Моруэн отодвинула шкатулку чуть в сторону и медленно отложила бумаги. Рука до середины предплечья казалась словно пойманной в какое-то силовое поле — эльфийка могла ею двигать, но понимала, что вытащить её не получится, пока… пока она что-то не сделает. Поэтому она искала, что могло бы быть причиной всему этому, сжав зубы из-за колючего мороза, охватившего её пальцы. Было так холодно, что моментами хотелось просто орать, и тогда Моруэн понимала, что находится совсем близко. Чувствуя, как нарастает это ощущение, она значительно ускорилась, копаясь в бумагах и мелких вещицах, пока её напряжённые, широко раскрытые глаза наконец не наткнулись на что-то маленькое, не сразу заметное. Похоже, это был уголок ткани — у него был рваный край и высунувшиеся нитки, благодаря которым эльфийка и заметила его. Моруэн застыла на мгновение, но кончики её пальцев стали не просто холодными: казалось, что они намертво прилипли к этой вещи, как прилипает к железу на морозе непокрытый участок кожи.
— Что следует делать с силой, которую нельзя подчинить? — прозвучал в звенящей тишине комнаты голос Мааршэль.
«Истребить», — внутренне откликнулась Моруэн, искренне удивившись той уверенности, что прозвучала в ней, когда она мысленно ответила на вопрос женщины.
Расхрабрившись, эльфийка подхватила лежавшую под бумагами вещь и вытащила её, чувствуя, как у неё сводит локтевой сустав. Взгляд золотистых глаз прицепился к ней — к этому клочку ткани, явно содранному с чьих-то одежд. Только почему «чьих-то»? Моруэн не могла этого знать и предпочла бы оставаться в неведении, но с недавних пор в ней появилась какая-то маленькая частица, знающая ответы на многие вопросы, словно все те знания, что она получила за свою жизнь, вдруг стали ей доступны и поднимались в сознании, подсказывая правильные ответы, когда эльфийка нуждалась в них. Казалось очевидным, кому принадлежал кусок рваной чёрной ткани с ромбовидной стекляшкой со сколом на нижней левой стороне. Моруэн уставилась на него, не в силах отвести взгляда. На мгновение ока она увидела в нём себя, потому что на самом деле это была вовсе не стекляшка. «Маленькое зеркало», — медленно выдохнув, подумала эльфийка. Зеркало — как в тех рассказах про Пламеносных из Зеркального города, которые носят их на своих одеждах.
Моруэн потёрла пальцы, ощупывая неприятный край порванной ткани, и проскользнувшие по ним нити оставили после себя какую-то тёмную шелуху. Не успела эльфийка толком додумать, чем была эта шелуха, как та сложилась тонкими полосами на её пальцах и превратилась в мелкие порезы. У Моруэн на короткое мгновение зашлась голова: она явно видела порезы и яркую кровь, высунувшуюся за их края, но ничего не почувствовала. Сжав покрепче ткань между пальцами, девушка вновь впечатала свой взгляд в фрагмент зеркала на ней. Где-то, словно издалека, Мааршэль продолжала что-то говорить. Скорее всего, это было связано с предстоящим заданием Моруэн, но эльфийка ничего не могла разобрать, да и её сознание было целиком приковано к своему отражению, а точнее — к отражению своих золотистых глаз. Совершенно неожиданно в зеркале не осталось ничего, кроме темноты, и этот золотистый цвет был последним, что сохранилось, прежде чем тьма охватила всё. Не было больше ни комнаты в башне, ни женщины возле окна. Моруэн обнаружила себя в абсолютной темноте, но темнота эта была странной, так как эльфийка хорошо видела себя, но кроме этого — больше ничего. Затем, незадолго после этого, перед ней кто-то возник. Моруэн вдруг потеряла возможность двигаться, поэтому могла только смотреть. Этот кто-то стоял так близко, что она видела только нижнюю часть его лица и светлые, как лён, волосы. Это было мужское лицо, и этот человек что-то говорил. Кровь лилась у него изо рта, делясь на несколько потоков, но он не морщился, а его губы продолжали двигаться, произнося какие-то слова. Эльфийка отчётливо ощущала, что может разобрать эти слова, хотя раздавались они совершенно беззвучно, но её разум будто препятствовал пониманию. Она хваталась за них, словно была обязана их понять, но внезапно всё исчезло, и этот мужчина растворился в темноте, оставив Моруэн в одиночестве. Она вновь вернула себе способность двигаться, но застыла из-за накатившего на неё страха. Решившись, она успела сделать лишь один неуверенный полушаг вперёд, как по сторонам раздался треск. Эльфийка испугалась и вскрикнув сжалась, а вокруг неё с громким, характерным для этого звуком взлетели вверх, словно пыль от потревоженных старых мешков, блестящие в темноте осколки стекла. Некоторые из них задели её, оцарапывая кожу и впиваясь в неё. Моруэн издала ещё один сдавленный вскрик и вдруг вернулась к той себе, что стояла возле стола и смотрела на кусок ткани. Ей казалось, что её руку трясёт со всей силы, но визуально ничего такого не происходило. Пытаясь вдохнуть, эльфийка силилась оторвать взгляд от зеркала. В нём она по-прежнему видела себя, но себя другую — в рабочем платье невольницы, растрёпанную и с царапинами на лице, причём вид складывался такой, будто она смотрится в крупное настенное зеркало. Вокруг неё снова была тьма, но и на этот раз кто-то оказался рядом. Этот кто-то стоял, ровно вытянувшись, у неё за спиной, но Моруэн не могла разглядеть его полностью, потому как край зеркала пролегал у неё над головой, а этот кто-то был сильно выше и частично сливался с темнотой. Эльфийка смотрела на себя и видела девушку с выражением лица, которое встречалось ей в лужах в тот день, когда она нехотя покинула антарийский лагерь: Моруэн-невольница смотрела прямо; губы сжаты, в глазах — безмолвная обида. Тот, кто стоял позади неё, вообще не двигался, но спустя несколько мгновений эльфийка увидела, как его согнутая в локте рука с выпрямленной ладонью опускается, точно завеса, на её глаза в отражении. Он был одет в броню, и Моруэн показалось, что она узнаёт эти наручи. Откуда-то из глубины сознания всплыло будто воспоминание, тихое эхо: «Осторожно». «Но почему осторожно?» — переспросила эльфийка у своей памяти, и та дала ей ответ: «Потому что иглы отравлены». Всё пространство под рёбрами Моруэн будто свело судорогой.
Рука в чёрных наручах почти полностью заслонила глаза её отражению, но та Моруэн даже не пошевелилась. «Нет, — горячо запротестовала наблюдающая за всем этим эльфийка, — не надо! Я ведь ничего не увижу!» Но темнота неумолимо заволокла всё вокруг, а затем вытолкнула её наружу — в некогда показавшуюся ей уютной комнату в башне замка Зеркального города. Моруэн чувствовала себя так, словно её схватили за плечи и настолько сильно встряхнули, что даже внутри всё перемешалось. Думать было сложно, да и она даже не пыталась, перейдя на план эмоций и переживаний. Но одно она помнила: что необходимо сохранять лицо.
— Поздравляю с назначением, — произнесла женщина возле окна, будто для неё не случилось ничего необычного.
«Назначением?» — не поняла Моруэн. Мельком она взглянула на кусок ткани, зажатый между пальцами, и отбросила его обратно на стол. «Всё закончилось…» — убеждала она себя, пытаясь успокоиться и вернуться к реальности. Судя по всему, Мааршэль ничего не заметила, но она говорила всё это время, это точно, а эльфийка не обратила должного внимания ни на одно из её слов. «Назначение», — мысленно повторила она. Нужно было вытолкнуть из ума всё произошедшее и сконцентрироваться на происходящем, а то, что было, обдумать потом — если хватит духу.
Незаметно для посторонних глаз упорядочив своё дыхание, Моруэн отвернулась от стола и чуть не рухнула на него спиной. В нескольких шагах от неё стоял мужчина: высокий эльф. Волосы — светлые, как лён; на одежде в некоторых местах — потрескавшиеся кусочки зеркала. Он стоял, заметно скосив одно плечо пониже другого; рука казалась вывернутой. За разорванным воротником на шее виднелись красные полосы, сбоку на лбу — продолговатая кровавая рана. Но самым пугающим был огромный выдранный кусок в грудной клетке, словно что-то большое и мощное прошло сквозь броню, оставив в этом человеке выбоину.
Выбоину, с которой не живут.
— Ты должна, — сказал он, глядя прямо на неё, и попросту исчез, словно его тут никогда и не было.