Всё это было похоже на какой-то другой мир — мир, в котором эльфийке ещё не доводилось бывать. Управляющая, приведшая её сюда, попросила подождать, сказав, что нужно наполнить ванну. Тут-то Моруэн едва и не прокололась, чуть было не спросив, где её можно набрать. До этого момента тем, что связывало её с ваннами, была необходимость приносить и нагревать воду, поэтому вопрос чуть ли сам не вырвался у неё, но эльфийка вовремя спохватилась и с колотящимся сердцем заткнулась. Антарийской союзнице, которую она изображала, должно быть совершенно наплевать, где брать воду: по её логике, пусть её хоть из другого города таскают; важно лишь то, что она хочет умыться и не хочет ждать. Поэтому, найдя возле стола табурет, Моруэн присела на него, забросив одну ногу на другую, и лениво упёрлась в них локтями, также взвалив одну руку на другую и тем самым пребывая в выжидающей позе. «Должно быть, глупо я сейчас смотрюсь со стороны, если и вовсе не смешно», — подумала эльфийка, но управляющая даже не стала заострять на ней внимания, а быстро поспешила на выход. Вода, очевидно, уже была подготовлена, и оставалось лишь принести её. Моруэн с трудом сдерживалась, чтобы не поднять принесённые вёдра и не начать самостоятельно выливать их содержимое в широкую, гладкую ванну.
Справившись на удивление быстро, управляющая поинтересовалась предпочтениями постоялицы, выбрала нужную бутыль с полок, вылила её в воду, когда та наполнила ванну наполовину, затем долила необходимое количество сверху, всё хорошо перемешав, и напоследок забросила туда горсть каких-то розоватых лепестков, равномерно распределив их по поверхности воды размеренным движением ладони. Моруэн ждала, когда в помещение зайдёт какой-нибудь принц, который скажет, что любил её всю свою жизнь и теперь готов осыпать благосостоянием, потому как по закону жанра всё к этому и шло, но даже если и так, эльфийка всё равно отказала бы ему, ведь у неё уже был мужчина, и он не носил никаких вычурных обручей на благородной голове, но был для неё, тем не менее, желаннее всех принцев и королей, которых она только могла себе вообразить, — и вода, будто подозревая об этом, оказалась жаркой, как его дыхание.
Моруэн погрузилась в неё по подбородок и махнула рукой в знак тому, что управляющая вольна уйти. Обычно все обязанности по обслуживанию гостей лежат на прислуге, но здесь таковой уже не было — все слуги разбежались или были разобраны антарийцами для других дел, — поэтому всё делала эта женщина. Молчаливо собрав все принадлежности для мытья, она положила их на табурет, на котором ранее сидела эльфийка, и, пододвинув его к ванне, вышла за дверь. Похоже, он не был предназначен для сидения на нём, но Моруэн списала свою ошибку на самовольность Лоэр, которая наверняка поступила бы так, как хотела. Она совсем не знала ту женщину, которой притворялась, но с недавних пор начала будто бы ощущать, как всё могло бы быть, будь она на самом деле ею. И Лоэр, кажется, прежде всего была человеком дела, поэтому эльфийка не позволила тёплой воде убаюкать себя, чтобы не впасть в состояние ложного умиротворения. Нужно было сообразить, что и как дальше делать. Судя по прочитанной накануне записке, сегодня ей предстояла какая-то задача, но Моруэн не знала — какая, а предположений могло сложиться столько, что не стоило и начинать думать об этом. Куда более насущными вопросами было то, как отправить Антье весточку о себе и что делать с аруанкаем. Оба вопроса будто бы можно было легко решить, но только на первый взгляд. Если бы только она знала хоть чуточку больше об этой Лоэр! Вполне очевидно, что она занимала какую-то важную нишу во всём, что окружало теперь эльфийку, и, возможно, она могла бы использовать это себе в угоду. Только не нарушит ли она этим план, прописанный для неё женщиной, из раза в раз ставящей непосильные, но в итоге каким-то образом выполняющиеся задачи?
Поняв, что мысли начинают чересчур сильно путаться в её уме, Моруэн решила выбраться из ванны, пусть в ней и было физически очень приятно находиться. Не спрашивая ни о чём и не подзывая управляющую, она сама достала с полок какие-то полотенца, вытерлась и укуталась ими, а затем набросила сверху накидку. Не зная, стоит ли пихать ноги в свои лёгкие сапожки, она скомкала нижнее бельё в кулак и подхватила обувь пальцами рук. По идее, город сейчас принадлежит антарийцам и тем, кто был с ними на одной стороне, а значит, они могли делать здесь всё, что хотели.
Прошлёпав к выходу, Моруэн встретилась там с управляющей, которая вновь не подала виду, будто её что-то смущает, но лишь спросила, будет ли гостья завтракать в «Пятнистом фазане» или предпочтёт для утренней трапезы другое место. Эльфийка ответила согласием на первое утверждение, и управляющая оставила её в покое, сказав, что завтрак будет подан в течение часа. После Моруэн с накатившей на неё раскрепощённостью поднялась наверх и, пройдя мимо застывшего аруанкая, вернулась в свою комнату, ненароком задавшись вопросом: неужели человек способен столько часов простоять почти что без движения?
В комнате ничего не изменилось, так что, решив, что никаких подсказок здесь больше не предвидится, девушка начала собираться. Свой болотно-зелёный костюм она надевала всего лишь второй раз в жизни, но ощущалось всё так, будто она носила его очень давно, и все вещи, составляющие его, действительно были её. Чуть тяжелее пришлось с причёской: волосы путались вокруг зубцов диадемы, и она никак не могла оплести их вокруг неё правильно. Следующей преградой к завтраку стала косметика — она нашла её в ящике, инстинктивно потянувшись к нему. Набор был свежим, но точно таким же, каким она пользовалась на складе. На верхнее и нижнее веко легла полоска чёрной, стало быть, пудры, на губы — красная, как плоды граната, помада. Взглянув на своё отражение в зеркале, Моруэн решила растушевать чёрную краску по всему верхнему веку и сделала это подушечками пальцев. Вышло не так ровно, как у тех юных девиц, которые подкрашивались в переулке перед городским праздником и за которыми как-то раз наблюдала эльфийка — тогда она и узнала, как это делается, — но впечатление такой вид производил именно тот, что ей нужен был. Моруэн впервые за долгие годы даже расщедрилась себе на комплимент, мысленно сказав своему отражению, что видимые в нём глаза теперь похожи на золото в ониксовой оправе.
Аруанкай по-прежнему стоял в коридоре, когда она вышла. Искренне недоумевая, что происходит, эльфийка немного даже пожалела его и позвала за собой. Мужчина тронулся с места и неслышно отправился вслед за ней. Со стороны общего зала по лестнице уже вился ароматный запах их завтрака. Он был таким навязчивым, что Моруэн, вот уже который день нормально не евшая, не смогла бы пройти мимо, даже если бы он предназначался не ей, но в заведении никого больше не было, поэтому трапеза, расставленная на одном из столиков, не могла оказаться чьей-то ещё. Эльфийка уверенно двинулась к нему и присела на стул, переходя взглядом с тарелки на тарелку. Завтрак состоял из испускающего жар основного блюда, намазанных маслом и посыпанных приправами ломтей хлеба, маленьких пончиков, покрытых глазурью, и двух напитков на выбор: чая и белого вина. Всё это было рассчитано на одну персону, поэтому Моруэн, взглянув на остановившегося возле неё аруанкая, подозвала сразу же явившуюся на её зов управляющую и велела принести ещё две тарелки.
— Садись, — сказала она мужчине, указав на место напротив себя.
Он присел.
— Ешь, — добавила Моруэн, пододвигая к себе свою тарелку и цепляя вилкой кусочки картофеля из основного блюда, хотя ей не терпелось поскорее съесть не его, а прожаренные кусочки мяса в луковом соусе.
— Что ты хочешь, чтобы я съел, госпожа? — спокойно спросил аруанкай.
Девушка, почти уже начавшая свою трапезу, застыла с вилкой в руках и остановилась взглядом на своём спутнике. Вчера во время своего визита та женщина сказала, что она должна научиться отдавать ему приказы, но Моруэн восприняла это по-своему. Теперь ей начинало казаться, что в это наставление был вложен более буквальный смысл, чем она предположила поначалу.
Наложив в тарелку картофель и мясо и уместив с краю несколько ломтиков хлеба, она поставила её перед мужчиной и сказала: