— Бригита, — позвала её, помогая завязать узлы на верёвке, Фавиола, — его вещи.

Она мотнула головой в сторону площадки. Рыжеволосая вскочила на ноги и понеслась к мешку с вещами, который сбил её с ног и который по непонятным причинам никто не уволок с собой. «Почему они так взъелись на него?» — недоумевала она. В такие тяжёлые времена каждый пытался присвоить любую мелочь, а тут целый мешок валялся там же, куда ранее упал. Это наводило на определённые мысли, но об этом можно было подумать позже, а сейчас перед Бригитой стояла конкретная задача. Подобрав вещи незнакомца и умудрившись ухватиться за правильную сторону, чтобы ненароком его не раскрыть и не высыпать все вещи, а также вернув в свои ножны на поясе валявшийся рядом кинжал, она побежала к дровням, попутно наткнувшись на широкий меч незнакомца. Недолго сомневаясь, она сочла, что будет не лишним взять его с собой. Оружие они также привязали к саням, так как запихать его в ножны в такой спешке не сумели. Свой походный рюкзак девушки примостили рядом с ногами незнакомца.

— Я приду за ними… завтра, — проговорил помогавший им мужчина и повременил немного, поглядывая то на девушек, то на поселение.

Стало ясным, что дальше они и правда должны будут справляться сами. «Надо же, — чувствуя, как часть энтузиазма изливается из неё, словно из бреши, — даже собаки нигде не видно». Возле леса, на краю площадки, они остались втроём: только она, Фавиола и незнакомец. Чернокудрая также выделила себе один момент, чтобы посмотреть на дома, которые, казалось бы, жались друг к другу больше прежнего. Затем она повернулась к Бригите и сказала:

— Хватайся, и потянули.

Рыжеволосая оглянулась назад, как-то неловко повернувшись. К изголовью дровней были привязаны верёвки — за них они и должны были взяться, чтобы утащить не самую роскошную повозку по темнеющей лесной дороге. Подобрав пальцами одну из них, Бригита ощутила острый укол накатывающего бессилия.

— Мы не потянем, — тихо выдохнула она — так, чтобы никто, кроме чернокудрой, её больше не услышал.

Незнакомец был тяжёлым, а к нему вдобавок шли ещё его вещи, оружие, их собственный багаж и сами дровни. Рыжеволосая не считала себя слабой, но это было выше её возможностей. «Возможно, — считала она, — мы и сдвинем их с места, но как далеко утащим? Снега уже нет, дровни пойдут с неохотой. Совсем скоро мы устанем и окончательно выбьемся из сил. Всё это будет слишком сложно для нас двоих».

— Потянем, — заверила её Фавиола и тоже взялась за свою верёвку. — Обвяжи её вокруг пояса, а затем пусти через плечи по диагонали и прочно закрепи.

Она не оставляла Бригите возможности продолжить жаловаться, и рыжеволосая проглотила все свои дальнейшие комментарии. Её единственная союзница была настроена решительно, хотя в глубине себя они обе наверняка думали о схожих вещах. Бригита последовала её примеру, на время переведя свой взгляд на незнакомца в дровнях. Он был жив, а значит, они должны были сделать всё, что в их силах — и даже больше, — чтобы не упустить момент и помочь ему. «Тот болт бы меня точно убил, — напомнила себе рыжеволосая. — А если и нет, то тот антариец — уж наверняка». Она была в долгу перед этим человеком. Они обе — она и Фавиола — могли положиться только друг на друга, а он — только на них, и это их сближало, хотя они были совсем незнакомы. Бригита так сильно порывалась в самом начале сделать всё самостоятельно, что сейчас ей не оставалось ничего иного, как вложиться по полной в это одно-единственное, но столь важное дело — ведь сейчас всё в действительности на целую половину зависело именно от неё.

— Пошли, — мотнула она головой, показывая соратнице, что готова к этому непростому пути.

Дровни тронулись с места, и почти сразу рыжеволосая ощутила, как напрягаются все её мышцы. Пока ещё они тянули свою ношу уверенно, пусть и с трудом, но она знала, что скоро с этим станет тяжелее. Тем не менее она не кряхтела и не пыхтела, пока они миновали площадку и двинулись вперёд по лесной дороге. Стемнело действительно неожиданно быстро, будто солнцу перехотелось наблюдать за позорным бездействием местного населения. Бригита в сердцах понадеялась, что однажды они осознают, что были неправы, но затем эти мысли вытеснили другие — мысли о том, как быстрее переставлять ноги и не переусердствовать, чтобы не истратить всю свою энергию одним заходом, и как не пропустить тропинку, которая приведёт их к обиталищу лекарши. Дорога встретила их тишиной и безлюдьем, а затем окутала-опутала своими тенями и скрыла от нескольких пар любопытных глаз, таящихся и подсматривающих за ними из окон отныне надёжно запертых домов.

Человеческая натура — безусловно, наиболее сложная конструкция во всей Вселенной — устроена таким образом, что способна определить и в полной мере ощутить важность того или иного предмета только при его отсутствии. Многие говорили, будто бы Криандра одержима книгами и чтением в целом, но она и сама не осознавала, какое место эти вещи на самом деле занимают в её жизни, пока не лишилась их. Зеленоглазая не просто любила читать: это было неотъемлемой частью её личности и будней. Она читала по пути на учёбу и домой, в перерывах между занятиями, поздно вечером, когда ложилась спать, и с утра, когда поедала свой завтрак. Книги с юных лет заполонили её комнату и вместе с тем — время. Они были её собеседниками, учителями, лекарством. В суматохе всего происходящего Криандра и позабыла, когда последний раз ей удалось хоть что-либо прочесть. Неужели это было ещё в Вэ’эвар Эйдуре? Но ведь с тех пор прошла целая вечность… Возможно, потому она и испытала такой мандраж, когда прикоснулась к первой книге спустя весь этот период лишений. Криандра хорошо запомнила этот момент и саму книгу. Время будто замедлилось, когда её рука легла на бархатистую насыщенно-фиолетовую, как зрелая слива, обложку, по центру которой был отпечатан золотистый геометрический символ, состоящий из нескольких кружков и треугольников. Внутри, сразу за ней, красовалось название — это был трактат по магии за антарийским авторством. Книга впечатляла своими размерами: листы в ней были близки к размерам А3, и даже попросту держать что-то такое в своих руках уже было приятно. Зачитываться ею Криандра не стала — не потому, что она была написана на антарийском языке, который зеленоглазая, к слову, прекрасно понимала, а из-за содержания: она повествовала в общих чертах о чародействе, и, следовательно не могла быть полезна девушке, чья магия черпала своё начало в совершенно ином источнике, — но Криандра, тем не менее, полистала её дрожащими пальцами, жадно хватаясь за каждый клочок текста, разделённого по всей странице на квадратики и расположенные вперемешку с иллюстрациями. Но это было ещё не всё. Если бы книги приравнивались к драгоценностям — а для зеленоглазой всё так и было, — то чародей мог бы считаться настоящим богатеем, так как у него в распоряжении находился целый шкаф таких вот роскошных книг. Вполне ожидаемо на полках нашлись книги, посвящённые в той или иной степени войне и её нюансам, как это видели антарийцы, но настоящим открытием для Криандры стали произведения на эльфийские темы, написанные имперцами. Здесь была тяжёлая книга в чёрных и синих тонах, с выпуклым деревом по центру переплёта, тянущим ветви к его краям, описывающая историю эльфийского народа; была книга с металлической отделкой, раскрывающая тонкости эльфийского общества, его внутренних конфликтов и описание местного правления, каким оно было со времён Авалиана и до нынешних времён; были художественные произведения, рассказывающие эльфийские легенды и дающие более полный взгляд на их культурное наследие. В книжном шкафу чародея имелся даже изумительный том с узорной отделкой, подсвечивающийся голубоватым светом в темноте: то был рассказ о Пламеносных и эльфийских принцах. Но наиболее любопытным среди всего этого Криандре показалась книга, лежавшая в стороне от остальных и представляющая собой нечто чуть более скромное: это были своего рода мемуары какого-то эльфийского бойца и мага, пережившего несколько внутригосударственных дрязг, конфликтов с варанон и две войны — Šakа́renšir и Вторую войну с Антар Ша. Внутри был заложен листочек с выписанными на него словами и фразами — на эльфийском и антарийском. Похоже, чародей пытался подтянуть свои познания в эльфийском языке, выбрав для этих целей не самое типичное чтиво, но то, что он это читал, зеленоглазая знала наверняка: она видела его с этой книгой несколько вечеров подряд, да и этот подчерк узнала бы среди тысячи других.