— Жук?.. — переспросила она, чувствуя за этим словом смысл более глубокий, чем могло показаться, если слушать не слишком внимательно; но она-то была вся во внимании.
Незнакомец сделал всего лишь небольшую паузу — может, просто чтобы сглотнуть ставшую после отвара немного вязкой слюну, — но Бригита уже словила себя на мысли, что её беспокоит возможность утаивания от неё какой-либо информации. Она уже попросту привыкла к тому, что эльфийка, глава их отряда, фактически ничем с ней не делилась, и теперь ей всякий раз начинало казаться, что так будет всегда. «Но он меня совсем не знает», — сказала самой себе Бригита. На обычную местную она не похожа, и то, сколь резко она прыгнула в конфронтацию с антарийцем, имея при себе кинжал — тоже не самую распространённую среди простого населения вещь, — должно было кое-что сказать о ней, и это что-то, вполне вероятно, могло быть далековатым от правды, но с пользой для её образа. Она выглядела молодо, конечно, но здесь это не имело такого значения, как там, откуда она пришла. Как следствие — у незнакомца не было причин опекать её и скрывать что-то, разве только в том случае, если бы она вызвала в нём подозрения, спросив о чём-то, всем известном. «Наверное, — признала внутри себя рыжеволосая, — мне просто сейчас повсюду будет мерещиться Моргина».
— Антарийцы, которые перебрались сюда намеренно, — пояснил мужчина, — чтобы агитировать местные разбойничьи банды подрывать действия войск и сопротивления в целом. Дезертиры примыкают к ним просто так, потому что знают: в одиночку на чужой земле им долго не протянуть, — но «жуки» — совсем другое дело.
По мере того как незнакомец рассказывал об этом, у Бригиты сперва начали холодеть локти, затем это ощущение перебралось ниже, пока наконец не сцепило её пальцы. Именно в них обычно ощущалось магическое тепло, теперь будто покрытое плотным слоем льда. Затем это чувство перебралось и в остальные части тела, пока рыжеволосая не осознала, что это всего-навсего её самый глубокий страх, вновь проявляющий себя.
— Это — специалисты своего дела, подготовленные к тому, чтобы задурить местных и выжать из них как можно больше пользы, — договорил мужчина.
Бригита практически могла видеть со стороны, как меняется её лицо, теряя цвет и изменяя своему привычному выражению.
— Откуда им тут взяться? — заметно тише спросила она, слыша при том, что и звучание её голоса также стало каким-то другим. — Речной рубеж…
— Задерживает армию, это правда, — не дождавшись продолжения, ответил незнакомец. — Но в последние месяцы сюда начали просачиваться целые отряды. Они каким-то образом находят способы, как обойти все преграды, и называют такие места лазами. Больше всего таковых как раз между Красным Полем и Туманной Развилкой на северной окраине Трясины.
Бригите не до конца верилось во всё это. Предводитель Теней убедил её в том, что за Речным рубежом антарийцев быть не должно, и Моргина говорила точно то же. Не знать о том, что говорил этот мужчина, они не могли. В чём тогда дело? Очередная ложь во благо?
Рыжеволосая ею уже пресытилась.
«Не понимаю…»
— Ну, а воины по эту сторону рубежа? — спросила она в надежде получить хоть какое-то объяснение происходящему. — Они не могут быть не в курсе!
Конечно же, не могут. Все основные силы эльфийских земель сейчас сосредоточены здесь, на территории Плетения. Арвеллек говорил, что его Тени бродят и по этому региону тоже, да и без него хватало людей, которым не должно было быть всё равно, что здесь происходит, так что наверняка имела место и эльфийская разведка со стороны королевских войск.
— Об этом мне ничего не известно, — признался мужчина. — Я — не солдат. Но, в любом случае, вряд ли они могут предотвратить просачивание сюда всех антарийцев до единого. Возможно, мог бы помочь какой-нибудь магический барьер, но современным Пламеносным такое не под силу, к тому же этим они отсекли бы от себя всех жителей Вейфа, не успевших перебраться на эту сторону, а антарийцы вполне могли бы прийти в Аррох с севера — с земель варанон.
Бригита уткнулась взглядом в край кровати, растерянная и не имеющая больше никаких доводов, чтобы убедить себя в том, что ситуация не настолько критична, каковой кажется. «Но тогда получается, — подумала она, — что, куда ни сунься, везде враги. Если по Плетению спокойно расхаживают антарийцы…» Если так, то выходит, что Моргина была права, и они должны были приложить все усилия, чтобы без оглядки бежать всё дальше и дальше на восток — что было противоположным направлением тому, которое они с Фавиолой взяли некоторое время назад.
— Но кто в своём уме решит спеться с антарийцами? — спросила она, уже не рассчитывая услышать хотя бы долю чего-то обнадёживающего — как, например, утверждение, что таких людей очень мало и что они концентрируются в определённых местах, которые известны, а потому их можно обойти при должном знании местной географии.
Бригите казалось абсурдным решение кого бы то ни было поддаться уговорам антарийцев и выступить вместе с ними против своих же сородичей. Дело было не в патриотизме, а в здравом смысле: есть люди, с которыми компромисс попросту невозможен. Никто не станет дёргать крокодила за хвост, чтобы разъярить его против своих врагов, при этом не имея против него самого никакой защиты.
— А кто в своём уме станет грабить и отбирать что-то у людей, у которых и так почти ничего не осталось? — приглушённым тоном спросил мужчина.
Он был, разумеется, прав. Ничего неестественного в этом не было — кто лишён совести, тот не гнушается никаких методов для достижения своих целей. Местные банды, по сути, занимались вещами, схожими с теми, что делали антарийцы, и объединиться с последними для них было выгодным — по крайней мере, на начальных этапах их содружества. Но Бригите от этого делалось дурно, и она хотела сказать что-то ещё, но ей помешала лекарша, без предварительного стука приоткрывшая дверь. В руках она несла простой деревянный поднос с чашками и какими-то травками и ловко зашла вместе с ним в помещение, затем поставив свою ношу на стол. Рыжеволосая и её собеседник замокли, и Бригита даже собралась уходить, но взмах головой со стороны лекарши будто бы велел ей остаться, и девушка в итоге никуда не пошла — только посторонилась немного, отойдя от стула и прислонившись своим тылом к столу.
— Идёшь на поправку? — весьма бодро сказала лекарша, взяв из рук мужчины отвар и передав его Бригите, чтобы та, в свою очередь, отставила его в сторону.
— Да, — с благодарностью ответил её пациент.
Какой же всё-таки уважительный у него был тон! Бригита уже отвыкла слышать такие интонации; уже пару месяцев вокруг неё обычно звучали либо требовательные, либо взволнованные голоса, каждый из которых чётко передавал внутренне состояние своего обладателя. А в случае с этим мужчиной казалось, будто он не желал нарушать спокойствия в хижине лекарши даже такой мелочью, как чересчур эмоциональный разговор.
Лекарша тем временем провела только ей одной — в пределах этой комнаты — понятные проверки, а затем смешала содержимое нескольких чашек с подноса и снова обратилась к своему пациенту, вынудив его немного отодвинуться от изголовья кровати, но вставать с неё она ему пока ещё не позволяла. Бригита безотрывно наблюдала за её действиями: женщина вытянула правую руку незнакомца и заставила удерживать её на весу, а сама попыталась нащупать что-то пальцами возле её основания и на лопатке.
— Старые травмы нужно залечивать, — проговорила она при этом.
Незнакомец в задумчивости опустил взгляд на простыню и лишь один раз коротко скривился, не издавая при этом никакого звука, когда лекарша двинула его вытянутой рукой чуть вверх.
— Я понимаю это, — ответил он.
Рыжеволосой подумалось о том, что ей бы хотелось обладать схожими навыками. Если бы она ответила теми же словами, что и он, лекарша могла бы подумать, что ей нагрубили, потому как в случае с Бригитой такой ответ прозвучал бы как «сама разберусь» или «не твоё собачье дело». Но этот мужчина говорил так складно, что и не придерёшься, хотя рыжеволосая уже начинала ощущать за собой — пока ещё далёкий, но всё же — отголосок привычного раздражения. Как и любой импульсивный человек, она воспринимала подобную стойкость за преграду, которую обязательно необходимо развалить, потому как если ты — живое создание, то, будь добр, прояви хоть чуточку больше живых эмоций.