Бригита прогнала эти мысли прочь, даже не допустив их к осознанию. Внутри неё творился какой-то ужас — словно кто-то схватил её за кишки, заставив все мышцы напрячься, и потряс ими, так что сама девушка затряслась как от сильного холода. Взгляд озлобившихся серых глаз прыгнул в сторону тесака, лежащего неподалёку от мужчин: она была полна решимости схватить его и рубануть по спине антарийца. Но на этот раз она действительно не просто представила, что сделает это, но и сошла со своего места, собравшись бежать к оружию. Она даже преодолела некоторое расстояние, как позади неё раздался громкий возглас:
— Бригита!
Рыжеволосая остановилась, и мимо неё всего секунды две-три спустя пронёсся по воздуху большой, размером с половину её тела, валун, ударившийся об антарийца и откинувший его в сторону. Бригита бросила взгляд на чернокудрую подругу: она тоже была на площадке, и это наверняка она швырнула эту глыбу, так как все остальные люди держались друг друга и непохоже было, чтобы кто-то выбегал из толпы. Силой своих собственных рук Фавиола такого сделать не смогла бы. Неужели ей удалось задействовать магию? Так или иначе, но этот удар вырубил антарийца, и рыжеволосая понеслась к незнакомцу. Ещё издалека она увидела ужасающий вид его лица — распухшего, кровавого. Ей захотелось спрятать свой взгляд от этого поистине пугающего своей жестокостью зрелища, но внутренняя моральная установка велела ей поспешить; она чувствовала себя ответственной за этого человека, которого собственноручно подставила под кулаки антарийского зверя.
«Пульс, — сообразила, приближаясь, девушка, — надо проверить пульс». Глаза мужчины были закрыты, часть лица облепили волосы, вылезшие из подшлемника. Бригита приземлилась рядом с ним, смела пряди в сторону и заставила себя смотреть, хотя всё внутри неё переворачивалось и требовало отвернуться. «Я должна, должна!» Сжав зубы, она подсунула пальцы под его воротник и нащупала сонную артерию. Пульс был, пусть его и оказалось сложно нащупать — это тихое, едва уловимое сердцебиение где-то внутри этого бесстрашного человека…
— Он ещё жив! — крикнула она, обернувшись к толпе и подспудно ожидая безотлагательной помощи.
Но, как оказалось, далеко не все озаботились этим. Несколько мужчин бросились в сторону эльфа-стрелка, крича что-то про верёвки и наваливаясь на него. Девушка из толпы, разъярённая и похожая на очухавшуюся воительницу — интересно, где она была раньше и почему не бросилась противостоять бандитам раньше? — что-то крикнула своему брату и, выдернув один из факелов, побежала к антарийцу. Судя по острому концу палки, её замысел был очевиден. Но всё это было второстепенным для Бригиты, которая водила взглядом по людям в попытке выискать среди них тех, кто мог бы им помочь, пока наконец в её уме не прозвучал вопрос: а были ли здесь такие люди вообще? Никто не порывался к ним подойти; все только стояли и тупо смотрели в ответ. Ещё через мгновение многие принялись расходиться, и это совсем взбесило рыжеволосую, так что она бросила взгляд на девицу, которую ранее волочил за собой антариец и которую теперь обнимал за плечи то ли отец, то ли другой родственник, и крикнула в её сторону:
— Вы собираетесь помогать?!
Девчушка потупила взгляд, слишком нерешительная, дабы что-либо ответить, а мужчина рядом с ней растерянно пожевал свою губу, также ничего не произнеся. Ответ Бригите последовал из толпы:
— Может, он был с ними заодно?
Рыжеволосая не видела, кто это ляпнул, но, судя по голосу, этот человек был уверен в том, что он говорит.
— Это же полнейший абсурд! — крикнула она в ответ. — Он сражался за вас!
— Это полукровка, — перекрыл её голос чей-то другой, тоже из толпы. — Я видел его в селе возле Ивовника несколько дней назад. Расхаживал по его улицам, якобы искал себе работу.
— Возможно, присматривался, кто куда и с каким добром едет… — многозначительно предположила одна из женщин более старшего возраста.
Бригита стиснула кулаки, ещё больше разворачиваясь в сторону жителей поселения. Она вообще не понимала, причём тут полукровки, но такая аргументация приводила её в состояние бурлящего бешенства.
— У вас там чистокровный эльф, — громко рявкнула она, ткнув пальцем в арбалетчика, которого уже связывали принесёнными верёвками, — предатель! Вы чушь-то мне не загоняйте!
Люди смотрели на неё с каким-то странным смешанным чувством, и рыжеволосая пришла к выводу, что позволила им свести себя с правильного курса и скатиться в спор о сущих глупостях, когда у неё под боком в прямом смысле слова погибал человек.
— Не думаю, что он долго протянет… — Бригита и не заметила, как к ней подошёл один из молодых мужчин и бросил взгляд на того, кто лежал на земле возле неё. — С такими увечьями долго не живут, а если и выживают, то прежними уже…
— Ты что, врач? — не сдержавшись, перебила его девушка. — Специалист нашёлся. Ты лекарь, может? — повторила она. — Если не можешь помочь, заткнись и вали отсюда!
Видимо, выглядела она в этот момент действительно очень разозлённой, потому как мужчина отстранился и, пожав плечами, вернулся обратно к остальным жителям поселения. Больше желающих подойти к ней не нашлось, поэтому Бригита, ещё раз взглянув на пострадавшего незнакомца, твёрдо вознамерилась не сдаваться — ради него и справедливости ради — и потому сама подорвалась на ноги и побежала навстречу людям.
— Это просто сумасшествие какое-то… — едва справляясь со своим дыханием, пробормотала она и резко подняла голос, обращаясь ко всем присутствующим поселенцам: — У вас совесть есть? — Тишина. — Вы позволите человеку вот так вот погибнуть просто потому, что спасли свои задницы и больше вас ничего не волнует? — Несколько взглядов поднялось в её сторону, но недостаточно, чтобы склонить толпу в поддержку её словам, а потому Бригита продолжила свою тираду, перейдя на такую громкость, что у неё самой засаднило горло. — Да вы хоть видели антарийцев до этого? Представляете — хотя бы чу-уть-чуть! — она приподняла руку, показывая крошечное расстояние между большим и указательным пальцами, — на что они способны? Что бы он сделал с вами? С тобой! — последнее она выкрикнула в сторону девчушки, проходившей мимо неё и окружённой теперь своими родными.
Они постарались поскорее скрыться между домами, и Бригита осталась в тишине, сжав губы и тыча тяжёлым взглядом в толпу. Она отчётливо чувствовала, как время вытекает сквозь пальцы, и ничего не могла с этим поделать.
— Время уже позднее… — сказал какой-то мужчина из толпы и как-то виновато взглянул на неё.
Бригита застыла, приоткрыв рот и сведя брови. «Этот трусливый дурак хочет, чтобы мы ушли», — поняла она. В голову лезли мысли — самые разные, но среди них громче всех была та, что твердила: лучше бы они оставили всё как есть. «Не надо было вызываться им помогать», — прозвучало в уме рыжеволосой, но едва раздались эти слова, как она тотчас одёрнула себя: «Это злые мысли…» Но как бы она к этому ни относилась, окружающие были тверды в своём упрямстве и не хотели протягивать им не то что руку — даже мизинец помощи. Бригиту теребило желание наорать на них ещё громче, растормошить как-нибудь, но если в людях нет ни капли чувства обязанности и минимального благородства, то что тут поделаешь?
Фавиола, молчавшая до этого, подошла к ней и остановилась рядом. Было неясно, что сейчас предпринять, так что оставалось только глазеть на жителей поселения.
А время по-прежнему неумолимо двигалось вперёд.
Кто-то всё же отделился от взволновавшейся толпы, почти всецело решившей разойтись по домам, и подошёл к девушкам, и обе они устремили свой взгляд на этого человека: Фавиола — молчаливый и кажущийся где-то в глубине своей просящим, Бригита — пристальный и хмурый.
— Тут неподалёку, — негромко заговорил этот человек, будто таясь и поглядывая мельком на проходящих мимо соседей, — живёт лекарша. Если пройти по этой дороге, — он обернулся назад и взглянул в её сторону, — а потом свернуть на нужную тропу, можно прийти к её дому. Она живёт одна, особняком от нас.
Рыжеволосая разглядела в нём некую искренность, указавшую на то, что этот мужчина по сути своей — неплохой человек, но, как и многим другим, ему чего-то не хватало, чтобы совершать по-настоящему храбрые и добрые поступки. Бригита злилась на него почти так же, как и на окружающих, но приглушила это чувство, чтобы оно не вырвалось наружу, так как понимала: это, пожалуй, была единственная рука помощи, на которую они могли рассчитывать в эту минуту. Ей было дико это осознавать, но в то же время давно присутствующая в ней доля скептицизма признала всю эту ситуацию нисколько из ряда вон не выходящей. «Таковы люди, — подумала она. — Во всём ищут пользу только для себя».