— Как ты? — спросила наконец Фавиола, когда их взгляды встретились.
Как-то так получилось, что после присоединения к ним полукровки они с Бригитой очень мало переговаривались между собой, а если и обсуждали что-то, то только касательно конкретно поставленной задачи. Это напомнило чернокудрой те времена, когда они находились в одной компании, но также редко общались напрямую друг с дружкой, только сейчас ей это уже не казалось чем-то привычным. Даже наоборот — Фавиола чувствовала некую потребность поговорить со своей спутницей по душам, пусть она и не знала, что вообще скажет, если подвернётся случай осуществить эту затею.
— Шикардосно, — немного помедлив, ответила рыжеволосая девушка.
В этот момент она выглядела чрезвычайно мрачной и притихшей, поэтому чернокудрая обрадовалась, услышав, что к ним направляется Михи Аэла, — разговор так или иначе не задался бы. Мужчина шёл, неся с собой широкую железную тарелку с углублением, и в итоге поставил её на пол, между девушками. На тот случай, если разразится дождь, у них была приготовлена связка хвороста — за неё-то и взялся полукровка, намереваясь разжечь огонь в металлической ёмкости. Похоже, он не хотел разводить его прямиком на земле, опасаясь, как бы пламя затем не перекинулось на сам дом.
— Проверьте, открывается ли окно, — произнёс мужчина, раскладывая хворост в большой тарелке.
Бригита, как раз глядевшая в окно, взглянула на полукровку и поднялась малость неловко, так как сидела, скрестив ноги. Ближайшее к ним окно оказалось надёжно запертым, и рыжеволосая сказала, что не хочет его трогать, потому как может сделать только хуже, а вот второе, пусть и с трудом, но открывалось. Зажёгши огонь, Михи Аэла поднялся на ноги и разминулся с Бригитой, возвращающейся на своё место. Ещё какое-то мгновение спустя ему удалось закрепить окно в полуоткрытом положении.
— Если ветер поднимется ещё больше и станет слишком сильным, — сказал полукровка, отходя от него, — огонь придётся затушить.
В дороге холод ощущался достаточно редко — лишь когда они промокали под дождём или когда заметно падала температура, но в остальном темп их ходьбы не позволял им замёрзнуть. Но стоило их небольшой компании остановиться на ночлег, как Фавиола начинала чувствовать его, а потому не преминула воспользоваться возможностью согреться. Сейчас ей бы тоже хотелось сесть у костра, но помещение было слишком маленьким для этого, равно как и проём в окне, организованный Михи Аэлой, так что при разведении большого огня они бы пострадали от дыма. Оставалось надеяться, что гроза разразится не настолько сильной, чтобы начать хлопать окном, — было разумнее остаться без импровизированного очага, чем с пустым оконным проёмом.
— Как ты думаешь, — обернувшись в сторону полукровки, спросила чернокудрая, — как долго продлится эта буря?
— Сложно сказать, — отозвался Михи Аэла. — Но скоро будет видно.
Фавиола подумала о том, что если всё сложится, как в прошлый раз, то они могут проторчать в этой заброшенной хижине гораздо больше времени, чем предполагалось, но она и не рвалась продолжать путь. Ей, разумеется, хотелось поскорее оказаться в форпосте, но вместе с тем было приятно получить незапланированную передышку, к тому же им повезло иметь крышу над головой — иной раз непогода могла застать их под открытым небом, и тогда на такую спокойную посиделку они могли и не рассчитывать. А так можно было сказать, что всё складывалось не так уж плохо. Хворост в тарелке охотно занимался огнём, и, протянув к нему руки, Фавиола ощутила приятное тепло, на мгновение отвлёкшее её от всех тяжёлых мыслей, что в том или ином виде всё равно вспыхивали в её подсознании. Михи Аэла также задумчиво глядел на нерезво полыхающее пламя, в то время как Бригита, достав из рюкзака одну из коробочек с припасами, выудила оттуда угощение: медовые шарики, слепленные из семечек и чего-то, похожего на орехи, но гораздо более мягкого. Чернокудрая тоже охотно съела бы хоть один такой, но её подруга уже упаковала коробку обратно, оставляя окружающих без возможности согласиться на так и не предложенное лакомство.
Снаружи сквозь шумящий ветер раздался приглушённый раскат грома.
— Михи Аэла, — глядя на зажатый кончиками пальцев медовый шарик, заговорила Бригита. — У меня есть к тебе дело.
Полукровка перевёл на неё взгляд, ожидая, скорее всего, какой-то серьёзной беседы.
— Мы с Фавиолой поспорили кое о чём… Так вот, разреши наш спор, — продолжила девушка, отлепляя маленький кусочек сладости. Чернокудрая также внимательно прислушалась, так как в последнее время они ни о чём таком не спорили. — Фавиола говорит, что ты — странствующий мясник, — заявила Бригита, — а мне вот сдаётся, что ты чей-то агент под прикрытием. Быть может… даже из Теней Арвеллека.
Чернокудрая возмутилась такой откровенной лжи: вот же Бригита! Сочиняет даже глазом не моргнув! А ведь она и в помине ничего такого не говорила и, честно говоря, даже не предполагала. Но, по-видимому, подругу интересовал этот вопрос, а найти другой способ, как спросить об этом, она не смогла, вот и решила пойти по привычному пути. Фавиола могла бы, конечно, сразу же пресечь её сочинительства, но это поставило бы соратницу в неловкое положение, а она в таких ситуациях капитально дезориентировалась и сразу развязывала скандал, поэтому чернокудрой было проще промолчать, надеясь, что Михи Аэла раскусит уловку рыжеволосой сказочницы. Но мужчина, судя по всему, если и просёк её ход, то не стал уходить в другую колею.
— Надеюсь, вы спорили на щелбаны, а не на деньги, — по-доброму усмехнувшись и взглянув на Фавиолу, ответил он. Едва ли в Шаррахе проигрыш в споре карался щелбанами, а значит, Бригита уже успела ознакомить его с привычными для своего мира обычаями. — Потому как я не представляю собой ни то и ни другое.
На мгновение он замолк, так что были слышны лишь звуки, исходящие с улицы, и негромкое причмокивание Бригиты, старающейся есть лакомство максимально удобно для себя и лицеприятно — для окружающих. Фавиола уже собиралась вмешаться и уточнить, кем же на самом деле являлся их проводник, но после непродолжительной паузы Михи Аэла подвёл конец интриге самостоятельно.
— Я — лесничий, — вот так просто и незамысловато признался он.
Чернокудрая переглянулась с подругой, которая моментально вернула взгляд серых глаз обратно к липкому шарику между своими пальцами. Наверняка это было достаточно неожиданным для неё, равно как и для Фавиолы. Она ожидала чего-то… более запутанного, пожалуй. Всё же, полукровка производил неоднозначное впечатление — и своим поведением, и облачением, и, конечно же, речами. Потому чернокудрая и была готова выслушать что-то необычное, а тут: лесничий. Или они что-то не так поняли?
— А что именно ты делаешь? — спросила Фавиола и решила пояснить: — Там, откуда мы родом, лесничие, возможно, занимаются чем-то другим, чем здесь.
Сказав это, чернокудрая с опозданием осознала, что могла своим пояснением подвести их с Бригитой под ненужные подозрения. Михи Аэле, как и людям до него, они соврали, будто были родом из малонаселённого пункта в Ближних Поселениях, но чем чаще за время своего путешествия они упоминали это место, тем больше из реакции окружающих им становилось понятно, что используемая ими точка на карте вовсе не такое уж и надёжное прикрытие. Возможно, люди там и жили обособленно, но заходить в своём притворстве слишком далеко не следовало — всё же, жители Ближних Поселений были частью эльфийской страны, где большинство вещей, как и порядков, было единым для всех.
— Я слежу за тем, чтобы природа не мешала людям жить. Чаще всего это леса, потому как их я знаю и понимаю лучше лугов, гор и всего прочего, — вроде как не посчитав её вопрос странным, ответил полукровка. — Пытаюсь поймать или в зависимости от обстоятельств — отогнать опасных зверей от поселений, если те подбираются к ним слишком близко и начинают угрожать их жителям. Ставлю ловушки, иногда просто изучаю местность по просьбе местных. Порой попадаются действительно сильные и, надо сказать, редкие твари, но в основном я берусь за работу попроще. Например, отгоняю стаи волков поглубже в леса, когда они возрастают в численности и чересчур смелеют, подступая к деревням в поисках добычи.