Идя по улицам Аулар’нона, эльфийка не могла не задуматься о том, как разворачивалось завоевание этого города. О том, что антарийцам удалось занять его пять месяцев тому назад, она узнала от Антье: он назвал это внушительным прорывом, но почему-то не выглядел особо радостным по этому поводу, впрочем, когда дело касалось его обязанностей, он редко демонстрировал свои истинные чувства. Памятуя об этой его черте, Моруэн пыталась нацепить её на себя. В некоторых зданиях, мимо которых проходила эльфийка, имелись широкие и намытые стеклянные окна, в которых она могла уловить своё отражение. Взгляд у неё был, конечно, совсем не такой, как у командующего, но, по крайней мере, она имела представление, в каком направлении ей следует двигаться, чтобы добиться необходимого результата. Было бы хуже, если бы ею овладела растерянность — а сейчас, когда она с каждым шагом оказывалась всё ближе к замку, это было совершенно недопустимым. По сути, она уже могла видеть высокие шпили самой огромной постройки в городе: замок был виден отовсюду, просто местами вид на него прикрывали стоящие слишком близко друг к другу здания. Моруэн испытывала странное чувство дискомфорта, и не просто потому, что ей предстояло вновь оказаться в опасном кругу незнакомых ей людей и сыграть перед ними роль, которую она тоже почти не знала. На пути к замку ей по-прежнему встречалось слишком мало местных жителей. Складывалось странное впечатление, будто огромный язык какого-то чудища слизал с улиц Зеркального города всех людей, оставив на их месте группки никуда не спешащих антарийцев. Подобное не столько отвлекало Моруэн от мыслей о действительно беспокоящих вещах, сколько прибавляло ей тревожности.
«Надо собраться», — решительно велела себе эльфийка. Отступать действительно было некуда. До этого момента она ощущала себя так, словно была одета в неудобную для неё одежду, но когда перед её глазами возник широкий мост, ведущий к главному входу на замковую территорию, она почувствовала, будто этот воображаемый костюм резко застегнулся сам, сжав её в своих тисках, так что с этим можно было только примириться. Теперь, когда до нужного места оставалось дойти всего-ничего, Моруэн по правде заставила себя думать иначе. Первым делом, ухватившись взглядом за стражу, поставленную на мосту — на этой стороне это было по два человека с каждого его края, — девушка поняла, что намного вероятнее поставит себя в неловкое положение, если будет стараться делать всё самостоятельно, а потому заговорила со следовавшим за ней мужчиной.
— Ты владеешь антарийским языком? — спросила, не оборачиваясь к нему, Моруэн.
Аруанкай держался на один шаг позади и чуть сбоку от неё. Уловив некоторую паузу, девушка мельком оглянулась на него через левое плечо, дав тем самым понять, что обращается к нему.
— Да, госпожа, — ровным тоном ответил мужчина.
При дневном освещении он выглядел немногим иначе. Доныне Моруэн казалось, что ничего, кроме равнодушия, его лицо не выражает, но на самом деле в нём прослеживалась напряжённость и, даже можно сказать, некая готовность. Черты его лица складывались в такое выражение, словно кто-то ударил его сзади по голове, и он только-только обернулся, чтобы взглянуть на этого человека. Тем не менее всё это тщательно скрывалось под слоем якобы абсолютной сдержанности, и это ещё нужно было уметь высмотреть. У Моруэн это получилось благодаря выработанному за все годы её предыдущей жизни навыку молниеносно определять, что представляет собой оказавшийся перед ней человек. Нет, она не могла так запросто всё разведать о любом незнакомце, но умела разглядеть в нём то, что интересовало её в данный момент — как правило, её заботило, опасен ли он или просто таким кажется, будет что-то делать или остынет и пустит всё на самотёк. С её образом жизни это было одним из наиболее важных навыков.
— Как по-антарийски будет… — продолжила эльфийка.
Она могла бы постараться и найти нужные слова самостоятельно, но опасалась, как бы не ошибиться в такой важный момент, и потому решила подстраховаться. Получив ответ, она с самоуверенным видом направилась прямиком к страже. Порой человеку просто необходимо испытать безысходность, чтобы заставить себя сделать то, чего он не хочет; так и Моруэн в полной мере позволила себе прочувствовать то, что обратного пути уже нет.
— Мне нужно, чтобы меня сопроводили в складскую часть замка, — без всяческих приветствий заявила она по-антарийски, подойдя к двоим стражникам по правой стороне на входе на мост.
Стражники быстро переглянулись. Не сговариваясь, тот, что оказался поближе к Моруэн, подтянул к себе древко копья и отвесил ей поклон головой, остальным телом оставаясь при этом неподвижным. Эльфийка глядела на него из полуприкрытых век — этому она тоже научилась у Антье, который никогда не держал глаза полностью открытыми, когда имел дело со своими подчинёнными. «Глаза — зеркала души, — повторил он как-то раз всеобще известную истину, — это то, что можно показывать другим лишь в самую последнюю очередь». С практической стороны вопроса немного опущенные веки создавали впечатление прищура, а такой взгляд заставляет людей думать, будто они находятся под прицелом. По этой причине многие начинают испытывать неловкость перед таким взглядом и даже нервничают. Чужое волнение Моруэн было больше на руку, чем своё собственное.
Главные ворота стояли приоткрытыми — эта огромная конструкция была механической и управлялась несколькими рычагами с переднего двора. Первым, с чем столкнулся взгляд эльфийки, была, конечно же, статуя принца — всё такая же величественная, как и при первой их встрече. На этот раз путь девушки лежал не влево от неё, а направо, где более низкая, чем все остальные, стена ограждала передний двор, а пологая арка предоставляла проход в пространство между высокими зданиями, напоминающее площадку и выложенное из белой, как и всё здесь, брусчатки. Моруэн следовала за стражником, держась всего лишь на небольшом отдалении от него, а сам антариец очевидно пытался подстроиться под ритм её шагов, чтобы не выбиваться сильно вперёд. Вместо того чтобы подготовиться к предстоящей встрече, эльфийка позволила навалившимся на неё мыслям ненадолго — и образно — увести себя в другую сторону. Её не привыкшие к такой роскоши глаза просто не могли пропустить без раздумий то, что выхватывали вокруг. Дело было не в помпезности или богатстве в привычном понимании этих слов; на самом деле, ничего вычурного, кроме некоторых архитектурных решений, в данном замке не было, но он сам собой представлял некий символ того разрыва или даже пропасти, что пролегала между теми, кто прежде его населял, и такими, как Моруэн. По сути, если бы не та ситуация, в которую угодила эльфийка, ей бы в жизни было сюда не попасть — даже с простейшим визитом, не говоря уже о постоянном проживании. Этот замок был частью того мира, что был прочно закрыт для неё и при любых обстоятельствах недосягаем. Она не могла ничего поделать с воображением, которое требовало от неё представить, как бы ей жилось, будь она причастной к этому миру. Как бы она жила здесь? Какие мысли посещали бы её? Сказать было тяжело, ведь в обычной жизни Моруэн уже давно разучилась травить себя такими фантазиями. И всё же славно было бы по утрам первым делом видеть такие красивые дворики с элегантно рассаженными растениям, а не трущобы и всё то, за что обычные горожане их ненавидят.
Антье говорил, что по окончании войны позволит ей выбрать новое место для жизни. Быть может, ей стоит попросить Аулар’нон?..
Она мотнула головой, прогоняя наваждение. Чем глупее мысль, тем сильнее она цепляется за сознание, затем окутывая его почти что безумием, а рассудок Моруэн в текущем положении должен был сохранять ясность. Эти пустые рассуждения о владении чем-то подобным всего-навсего запутывали её. Когда-то она мечтала о замках и дворцах, но сейчас, когда её ноги шагали по ровному покрытию дворов и проходов, эльфийка больше не была уверена, что вообще смогла бы прижиться в таком месте. По правде говоря, ей доставляли дискомфорт даже эти дорогие и качественные сапоги, что были на ней надеты и чьими подошвами она касалась брусчатки, — так что уж говорить о замке в качестве дома? Но мысль об этом то и дело пробегала скоростной искрой в её разуме, оставляя после себя яркий, но быстро исчезающий след.