Они прошли через весь двор, поднялись по нескольким ступеням ко входу здания, которое эльфийка посчитала складским крылом: оно было не таким большим, как все остальные, и имело одну небольшую башню непривычной для глаз Моруэн формы. Женщина — оставалось неизвестным, является ли она той самой Мааршэль, с которой нужно было встретиться эльфийке, но она решила называть её этим именем, — шла впереди, её аруанкай — сразу следом. Это давало Моруэн возможность оглядеться вокруг. Сразу за входом находился маленький холл с несколькими узкими колоннами, тяжёлыми, но мягкими на вид занавесками на окнах и тонким ковром на полу. Из-за освещения и размещённых здесь тканей само это место казалось очень комфортным и домашним. Их путь лежал дальше, к винтовой лестнице, размещённой у стены напротив входа; одновременно по ней могли протиснуться только двое человек, и чтобы не толкаться плечами, они шагали по одному.  На лестничной площадке также были окна — одно на каждый пролёт, и прикрыты они были красивыми бархатистыми занавесками. И компактность, и общее убранство всего вокруг наводило Моруэн на мысли, что складским это крыло стало только после того, как антарийцы захватили город — в остальном эта постройка скорее напоминало чьё-то жилище; оно явно принадлежало кому-то, кто любил уют и имел свои взгляды на роскошь. Эльфийка с интересом бросала взгляд на этажи, когда они поднимались мимо них, но в итоге опустила взгляд на ступени, а ещё чуть позже — переместила его на спину идущей впереди Мааршэль.

В определённый момент женщина оглянулась на неё, и Моруэн почувствовала себя так, словно должна была что-то сказать.

— Аулар’нон — большая победа, — произнесла она, пытаясь сохранить ровный тон голоса.

Эльфийка не уточняла — для кого, хотя это делало её фразу обрывистой, но она попросту не знала, причисляли ли они себя — четверо почти что очевидных имперцев, поднимавшихся по лестнице — к антарийской стороне и следует ли принимать эти достижения на свой счёт. Так что лучше было обойтись недомолвками, но и помнить о том, что не стоит вставлять их в разговор слишком часто.

— Возможно, — прокомментировала женщина, на долю мгновения приостановившись и взглянув на неё.

Судя по всему, светловолосый аруанкай понимал её по знакам, потому как подвинулся поближе к левому краю лестницы, позволяя Моруэн беспрепятственно взглянуть ей в ответ. Сама не ведая, откуда у неё взялась эта решимость, эльфийка зашагала быстрее, намереваясь пойти если и не в ногу с Мааршэль, то хотя бы с небольшим отрывом от неё. Женщина отреагировала на это быстрым молчаливым взглядом в сторону аруанкая, велев ему уступить место Моруэн, и он остановился, пропуская её вперёд.

— Такие победы не даются легко, — чуть тише продолжила эльфийка.

Было непросто выбивать интересующую её информацию, не имея при этом понятия, какими знаниями она сама, точнее — Лоэр, по идее должна была располагать.

— Шантаж, устрашение, диверсионные действия, — отмахнулась Мааршэль. — Ты и сама знаешь, на какие поступки готов пойти человек, загнанный в угол. А здешний хозяин земель даже не имел достаточно самомнения, чтобы попробовать сопротивляться.

По-видимому, произошло то, к чему Антье всегда пытался подвести осаждённые его войском города: местный хозяин земель просто сдал его взамен на обещание, что жителей Аулар’нона не подвергнут тотальному истреблению.

— Где он сейчас? — спросила Моруэн.

Женщина, идущая на полшага впереди, взглянула на мгновение в окно — туда, где сквозь занавески проглядывала полоса света, пробившаяся с улицы.

— Должно быть, всё там же, — ответила она, и вновь на её лице возникла всё та же дежурная улыбка. — У водяного столба.

Несколько последующих мгновений эльфийка поднималась молча. Такой метод казни обычно использовался в местах, где присутствовал водоём с часто меняющимся уровнем воды — например, на море. Но вода в Зеркальном озере почти всегда стояла спокойной, разве что во время непогоды его воды расходились плавными волнами. Значит, хозяина земель утопили, привязав к столбу, вбитому так, чтобы его покрывала озёрная вода. Хотя… этот столб мог находиться в одном из каналов, но это казалось чем-то ещё более диким. «Антье никогда бы так не поступил, — подумала Моруэн, не задаваясь вопросами о справедливости вслух. — Он верен своему слову. Нельзя казнить тех, кто сдаётся». Но по виду Мааршэль было ясно, что такие вещи её вряд ли заботят.

— А что с Пламеносными? — спросила эльфийка.

Пламеносные этого владения были известны по всей стране, так как о них ходило множество рассказов. Здесь их называли Хранителями Осколков, и это название имело как прямой, так и символический смысл: они были хранителями традиций этой местности и следили за исполнением здешних порядков; и говорили, будто можно разворошить весь регион, но если Хранители Осколков соберутся вместе, они сумеют возродить культуру Зеркального города, в некотором роде всё же отличающуюся от культуры других владений. При этом они действительно носили на себе осколки. Моруэн не знала, откуда они брались и зачем были нужны, но это было неизменной частью их атрибутики. Возможно, это было как-то связано с магией, которую они использовали: ходили слухи, будто Пламеносные Зеркального города были одной из двух групп эльфийских магов, которые наиболее тонко умели воздействовать на разум других людей и существ и являлись мастерами иллюзий. А ещё говорили, будто они всегда видят правду — вполне вероятно, что именно отсюда пошла вера эльфов и других жителей эльфийских земель в чрезвычайно высокую моральную позицию этих Пламеносных.

Поднявшись на самый верх лестницы, обе женщины и их спутники оказались в коридоре без окон, но, судя по тому, что по левой его стороне тянулась перегородка, на самом деле они находились на нешироком балконе над последним из этажей. Здесь также был постелен ковёр, но в некоторых местах на нём отчётливо виднелись подгоревшие пятна, словно кто-то проливал здесь свою кровь, которая затем воспламенялась. Единственным источником света были то ли окна, то ли стеклянные вставки на потолке, но чтобы разглядеть их, Моруэн нужно было выглянуть за перегородку, а её спутница не собиралась останавливаться и бодрым шагом шла дальше вперёд по коридору, который затем свернул направо и продолжался ещё несколько метров. В этом месте он был даже у́же: плечом к плечу в нём могли бы встать не больше трёх рослых мужчин.

— Большинство погибло, защищая город, — ответила Мааршэль. Лампы, горящие на стенах коридора, наделяли это место ощущением уюта, а женщину, идущую впереди, наоборот — делали подозрительно опасной. — Некоторых схватили живьём и отправили на водяные столбы, другие скрывались и высовывались время от времени, пытаясь что-то сделать. Были и такие, которых удавалось схватить прежде, чем они сами заявляли о себе. Пламеносные остальных городов были отозваны поближе к столице. По предварительным оценкам в городе их остаётся от пяти до восьми человек.

Моруэн опустила взгляд, пытаясь собрать всю эту информацию у себя в голове. Пламеносные были силой, которая всегда находилась на передовой, какие бы трудности ни вставали перед жителями эльфийских земель. Даже самые большие скептики, голосящие об упадке эльфийского народа, не могли не признать, что без Пламеносных они все — и вовсе пропащие. Мааршэль говорила о победе над ними так просто, что ненароком возникал вопрос: были ли антарийские чародеи действительно так сильны, что смогли побороть сильнейших из эльфов, или это рассказы о возможностях Пламеносных были значительно преувеличены?

— А что их командир? — продолжила свой ненавязчивый допрос Моруэн.

Мааршэль замедлила шаг, приближаясь к одинокой двери в конце коридора.

— Предводитель Хранителей Осколков? — уточняюще спросила она. — Бесследно исчез. Скорее всего, находится сейчас в столице или в центре одного из близлежащих регионов, если не вздёрнулся где-нибудь. — Женщина с полуулыбкой на лице взглянула на эльфийку. — Его Второй сражался с нашим командующим в одном из залов этого замка. Говорят, будто командующий прошиб его спиной зеркальную стену, а потом эти же осколки его и изрезали. До смерти.