— Меня зовут А́йзерин, — преставилась самая старшая, черноволосая и кудрявая. — Это — И́льге, — она кивнула в сторону рыжей, — Ни́мри, — указала на девушку с косичками, успевшую вернуться и вставшую возле стены слева, — и Оэ́йнис. — Знакомство завершилось на короткостриженой брюнетке.

Женщина разговаривала на имперском языке, подозревая, что Криандра может не быть эльфийкой. Все присутствующие были обладательницами обычных ушей, но зеленоглазая подозревала, что все они были одной национальности и остроконечные уши прятали из-за особой нетерпимости антарийцев к их народу. В целом, так даже было лучше, потому как Криандра не хотела лишний раз распространяться о своих умениях — даже в кругу людей, которые представлялись ей возможными союзниками.

— А как нам называть тебя? — спросила рыжая, то есть Ильге.

Голос у неё был под стать внешности: солнечный, располагающий к себе, — но сам вопрос ввёл Криандру в ступор. С каких пор произнесение такой привычной мелочи стало проблемой? Нужно было просто открыть рот и как-нибудь назваться, но, оказавшись на перекрёстке нескольких выжидающих взглядов, зеленоглазая просто не нашлась с тем, что ответить. Никак иначе, кроме как Плирр, её в этом лагере не называли, но это было не именем и не прозвищем, а таким же клеймом, которое выжгли на её сущности, приковав к этому месту и к этому положению. Никогда в жизни она не стала бы никому говорить, что её называют этим словом, и дело было вовсе не в том, что оно имело такой, казалось бы, унижающий достоинство посыл. Даже самые красивые названия — всего лишь кандалы, если тебе их навязывают силой. Но кроме этого прозвища у зеленоглазой больше ничего не было. Это имя, которым она с лёгкостью называлась раньше, осталось вне этого места, и теперь находилось вне досягаемости от неё. Если бы она сказала, что её зовут Криандрой, она бы солгала, потому что человек, который это произнёс бы, Криандрой не являлся. Криандра — умная девочка, это все знают. Она бы придумала такой план, который ни за что не провалился бы, к тому же она слыла ещё и девочкой осторожной. В лагере её, конечно же, нет и никогда не было, потому что Криандра, какой её знали все и какой она сама видела себя, ни за что не попала бы в неволю. Она бы придумала тысячу и один способ, но никогда бы не попалась в ловушку таким глупым образом, каким очутилась здесь Плирр.

Так что, беря всё это во внимание, зеленоглазая почувствовала себя едва ли не безымянной. Значит, стоило придумать себе какое-нибудь прозвище прямо здесь и сейчас, но, попытавшись нащупать внутри себя что-то, что могло бы стать поводом для ассоциаций, а затем и придуманного имени, Криандра ничего не обнаружила. Там была только пустота и отдалённый шёпот, в котором слышались пересказы о тех временах, когда она с трудом сдерживала своё внутреннее наполнение, чтобы оно не захлёстывало весь остальной мир вокруг неё.

— Говорят, что она — ведьмовская приспешница, — с прослеживаемой долей вызова в немного хрипловатом голосе произнесла короткостриженая женщина; его звучание было подобно внезапному обрушению ледяного потока, что было полным попаданием во впечатление, которое она производила всем своим видом.

Первой мыслью, откликнувшейся в глубине Криандры, было: «Не надо называть меня так». Она больше не хотела иметь какой-либо связи с этой легендой, потому как всё это зашло слишком далеко и стало неприятным даже для той, что единственная была полностью уверена, что это — просто слухи. Зеленоглазая не хотела, чтобы её ассоциировали с чем-то таким, а ещё она опасалась, как бы ей не причислили тех заслуг, которых за ней и в помине не было. А этим женщинам, окружавшим её, явно что-то было необходимо конкретно от неё, иначе они бы не пригласили её сюда.

— Можно и без имён обойтись, — отмахнулась рыжая, вынудив Криандру повернуться к ней лицом. Вероятно, эмоции непринятия отразились на её лице, и это сказало больше, чем могли бы слова, которые зеленоглазая так и не произнесла. — Познакомимся, как следует, когда на свободе окажемся.

Хорошо, что Криандра не начала говорить, иначе оборвалась бы на полуслове, но глубокое ошеломление и без того просочилось наружу вместе с тем взглядом, который так и остался прилипшим к Ильге. Рыжая продолжила весело улыбаться в ответ, словно не придавая значения тому, что сама же сказала, но такие слова ни одного невольника не могли оставить равнодушным. Она так легко и доступно выразилась о свободе, как будто завтра с утра кто-то откроет несуществующие двери в барьере и выпустит её на волю, а она беспрепятственно соберётся и уйдёт. Ни в одном мире — ни в реальном, ни в тех, что Криандра могла бы себе придумать, — такого быть не могло, потому она и смотрела на рыжую с таким напряжением и даже непониманием. Но это было лишь началом настоящей встряски.

— Скоро состоится переворот, — сообщила Айзерин.

Зеленоглазая силой заставила себя устоять на месте, не пошатнувшись.

— Через четыре дня приблизительно три четверти войска уйдут воевать на северо-восток. Чтобы дойти до цели назначения, им потребуется несколько дней. Ещё неизвестно, сколько понадобится на завоевание этого города, так что времени у нас будет достаточно, — договорила старшая.

Взгляд Криандры завертелся, перемещаясь от одной женщины к другой, пока она не обошла их по кругу.

— Как вы себе это представляете? — совершенно бесцветным тоном спросила зеленоглазая, пока ещё не впуская возможность поверить в это внутрь себя.

— В каждой части лагеря есть свои, скажем так, зазывалы. Они скоординируют действия всех остальных, — спокойно ответила Айзерин, и, судя по её тону, она была одной из тех, кто стоял во главе всей этой затеи.

— Но мы прежде не встречались, — без напора возразила Криандра.

Это был не спор — она просто подталкивала женщину к ответам, которые ей хотелось услышать.

— Ты — нечто другое, — сказала Ильге, скользнув взглядом голубых глаз от неё к Айзерин, будто предлагая той продолжить эту мысль.

— Говорят, ты колдуешь над чародеем каждый день, и поэтому он в последнее время стал таким рассеянным на поле боя, — подала свой резкий по тону голос Оэйнис.

Айзерин взглянула на неё так, словно женщина решила пробежаться впереди воза.

— Что это значит? — не дав ей вклиниться, спросила Криандра, обращаясь к короткостриженой брюнетке; но ответила ей Ильге.

— Потерял бывшую сноровку, стало быть. Так говорят, — будто уточняя, что это не её слова, сказала рыжая и, подёрнув плечами, метнула короткий игривый взгляд на Оэйнис. — Но для этого не обязательно магией колдовать.

В тот момент эта оптимистично настроенная девушка попросту перестала существовать для неё. Криандра, и без того напряжённая, переменилась в лице, что вряд ли могло бы остаться кем-либо незамеченным, но даже если и так, то голос полностью передал её чувства.

— Я презираю его, — мрачно ответила она, глядя Ильге прямо в глаза.

Ненадолго в пещере воцарилось молчание.

— Тогда ты действительно оказалась здесь не просто так, — с такой же чувствовавшейся переменой в голосе произнесла Айзерин, и Криандра обернулась к ней.

Если до этого женщина, казалось бы, вела себя чуть помягче, то сейчас в её обращении к зеленоглазой прорисовался немного другой человек — не вахтёр в дверях, который должен был подготовить её к тому, что творилось за ними, а прямой участник происходящего, в коей-то мере даже за всё это ответственный.

Айзерин кивнула Ильге, и та, закопошившись пальцами под правым рукавом, выудила оттуда кое-что, но показывать пока что не стала.

— В нашем распоряжении есть магичка, — продолжила серьёзным тоном чернокудрая. — И она умеет внушать людям нужные мысли — ненадолго, но проверено. Не знаю, как антарийцы пропустили её мимо своего внимания, но факт таков, что о её способностях они не догадываются.

— И она нам поможет, — не сдержалась Нимри, взглянув на Криандру и тихо прокомментировав эту новость, — когда наступит время.

— А наступит оно через пять дней, — уточнила Айзерин, возвращая к себе внимание зеленоглазой. С этого момента — поняла Криандра — ей следовало слушать особенно внимательно. — Бо́льшая часть войска к тому времени будет находиться в дневном расстоянии от лагеря. Все основные — и самые грозные — силы будут отсутствовать. Мы используем этот шанс, чтобы перебить тех, кто встанет у нас на пути, и вырвемся на свободу.