— Понимаешь, но ничего не делаешь, — весьма привычным для людей её профессии тоном подметила лекарша и, можно считать, тем самым отчитала мужчину, — а одно без другого практически ничего не значит. Я помогла тебе, чем смогла, но тебе нужно делать упражнения, чтобы не вернуться к исходному положению. — Последнее прозвучало практически как приказание.
Незнакомец кивнул и проследил взглядом за хозяйкой дома. Та вручила ему новый отвар, взглянула на рыжеволосую девушку возле стола и вышла в коридор, предупредив её о том, что скоро будет готов ужин. Еда, тем не менее, в текущий момент занимала мысли Бригиты в самую последнюю очередь. Мужчина продолжал молчать даже после того, как лекарша скрылась за дверью, а выискивать темы для разговора она больше не хотела, а потому решила высказать то, что было у неё на уме, и уже потом последовать за хозяйкой дома, уйдя на кухню.
— Послушай, по поводу… — Бригита устремила взгляд к лицу незнакомца и притронулась пальцем к своему, — твоей брови.
Не нужно было иметь никакого специализированного образования, чтобы понять: эта тема задевает незнакомца больше остальных. Рыжеволосая хотела объяснить, почему за этим неожиданным открытием последовала такая глупая реакция с её стороны и указать на параллель, которую прочертил её разум с тем миром, что был далёк в столь многих вещах от этого, постаравшись при этом не выдать себя с поличным, но мужчина её опередил, сорвав эту попытку.
— Я не какой-нибудь аферист и не пытаюсь выдать себя за кого-то другого, — только и сказал он, невольно обходя Бригиту взглядом.
— Я тебе охотно верю, — упрямо глядя на него, ответила рыжеволосая. Что бы всё это ни значило, она решила пока что не лезть и не углубляться в эту тему. — Будем считать это обычной случайностью и просто забудем об этом. Хорошо?
Со стороны Бригиты это было своеобразной просьбой её извинить, но мужчина её, скорее всего, не понял и принял всё на свой счёт, потому как расслабленнее выглядеть не стал.
И снова воцарилось молчание.
Рыжеволосая поёрзала взглядом по сторонам и опустила руки, ранее скрещённые у неё на груди, — теперь она действительно была намерена уйти, но оставалось ещё кое-что.
— Там, во время драки… — Бригита мотнула головой. — Не то чтобы я приходила в восторг каждый раз, когда в меня швыряются всякими вещами, но твой бросок был очень кстати. — Может, извиняться она и не умела, но благодарность этот незнакомец всё же заслужил.
Бывает, после какой-то встряски память начинает изменять реальный ход событий, и воспоминания изменяются, подстраиваясь под возможность вариаций. Могло показаться, например, что этот человек не спасал ей жизнь, что арбалетный болт пролетел бы мимо или что он бы задел её, но незначительно. Исковерканное представление о произошедшем могло обесценить то, что на самом деле случилось, и поэтому Бригита не хотела упускать момент, погружаясь в расценивание того, в чём была уверена: он спас им жизнь, чуть не расплатившись за это своей.
— Спасибо за это, — пожав плечами, чтобы не выглядеть слишком церемонно, сказала она, сразу же после этого качнувшись от стола и нацелившись в сторону выхода. — Надеюсь, тебе за это непременно воздастся — в хорошем смысле.
По сути, уже воздалось, так как они с Фавиолой вернули ему этот долг, но рыжеволосая не хотела заострять на этом внимания, не то акт благодарности превратился бы в потрясание своими заслугами.
— Я не представился, — мягко произнёс мужчина, и Бригита обернулась на его голос, а затем и вовсе повернулась к нему, подвинувшись на шаг дальше от входа. — Меня зовут Ми́хи Аэ́ла, — продолжил он. — Я родом из Пологих Склонов. Путешественник. Нынче странствую по землям Плетения — разыскиваю работу и при возможности помогаю тем, кому это могло бы быть нужным.
— Необычное имя, — недолго поразмыслив, ответила рыжеволосая.
Оно действительно было непривычным на слух. Несмотря на то, что фамильные имена у эльфов были короткими, а условная длина, полагающаяся персональным именам, вроде как не существовала, Бригите всё равно показалось, что прозвучавшее имя — не эльфийского происхождения. Возможно, это было связано с тем, как мужчина произнёс его или же с общим впечатлением, которое оно производило, ведь у определённых слов и в частности наименований есть свой, так сказать, привкус, и для большинства людей он легко различим.
— Возможно, — согласился мужчина. — Мой отец был из маринров. Но, чтобы не запутывать местных жителей, я вполне не против, чтобы меня называли Михиэлем.
«Не против», — с некоторым недоверием повторила про себя рыжеволосая. Звучало это наоборот — будто он хотел, чтобы его так называли. Но каждый, в конце концов, имеет право называться так, как он того пожелает, и если это никому не вредит, то и причин для претензий возникать не должно. «Михиэль, так Михиэль», — подумала Бригита, хотя изначальный вариант его имени ей понравился больше.
— Я, как ты уже поняла… — продолжил её новый знакомый.
— Да-да, — оборвала она его, направившись к своему прежнему месту. Наверняка он собирался вновь обратить её внимание на что-то, связанное с приклеенной бровью, но для рыжеволосой это не имело и наполовину такого сильного значения, а потому она и не собиралась как-либо акцентировать этот вопрос. — Я действительно в курсе.
Она отодвинула стул и присела, по привычке взгромоздив одну руку на его спинку.
— А ты? — спросил мужчина и рискнул предположить — тоже будто немного виновато: — Из людей?
— Из них самых, — чувствуя себя увереннее, ответила рыжеволосая и протянула ему свою руку. — Бригита.
Кресло качнулось, и ей пришлось прервать рукопожатие, чтобы не повалиться в сторону кровати. Стул шлёпнулся обратно, встав на все четыре ножки. Бригита хохотнула и, взглянув на нового знакомого, увидела улыбку и на его лице. Сейчас он ей нравился больше — наверное, потому, что не пытался отстраниться молчанием и своей сдержанностью, да и руку он ей пожал в самый раз — не вяло, будто она какая-то дама, которую лучше б было чмокнуть в запястье, но и не с такой силой, чтобы рука побагровела. Этот человек определённо умел обращаться с окружающими, из-за чего отношение к нему здешних поселенцев теперь казалось девушке подчёркнуто несправедливым.
— Необычное имя, — сказал её собеседник, и Бригита в шутливой форме хекнула в ответ, предчувствуя, что задержится в этой комнате до самого ужина.
В один из дней Эмироэль, глядя на гладкую поверхность реки, пока все остальные спали — и даже Моргина ненадолго сомкнула веки, — вдруг осознал, что прежде по-настоящему ещё никогда не путешествовал. Ему доводилось лишь перемещаться из города в город, но это скорее были поездки, обусловленные каким-то делом, чем обычным стремлением повидать как можно больше новых, ранее неизведанных мест. В душе — как ему думалось — он был путешественником, но долг перед теми или иными обстоятельствами всегда отодвигал подобные желания на задний план, на котором они и оставались поныне, будучи так и не осуществлёнными. И размышляя об этом, он пришёл к осознанию, сколь необычно выстраивается жизнь. Как день не может обойтись без наступления ночи, так и в человеческой судьбе наступают моменты, когда на неё опускается тьма, но и тогда она не бывает абсолютной. Взять, к примеру, хотя бы эту ситуацию. Молодой целитель не без основания беспокоился за их вдвое уменьшившийся в количестве отряд и за его дальнейший путь, но в то же время не мог не признать, что мир вокруг всё ещё был способен показать ему что-то такое, что убедило бы его в неоднотипности всего сущего. Случалось, что тоска одолевала эльфа и застилала ему взор, но, так или иначе, один миг сменял другой, и рано или поздно он прояснялся. И Эмироэль держался за это убеждение, не позволяющее ему опускать руки и указывающее на окружающие его вещи под другим углом. Возможно, Трина тоже чувствовала это. Его стараниями синеглазая девушка действительно поверила в то, что не всё ещё потеряно. Она имела надежду, и та служила ей надёжной опорой. Обман, который выстроили ради неё оба эльфа, сработал, но чем глубже он становился, тем страннее было наблюдать за Триной. Порой молодому целителю казалось, что она целиком и полностью заставила себя поверить в скорое воссоединение с сестрой и подругой и что её охватила вовсе уже не надежда, а твёрдая убеждённость — и это смотрелось ужасно глазами эльфа, который знал правду; словно он поил её сладкой настойкой, которая в итоге должна была лишить её способности ощущать всякий вкус. Возможно, эти ощущения можно было бы заглушить, если бы Эмироэль отправился на поиски девушек или смог сделать хотя бы что-то ради их обнаружения, но их путь неизменно продолжался исключительно вперёд, по направлению на восток.