Криандра сделала тихий шаг им навстречу. Она многое понимала, но отдавала себе отчёт, что мало чего знает наверняка. Вполне вероятно, что, вмешавшись, она могла ничего не добиться и, как вариант, не просто никого не выручить, но и оказаться под ударом совместно с этой девушкой. Да, на первый взгляд это был обычный солдат, возможно, даже не так давно присоединившийся к войску, но это был боец с передовой — а чтобы сражаться в первых рядах, нужно нечто большее, чем обычное безрассудство. Одним словом, затронуть эту ситуацию означало засунуть руку в пасть к зверю, понадеявшись, что он побоится сомкнуть челюсти. Фактически, это был акт самопожертвования — точнее, стал бы им, если вдруг хоть что-то из задуманного Криандрой пошло не так, — но она это понимала и вдруг, неожиданно для себя, осознала, что в этом конкретном случае и принимает. Прямо здесь и сейчас она хотела выручить эту девушку, и ничто не могло увлечь её за собой и увести отсюда, оставляя всё позади, как оно есть.
— Пойдём со мной, — всё так же упрашивал он её по-антарийски.
Зеленоглазая андэран одной рукой прижала таз к своему боку и приблизилась ещё немного. Солдат её до сих пор не заметил — был слишком занят созерцанием своей пассии. Это позволило Криандре подобраться к нему практически вплотную, так до последнего момента и не выдав себя. «Что же я делаю?» — подумала она, кладя руку ему на плечо и не спеша сгребая пальцами грубоватую ткань на нём.
— Может, лучше пойдёшь со мной? — по-имперски предложила она ему негромким и спокойным тоном.
Оба взгляда — девушки и антарийца — тотчас переметнулись к ней. До этого момента Криандра могла видеть только часть лица солдата, и сейчас, когда он обернулся к ней целиком, была немного обескуражена — под его правым глазом свежела недлинная, но глубокая рана, а само глазное яблоко было затянуто бледноватой плёнкой, тем не менее то, как уставился на неё зрачок, дал зеленоглазой понять, что зрение в нём ещё сохранялось. На брови были видны следы от швов, и вся эта картина в целом указывала на то, что этот антариец уже участвовал в сражениях, а это имело определённое значение. Несмотря на невысокий ранг, нужно было иметь в виду, что он успел побывать в первых рядах и выжил там, а значит, был опаснее обычных новобранцев.
Но, так или иначе, он дёрнул плечом, смахивая с себя её руку, а его нога шлёпнулась с коробок обратно на землю.
— С тобой? — переспросил он, используя ломанный имперский. — Так ты ж чумная!
Криандра знала, что тех, кого в Империи привычно обзывали ведьмами, в Антар Ша называли демонопоклонницами, но, несмотря на схожесть образов, суть их существенно разнилась. Но антарийцы всё мерили по себе и считали, что мир следует их взглядам, а по их представлениям в числе «особенностей» последних было распространение разных болячек, в том числе и чумы. Зеленоглазая не способствовала расхождению подобных слухов о себе — они сами сформировались благодаря её действиям, запустившим этот процесс, — но сейчас это, возможно, было ей на руку; главное не заходить слишком далеко, обрастая такими способностями, которые она не могла бы затем никак и ничем подтвердить.
— Тебе ничего не грозит… — тем же размеренным тоном продолжила Криандра и сделала небольшую поправку: — Если меня всё удовлетворит.
Антариец бросил взгляд на девушку. Криандра решила действовать без отлагательств — раз уж она вообще пошла на это. Первым делом она сделала всё так, чтобы отсечь от него невольницу, а потому будто бы бесцеремонно прошла вперёд, огибая антарийца, становясь перед ним и тем самым отодвигая назад девушку. Коротко оглянувшись на неё через плечо, Криандра постаралась вложить в свой взгляд повеление, которое невольница однозначно восприняла бы как приказание убраться отсюда — это сработало, и мгновением спустя она так и поступила. Схватив всё, что было у неё в охапке, девушка подорвалась с коробок и побежала без оглядки. Зеленоглазая проследила за ней, подмечая за невольницей одну особенность: хромоту на одну ногу. Затем она опустила взгляд на антарийца, сидящего прямо перед ней. Чтобы не сделаться его жертвой вместо сбежавшей девушки, нужно было приложить все усилия, чтобы ему этого ни за что не захотелось. Единственным союзником Криандры в этом деле были слухи и ложные представления, которые, в то же время, было сложно использовать, так как она не знала их полного содержания и, следовательно, не могла подстроить под них свои действия. Отталкиваться приходилось едва ли не от чего-то совершенно абстрактного.
— Ты храбр и молод, — Криандра тянула слова, и её неспешный тон холодил их благодаря тишине и безлюдности этого уголка за палатками. Она даже решилась на то, чтобы прислонить ладонь к его лицу, и, поводив пальцем возле травмированного глаза, сделать вид, что целенаправленно приглядывается к нему. — Я скажу: «Хочу, чтобы был горячим», — и ты запылаешь; захочу, чтобы смерил свой пыл — и обернёшься в самый лютый холод. Чего только ни пожелаю, то сделается с тобой…
Это звучало как заклинание и вкупе с взглядом, которым Криандра на него смотрела, могло сойти за одурманивание. Антарийцы опасались подобных вещей, и сама зеленоглазая тоже не испытывала ни доли удовлетворения от этой роли — она была ей чужда и не казалась совсем уж безопасной, — но это было единственным, чем она могла отгородиться от своих врагов. Как бы там ни было, последние пугали её неизмеримо сильнее, но она не могла позволить себе показать это.
Антариец поднялся на ноги и обошёл Криандру, не касаясь её.
— Ещё чего… — тихо пробормотал он, представляя собой то, что обычно понимают под фразой «от греха подальше».
Зеленоглазая осталась на своём месте, пока солдат не растворился в темноте прохода между палатками. Он был явно настроен не просто убраться отсюда: судя по взгляду, он хотел найти сбежавшую девушку, и тут уже Криандра ничего не могла предпринять, кроме как пожелать ей никогда больше не быть им найденной, хотя зная, насколько тесным на самом деле может быть вражеский лагерь, зеленоглазая не могла быть уверенна в подобной возможности. Сама она чувствовала себя истощённой — только сейчас, когда антариец скрылся из виду, она поняла, что настолько крепко прижимала к себе таз, сконцентрировав на этой части тела всё своё напряжение, что на боку наверняка останется красная отметина. Но это было мелочью по сравнению с тем, какое завершение на самом деле мог иметь этот вечер.
Немного успокоившись и упорядочив свои мысли, зеленоглазая пошла дальше своим изначальным путём. Темнота не пугала её как раньше — в некоторых случаях она приносила с собой чувство покоя, как если бы Криандра была в ней совсем одна; даже самая тёмная ночь без антарийцев была лучше яркого полудня в их окружении. Такая обстановка навевала ей воспоминания о прогулках по улочкам старого города в том месте, где она жила и которое сейчас казалось таким далёким. Немудрено, что эти мысли завели её дальше, чем было позволительно, и внезапный рывок, последовавший будто из ниоткуда, полностью вышиб её из равновесия. «Что за!..» — только и всколыхнулось в ней по мере того, как объявившийся в самом конце прохода антариец схватил её за руку. Она не знала его и прежде даже никогда не видела. Вся хитрость выветрилась из неё, едва только зеленоглазая взглянула на этого человека: взрослого мужчину, возрастом даже постарше её отца. Судя по чёрной униформе и двум бросающимся на глаза ремням — одному, идущему поперёк тела через плечо, и другому, туго затянутому на поясе, — это был кто-то из лазутчиков. В отличие от перехватчиков, они были чуть менее опасны, но тоже часто действовали поодиночке, исследуя округу и выведывая обстановку. В силу его возраста и рода занятий, ни одна из прежних выдумок с ним бы точно не прошла. Но решающим элементом было, конечно же, его лицо: напряжённое, отчётливо выдающее острую неприязнь к зеленоглазой. Он ничего не говорил, только схватил её за руку, но и этого было достаточно. Другой рукой он коснулся ножен на поясе, где покоилось оружие с тонким лезвием — их там была пара, — и одни из них наклонились, так что меч едва ли сам не начал выскальзывать оттуда. Криандра из-за испуга обронила таз и не решилась сдвинуться с места — все конечности были будто парализованы страхом. Если она дёрнется — он её убьёт, если останется на своём месте — тоже; и время как назло бежало так быстро, что она не успевала даже толком что-либо сообразить. «Нет!» — подскочило что-то внутри зеленоглазой, пока она ошарашенно таращилась на антарийца, лишь краем взгляда уловив ленивое скольжение меча из ножен. Можно ли было вообразить свою погибель более естественной, чем была бы эта? И неужели она настолько верила в то, что сумеет всё это выдержать, раз убедила себя в невозможности подобного сценария? И вот — он разворачивался прямо у неё перед глазами.