчиво соскребал ногтями маленький кусочек отставшей кожи на большом пальце.
— Так ты что-то вроде монстролова? — спросила Бригита, жуя сладость, и наконец взглянула на собеседника.
Михи Аэла издал обрывчатый смешок, качнув головой, и поднял глаза на рыжеволосую девушку.
— Нет, — ответил он, и было сложно сказать, почему его позабавило такое предположение. — Я не умею сражаться со зверями, которых обычный люд называет чудовищами и прочими подобными словами. Для этого существуют настоящие охотники. А я, — он склонил голову слегка набок, и его улыбка, на взгляд Фавиолы, слегка поистлела, хоть и продолжила удерживать уголки губ полукровки приподнятыми, — скорее самоучка.
Бригита вернулась к созерцанию медового шарика и следующий кусочек уже откусила, а не стала отделять пальцами.
— А этот твой тесак — ты им-то волков отгоняешь? — спросила она.
Чернокудрая, наблюдавшая за ними обоими, подумала о том, что, окажись она на месте Михи Аэлы, то наверняка сочла бы неприличным и даже немного оскорбительным то, что собеседница предпочитает смотреть на еду, а не на того, с кем разговаривает, но в то же время она понимала, что это неспроста. Бригита что-то замыслила, а когда такое происходило, она сразу же начинала вести себя не так, как обычно, так что подобное всегда была легко заметить. Тем не менее о причинах, по которым рыжеволосая девушка, обычно способная бесстыдно пялиться на участников беседы, теперь этот взгляд почти что целенаправленно переводила на что-то другое, оставалось лишь догадываться — или же можно было дождаться конца разговора, по результатам которого точно станет ясно, в чём дело, так как Бригита привыкла напирать и без достижения задуманного явно не сдастся.
— Меч-рубильщик? — оглядываясь на прислонённое к стене оружие в старых ножнах, решил переспросить мужчина. — Это так заметно, что я не умею им пользоваться? — вновь весело хмыкнул он. — Этот меч — не мой, да и к тому же я не обучен обращению чем-то подобным. Мне куда привычнее большие и длинные прямые мечи и маринрские клинки Переходной эпохи. — Полукровка обрисовал в воздухе очертания недлинного, неширокого, чуть изогнутого меча без крестовины и с будто бы срезанным по диагонали кончиком лезвия. — А волков я отгоняю другими вещами, конечно же. Чаще всего – отпугивающими приспособлениями, например, хлопушками и факелами.
На этом тему, вроде как, можно было и закончить, но Бригита, по всей видимости, так не считала.
— Так ты обучался где-то тому, как сражаться? — продолжила рыжеволосая свой допрос.
Фавиола взглянула на Михи Аэлу. Мгновением назад она подметила, что его стиль поведения очень вписывается в образ некоторых знакомых ей людей. Полукровка напоминал ей такого обычного парня, который учится на пятёрки, знает поимённо и всегда непременно здоровается со всеми соседями по дому и каждый раз подкармливает бродячих котов, когда встречает их на своём пути, но при этом также способен побренчать на гитаре вместе с подвыпившими и горланящими песни — под его пристальным надзором, но без личного вокального участия — товарищами, пока их кто-нибудь не разгонит. И сейчас Бригита совершенно очевидно ставила этого достаточно робкого — а чернокудрой он казался именно таким — человека в неудобное для него положение: это было видно по тому, как доброжелательные черты мужчины заметно переменились в сторону пока ещё только подступившего, но уже ощутимого смятения. Фавиола видела это ясно и отчётливо: данная тема была ему крайне неприятна, и он сам не хотел бы её поднимать.
— Не совсем так, — почти что пробормотал Михи Аэла и затих к концу предложения, так как голос чернокудрой перекрыл его ответ.
— Ты упоминал о своём отце, — заговорила Фавиола, желая перевести тему. — Он вроде как специализировался на этом?
Кареглазая девушка многозначительно взглянула на подругу, пытаясь при этом сделать это так, чтобы намёк в её взгляде остался уловленным только ею. Бригита действительно не стала делать никаких замечаний по этому поводу, но уже мгновением спустя Фавиола поняла, что сама допустила ошибку: стремясь увести их общего спутника от неприятной для него темы, она вынудила его заговорить о том, о чём он хотел распространяться ещё меньше.
«Из огня да в полымя», — запоздало подумала девушка.
— Он был Мастером Мечей, верно, — ответил полукровка. — Вот уж кто действительно умел обращаться с таким оружием, так это он.
По лицу Михи Аэлы сейчас было сложно сказать, что у него на уме. Он вроде как не кривился, не был зол и взгляда не прятал, и в целом выглядел просто резко успокоившимся, но чернокудрую не покидало ощущение, будто внутри у него всё ну совсем не так. Благо, Бригите хватило ума не продолжать этот разговор, но она настолько прямо смотрела на полукровку в этот момент, что ему, похоже, показалось, что она требовала от него каких-то пояснений.
— Он умер, — добавил Михи Аэла. — Давно. Я был тогда ещё совсем маленьким и помню, к сожалению, не так много.
Произнёс он это негромким, почти ровным тоном, но эти слова — «к сожалению» — в ушах Фавиолы отдались таким образом, что у неё не осталось ни малейших сомнений: мужчине действительно жаль, что эта часть его жизни сложилась именно так.
— С мамой всё в порядке? — спросила Бригита, перестав жевать и как-то мигом посерьёзнев.
Сперва чернокудрой захотелось возмутиться насчёт поведения подруги и пришикнуть на неё, но она вовремя уловила смысл этого вопроса: он был вызван вовсе не праздным любопытством. Скорее всего, Бригита отнеслась к услышанному с искренним сочувствием и теперь хотела убедиться, что у их спутника не всё так плохо. В конце концов, вряд ли она ставила своей целью разбередить его раны. Как-то неловко подшутить, иногда отвесить неприятное замечание — это всегда пожалуйста. Но Фавиоле не казалось, будто её соратница когда-либо намеренно пыталась задеть людей за живое и хорошенько встряхнуть их, держась за пойманную нить.
— Да, она сейчас дома, в Пологих Склонах, — возвращая — или по крайней мере, пытаясь это сделать — уже привычную для его облика приоткрытую улыбку на лицо, ответил Михи Аэла. Складывалось впечатление, будто он и сам желает расшевелить ситуацию, чтобы никто не погружался в неуместные сейчас печали. — Думаю, у неё всё должно быть по крайней мере неплохо. Последние несколько лет нам удаётся видеться не так часто, но с началом войны я пытаюсь давать о себе знать как можно чаще. Она и так не хотела меня отпускать, но в нашем регионе работы для меня не так много — а сын, когда он вырастет, должен быть опорой и помощью для своих родителей, но никак не отягощением.
И вновь Фавиола с лёгкостью подметила, что это — очень важная для мужчины тема, которую нельзя опускать до простой болтовни, но она слишком опасалась снова ляпнуть что-то не то, поэтому замешкалась и не стала ничего говорить.
— Но ты ведь ей помогаешь, — высказала Бригита то ли свою поддержку, то ли вопрос, но чем бы это ни было, прозвучало оно очень уместно.
— Разумеется, — подтвердил Михи Аэла. — Хоть она и упирается временами. Для той жизни, к которой она привыкла, ей вроде бы всего хватает, но мне бы хотелось дать ей… нечто большее.
Рыжеволосая незаметно для остальных доела своё лакомство, так что в тот момент, когда Фавиола взглянула на неё, девушка уже потирала освободившиеся пальцы, проверяя их на липкость.
— Богатства? — немного прохладно предположила Бригита.
Полукровка вгляделся в окно, и по его лицу было видно, что мыслями он отделился от этого места и, вероятнее всего, на короткое мгновение вернулся домой, к матери.
— Я бы хотел купить ей мастерскую. — Его взгляд, обращённый на рыжеволосую девушку, блеснул — то ли сам по себе, то ли из-за проскочившей за оконным стеклом молнией. — Лучше всего в пригороде какого-нибудь крупного города. Например, поблизости от той же Исма́лы.