Ознакомиться и дотронуться до всего этого богатства Криандра смогла только благодаря смене своего статуса. Прежде ей было не дозволено касаться наиболее важного для чародея имущества, но после того как она стала андэран, содержание этих вещей в порядке стало её обязанностью. Чародей — что свойственно людям такого типа — относился к своему имуществу с большой аккуратностью. Ни одна книга не была заляпана, ни одна страница — смята. Более того, он стремился к тому, чтобы даже пыль не оседала на них, и потому каждую неделю — по два раза — Криандре было поручено заботливо протирать каждую книгу, предварительно сгромоздив их на столе возле шкафа. Чтобы она не путалась под ногами, чародей в это время занимался своими делами — обычно вне своего жилища, что позволяло зеленоглазой немного отойти от своих обязанностей. Книги она, разумеется, обрабатывала, но помимо этого размещала одну из них на столе в открытом виде и почитывала, орудуя руками и глазами отдельно друг от друга. Этот раз ничем не отличался от предыдущих. В качестве чтива она выбрала эльфийские повести: громоздкую книгу с переплётом, обитым тонким слоем металла. Попутно этому она должна была успеть протереть среднюю полку шкафа, на которой хранились мелкие бутыли с алхимическими и травяными настойками, а также несколько склянок с веществами, которые чародей использовал для смешения своих собственных средств. Аккуратно расставив их на столе, Криандра принялась протирать полку, тщательно пройдясь даже по её уголкам. Огонь в очаге бросал на неё свои отсветы, напоминая о том, что близится ночь, а значит, ей следовало поторапливаться.

Было не более девяти часов вечера, когда возле входа в шатёр послышались шаги чародея. Зеленоглазая и сама не поняла, как у неё вышло так завозиться, но работа к его возвращению завершена не была. Антариец, пройдя внутрь, уже имел напряжённый вид, поэтому Криандра заведомо приготовилась ко всему, что могло бы последовать. В обычное время она бы получила затрещину и повеление управляться побыстрее, но на этот раз чародей будто бы не мог уделить ей столько времени, сколько следовало ввиду констатации факта о неточном выполнении порученного задания, и его реакция последовала как-то вскользь.

Глянув на Криандру недовольным взглядом, он весьма непривычно грубо для себя бросил своё оружие на стол — прямо рядом с бутылями и склянками — и произнёс:

— Чего ты копаешься?

Зеленоглазая стояла возле стола с опущенной головой и сцепив перед собой руки, держащие влажную тряпку. Никакого укора совести по поводу этого она не испытывала, но одно неверное движение могло лишить её статуса, который имел в этом месте такой вес. Если бы её швырнули обратно из разряда андэран в статус невольницы, любая дальнейшая борьба могла потерять смысл, так как её бы попросту затюкали те, кому об этом «падении» было бы известно — и там бы уже никакие слухи о ведьмачестве не помогли. К слову, Криандра была верна своему слову и действительно больше ничем не стала подкреплять эти россказни, настолько испугавшись недавнего инцидента, что не просто держала рот на замке, но и старалась как можно реже выходить из шатра, а если её туда гнала необходимость, то всегда выбирала самый прямой и наименее опасный путь.

— Река может изменить своё русло, но течение воды неизбежно, — проговорил чародей известную антарийскую пословицу, заговорив на своём родном языке.

Обычно он не расщедривался на подобные фразы, и когда Головастика не было в его жилище, говорил с ней в основном по существу, но было видно, что что-то с чародеем этим вечером было явно не так. Он был собран — как и всегда, — но сквозь эту привычную для антарийцев высокомерную сдержанность проглядывало что-то ещё, будто он, положив на что-то ладонь, почувствовал, как в неё втыкается игла, но не стал отводить её и подавать виду, что что-то такое вообще случилось. Криандра, тем не менее, успела неплохо изучить его за всё это время, а потому, посчитав его состояние вызывающим подозрения, решила не пропускать это мимо внимания, а приглядеться тщательнее, чтобы, возможно, выяснить что-то полезное для себя. Чародей ненароком позволил ей это сделать, сконцентрировавшись на чём-то другом, но никак не на андэран, продолжавшей стоять возле стола.

— И кому взбрело в голову впускать в лагерь такую мерзость? — почти неслышно спросил чародей будто бы сам у себя, приоткрыв полотнище на входе и выглядывая наружу.

Криандра незаметно подобралась к нему на несколько шагов ближе. Шатёр, в котором они находились, выходил на «улочку»: проход, достаточно большой в ширину, чтобы по нему могла проехать повозка, но не более того. Несколько палаток напротив были сняты со своего места, и теперь вместо них имелось своего рода «окно» на одну из лагерных площадок. Было ещё довольно светло, чтобы расхаживающие по ней люди могли видеть друг друга, но и вечер заявлял о своих правах, и потому возле палаток загорались факелы, в том числе обрамляющие и площадку. Проходящих по ней было немало: солдаты за несколько часов до этого вернулись со сражения и ещё не успели разбрестись по своим ночлежкам. В ситуации, подобной этой, было бы сложно установить, что конкретно имеет в виду чародей, но ответ напрашивался и будто бы притягивал глядящего к себе сам. Взгляд Криандры замер, прицепившись к человеку, стоявшему на площадке практически бездвижно, — люди просто обходили его, не обращая на него никакого внимания, и оттого он был похож на монумент. Первые несколько мгновений, что зеленоглазая смотрела на него, этот мужчина — хотя по возрасту его следовало бы называть скорее молодым человеком — действительно просто стоял на одном месте. Прежде всего, его отличие от всех остальных людей в этом лагере выдавала нечеловеческая спокойность. Да, Криандре доводилось видеть антарийцев, которые не демонстрировали своих эмоций и, возможно даже, не имели их в принципе, но у всех них было хоть какое-то выражение на лице. С этим человеком всё было как-то по-другому; такое действительно в большинстве своём было характерно только творениям из камня. Он стоял, не шевелясь, и никто его не замечал — кроме чародея и андэран, продолжавших его изучать. Этот странный незнакомец был одет в свободную одежду, насыщенно-чёрную и подбирающуюся ему под горло стоячим воротником с серебристой вышивкой — единственным вкраплением цвета в монотонном облачении. У самого мужчины была гладкая, отчасти даже неестественно светлая кожа, которая подчёркивала контраст с одеждой и волосами — также чёрными, сплетённым в косу, с некоторыми прядями, выбившимися из неё и свисающими возле лица. Особое внимание приковывали к себе губы, будто покрытые тонким полупрозрачным слоем красной краски. Несмотря на выбивающийся из окружения вид, Криандра не могла не признать, что выглядел он привлекательно, и чувство это было странным: будто ты видишь что-то страшное, но не можешь отвести от этого своего завороженного взгляда. Только под конец зеленоглазая поняла, что же заставляет её воспринимать этого незнакомца как что-то иное, непохожее на других антарийцев.

Его глаза.

Сначала целиком белые, они принялись меняться, когда он медленно поворачивал голову в сторону. Ещё через пару секунд копошащаяся в них муть перекрасила глазные яблока в абсолютно чёрный, и когда Криандра уже была готова испуганно засопеть и отступить вглубь шатра, чернота расплылась по краям, и ей навстречу взглянули безо всякого выражения совершенно обычные серые — но темнеющее ближе к внешнему краю радужки — глаза. Это были не фокусы и не дешёвая магия. Это существо будто бы поймало её в ловушку, сформировав коридор между их взглядами и не позволяя отклониться от него, так что Криандра чувствовала себя повисшей на крючке. Только сейчас она уловила ещё одну деталь: несмотря на то, что незнакомец стоял весьма далеко от их шатра, она видела его настолько отчётливо, будто он находился на расстоянии всего нескольких метров от неё.

Раздавшийся в шатре грохот вытолкнул её из этого ощущения. Прижав руки к груди, Криандра качнулась в сторону, ошарашенно глядя на источник этого звука. Чародей, отступив назад, взялся за древко своего оружия, которое он сам туда и положил, но так как сделал он это не глядя, то смёл им почти все склянки со стола, и те с характерным для этого звуком разбились, попадав на пол.