Девушка двинулась вдоль стойки, глядя на маленький зал со столиками; коридор прерывался в двух местах, и там, где он ограждал зал, его стена из-за своей длины была больше похожа на перегородку. На одном из стульев лежал небрежно наброшенный на него плащ — чёрный с белой полоской вдоль одного края. Притворщица неплохо разбиралась в стилистике антарийских одежд, но кому мог бы принадлежать конкретно этот плащ, распознать не смогла. Скорее всего, кому-то, не имеющему прямого отношения к сражениям, быть может, какому-нибудь посланнику. Забивать этим себе голову она не стала, так как спустя минуты две после того, как она зашла внутрь, за стойкой объявилась молодая женщина — откуда она там взялась, поздняя посетительница «Пятнистого фазана» так и не поняла. Выглядела она опрятно, будучи одетой в обтягивающий костюм с воротником под горло. По возрасту она выглядела всего на пару лет старше притворщицы, но сразу видно, что городская: кожа гладкая, красивая, пальцы на руках без мозолей и ухоженные. Светлые, слабо отдающие карамельным тоном волосы, собранные в пучок на затылке, были немного растрёпаны, а скромный, но элегантный кулон на шее висел неровно.
— Где моя комната? — сходу заявила златоглазая посетительница, прежде чем управляющая успела что-либо сказать.
Та посмотрела на неё в ответ своими большими, почти кукольными глазами. Какой красивой она всё-таки была! Единственным источником света здесь служили всего две маленькие лампы, обе размещённые на окнах — одна возле стойки, другая в зале. Полутьма удачно скрывала недостатки этой женщины, если таковые и были, но в целом такая атмосфера ещё больше подчёркивала её лучшие стороны.
Управляющая достала из коробочки под стойкой нужный ключ; после небольшой задержки казалось, что сделала она это слишком быстро, но винить её было не за что. Обычно управляющие провожают новых постояльцев в их комнаты и сами открывают дверь, но порядки с некоторых пор изменились — сейчас их устанавливали сами гости.
— Т-третий этаж, — заговорила управляющая — тихо и с долей неуверенности в голосе, но быстро обрела её, вручив посетительнице ключ. — Как подниметесь наверх, пройдите по коридору налево. Ваша комната — по центру, вторая от окна. — Она замялась ненадолго и, потянув на себе кофту, добавила, на миг опустив взгляд: — Миледи.
Слова она произносила чётко, но явно не до конца свыклась с тем, что перед гостями больше лебезить нельзя, а особо неприятных уже не выставишь за дверь. Притворщица по какой-то причине не стала ей сочувствовать. Скорее всего, это молодая женщина уже нашла себе место среди новых порядков, а значит, в конце концов сумеет подстроиться. Наверняка найдётся тот, кто ей в этом поможет — если уже не нашёлся.
Притворщица взяла ключ, вложенный в её раскрытую ладонь, взглянула на него, а затем — на женщину за стойкой. Та стояла ровно, будто ждала каких-то распоряжений. Посетительница обошлась без них и, сжав ключ пальцами, опустила руку и отправилась в сторону лестницы. Мужчина бесшумной тенью двинулся вслед за ней. По пути девушка вновь раскрыла ладонь и взглянула на ключ — симпатичную маленькую вещицу. Его даже можно было бы носить на шее как украшение. Некоторые люди, у которых нет и никогда не было денег на какие-либо побрякушки, впрочем так и поступают. Большинству городских даже невдомёк, как людям из более низких слоёв общества приходится изворачиваться, чтобы получить то, что зажиточные горожане могут иметь, даже не придавая этому особого значения.
Притворщица поднялась по немного скрипучим ступеням наверх. Они были чистыми и гладкими, но узковатыми — вполне вероятно, что антарийцам было неудобно по ним ходить, но девушка была невысока ростом и никаких неудобств не испытала. Несмотря на то, что пространство в заведении везде было достаточно сжатым, воздух стоял свежий, и в нём даже можно было уловить нотки жасмина. Вопреки всему, что творилось в городе, это место продолжало сохранять свою идентичность — не в пример людям, которые его населяли.
Поднявшись на второй этаж, девушка прислушалась к звукам. Их было немного, и все они исходили с первого этажа. Даже если кроме неё в этом заведении в роли постояльца находился ещё кто-то, вёл он себя тихо, а надёжные двери скрывали всякие негромкие звуки. Притворщице это было на руку. На лестнице она слегка замедлилась, чтобы не запутаться в юбке и не наступить на неё, но в целом на нужный этаж поднялась достаточно резво. Мужчина позади неё не отставал; при своём росте — более высоком, чем у эльфов, но ниже, чем у обычных варанон, — он мог запросто перешагивать через ступени. Притворщица не оглядывалась на него, поэтому не знала, делал ли он так на самом деле. Главное, что он держался рядом — только девушка не испытывала по поводу этого большого восторга. Всё, вроде бы, шло, как надо, но это же и пугало.
Ступив, наконец, на чистый пол нужного этажа, девушка бросила взгляд в сторону. Коридор здесь разветвлялся: одна его часть шла налево, другая уходила в обратную от лестницы сторону. Единственным источником света здесь служило окно, сквозь которое проходило уличное освещение, хотя возле стен имелись держатели для светильников, нынче пустующие. Притворщица двинулась ему навстречу, держа в уме инструкции управляющей. Всё вокруг казалось дивным образом замершим, больше походящим на музей. Не было ни голосов, ни движения — ничего, что характерно таким местам.
— Стой здесь, — скомандовала она мужчине, и он остановился ровно там, где находился, когда прозвучали её слова.
Притворщица бросила на него свой взгляд — второй раз за всё то время, что они шли сюда. Эльф — уши у него были обыкновенными, но он пребывал в обличье человека, — по-прежнему не проявлял ничего, что могло бы хоть что-нибудь сказать о нём. У изваяний и то спектр эмоций казался шире. Девушка не стала всматриваться в него и подошла вплотную к двери, ткнув ключом в замочную скважину. Сперва она промазала, а потому повторила свою попытку быстрее и грубее, из-за чего чуть не оставила частицу ключа в скважине. Дверь поддалась легко, словно недоумевая, к чему была вся эта неделикатность. «Заходи», — без скрипа отворилась она, и притворщица пересекла порог, окунаясь в атмосферу неожиданной теплоты и уюта. По ощущениям эта комната больше всего напоминала детскую мечту и отдавала атмосферой некоей берлоги из множества одеял. Возможно, такое впечатление у притворщицы сложилось из-за ощущения плотного тепла в воздухе — укрытый одеялами человек должен был чувствовать себя точно так же; девушке не доводилось бывать в такой ситуации, но почему-то ей казалось, что это должно было быть именно так. На самом деле здесь не было нагромождения одеял или какого-то сотворённого детскими руками и их же энтузиазмом форта из подручных средств. Комната была аккуратной, небольшой — от стены до стены её можно было пройти за пять широких шагов. Напротив входа имелось окно: оно выходило в пространство между зданиями, куда от силы могли втиснуться плечом к плечу всего три человека, — но этого было достаточно, чтобы уличный свет мог проходить сквозь него. Весь пол был устлан мягким ковром, а стены — украшены ненавязчивым узором, отображающим цветочные ветви. Из мебели тут имелась аккуратно застланная кровать с двумя подушками, стоящая справа от входа, и письменный стол в его изножье; по левую сторону размещался высокий комод, достающий притворщице до подбородка, углубление в стене возле окна, предназначенное для одежды, а между ними — большое овальное зеркало в пол, по необходимости крутящееся вперёд-назад на двух держателях, ввинченных по бокам его рамы.
Притворщица заперла за собой дверь и двинулась в его сторону. С такой осторожностью охотник крадётся к лесному зверью, но девушка ощущала себя нескольким иначе. Зеркало было омутом, которое притягивало её — она одновременно тянулась к нему и пыталась упираться, но побеждало первое чувство. Медленными шагами она подошла к нему и встала перед отражающей поверхностью этой, несомненно, очень дорогой вещи. Тот человек, которого она увидела в ней, вполне мог обладать такой роскошью.
Притворщица застыла, вглядываясь в своё отражение. Она будто бы узнавала этого человека и будто бы — нет. Костюм, сидящий на ней, был красивым: эта кофта, длинная юбка с поясом и безрукавный камзол, всё зелёное, как покрытый мхом камень на болоте, — но вкупе с золотыми украшениями — настоящими, не поддельными! — казались украденными, отобранными у кого-то другого. Так оно, в общем-то, и было. Нет, девушка никого не обокрала; она просто заняла место того, кто должен был это носить. Это осознание так сильно сдавливало её изнутри, что первым делом она решила освободиться от причудливой диадемы с зубцами, в нескольких местах обмотанной прядями её чёрных волос. Наспех пытаясь снять её, притворщица попутно бросала взгляд по сторонам в поисках какой-нибудь тряпочки или салфетки — она хотела смыть краску с глаз и губ, которые меняли её лицо, заставляя его выглядеть симпатичнее. Девушку это заставляло нервничать, так как она не любила обманывать саму себя. А разве это — не ложь? Весь этот образ другого человека, который исчезнет, как только она снимет всю эту одежду и умоет лицо…