Основная проблема, с которой они должны были справиться максимально быстро, касалась вероятности замерзания и необходимости найти себе укрытие. Лес, в который они забрели, начал меняться, и из густого лиственного превратился в место, где деревья росли тонкими, их ветви располагались выше уровня головы девушек, и стояли они на уважительном расстоянии друг от друга, не стремясь потеснить своей листвой находящиеся поблизости растения. Кустов было маловато, а под ногами земля холмилась мелкими частыми взгорками, покрытыми невысокой, густо растущей травой, переходящей местами в мох. С одной стороны, такая местность хорошо просматривалась, но с другой — здесь нельзя было укрыться от холодных порывов ветра, которые, случалось, внезапно налетали на и без того промёрзших девушек. Наиболее подходящим вариантом было оставаться на границе между этой и другой, более заросшей частью леса. Только вот проведя в поисках куда больше отведённого на это времени, обе отщепенки поняли, что сооружать укрытие им придётся самим: единственной находкой было что-то навроде берлоги, обустроенной в виде полу-пещеры из глины и обложенной с внешней стороны пластами торфа, — но в ней виделись пробоины, да и к тому же для обычных животных такая «архитектура» была слишком сложна, и девушки, решив не дожидаться знакомства с возможным строителем этого места, ушли оттуда. Но блуждать и дальше было бессмысленным. Напротив, следовало немедленно браться за дело, если они не хотели окончательно переохладиться. Местом для стоянки они выбрали насыпь камней: несколько овальных валунов, стоящих впритык друг к другу. Чтобы получился укромный уголок, требовалось поставить ещё одну стенку и сделать навес. Перерыв рюкзак и не найдя в нём ничего, что подошло бы для этих целей, Фавиола поняла, что вся ответственность за это дело практически ложится на её плечи. Вместе с Бригитой они нашли наиболее тонкие деревца, и чернокудрая переломила их руками — с помощью магии, разумеется. Эти куски они вогнали в землю и натянули между ними ветви, наиболее богатые листвой, а затем постелили их снизу и поверху. Отрывать ветви руками и без того было больно — даже в перчатках, — но о том, какой отпечаток оставляла после себя магия, лучше было не вспоминать. Лишь только задействовав её, Фавиола ощутила напряжение в пальцах, а затем — тянущую боль во всех их суставах. Ощущения эти были настолько сильны, что когда девушки сели наконец под навесом, чернокудрая не могла пошевелить пальцами: они казались перекорёженными, а сами кисти ныли и будто пронизывались током каждые пять секунд. Ни о чём из этого Фавиола вслух не упоминала и продолжила заниматься своими делами — а их по-прежнему оставалось немало.

Несмотря на предварительные громкие заявления Бригиты, которые она, по всей видимости, произнесла без какой-либо задней мысли, лес по её мановению не запылал. В сущности, не загорелась даже горка сухих веток, которые они разместили в своём укрытии, чтобы развести костёр. Рыжеволосая девушка пыталась и так и этак, и даже распсиховалась под конец, но делу это не помогло. Как результат: у них была только разгорячённая эмоциями Бригита и сонм крошечных искр, большая часть которых потухла ещё до того, как они принялись их раздувать. Но деваться было некуда — пришлось делать всё возможное, чтобы сухостой всё же разгорелся. Свою одежду они до этого уже снимали и выжимали, но когда перед их глазами разошлось драгоценное пламя, всё это наконец можно было снять с себя и развесить перед огнём, хорошенько просушивая. На замену промокшей одежде пришли предметы гардероба, найденные в рюкзаке: они были благоразумно завёрнуты во что-то, отдалённо напоминающее кусок брезента, а потому намокли лишь в незначительной степени. Едва только открыв рюкзак, девушкам стало понятно, что им достался багаж Роды. Внутри оказалось много, на первый взгляд, вещей, каждая из которых теперь была на вес золота. В рюкзаке эльфийки нашлось: сменная одежда, маленький резной тубус со свёрнутой картой внутри, плотно запечатанная коробочка с едой, фляга с прозрачной водой, на две трети пустая, баночка с мазью от воспалений, предотвращающая возможность заражения крови, и другая, с замоченными в вязковатой жидкости листьями от простуды и лёгких вирусов —  Фавиола знала их предназначение благодаря короткому инструктажу старшей эльфийки; также там находились бронзовый гребень для расчёсывания волос, украшенный гладкими синими камешками, и кожаный мешочек на верёвочках, в котором хранилась небольшая сумма денег. Кроме этого сбоку к рюкзаку крепился свёрнутый спальный мешок — кусок плотной, но довольно-таки тонкой ткани, снаружи шершавый и малоприятный, а изнутри целиком выделанный из мягкой шерсти. Никаких личных вещей в рюкзаке не нашлось, так как рюкзак был собран Моргиной, и если у Роды и имелось что-то своё, то она хранила это при себе. Но в любом случае чернокудрая была рада тому, что они забрали его с берега реки; каждая из этих вещичек могла принести им немало пользы. Взять, к примеру, одежду: она была не по размеру как Фавиоле, так и Бригите по причине того, что они обе были физически больше эльфийки, для которой это всё предназначалось, но это не означало, что они не могли её использовать. Пока их собственная одежда просушивалась возле костра, девушки — точнее, это предложила Фавиола — решили поделить находку между собой. Нательная кофта с длинным рукавом, но без воротника, похожая на водолазку, и тонкие обтягивающие штаны, также надевающиеся под одежду, должны были достаться тому, кто полезет в спальный мешок, а штаны из плотной ткани, ножные обмотки и камзол бурого цвета, с внешней стороны гладкий, а с внутренней — обшитый спрессованной шерстью, длинной до колена, — тому, кто оставался на вахте. Фавиола долго препиралась со своей спутницей на тему, кто будет сторожить первым, так как рыжеволосая спорщица настаивала на том, что не устала и спать не собирается, но девушке всё же удалось её убедить, и Бригита, заползя в мешок с кряхтением и беспрерывно сыплющимися недовольным полушёпотом комментариями, всё же вскоре уснула. Чернокудрая уже изначально просекла, почему ей было так сложно уговорить свою единственную союзницу лечь спать первой: та буквально хваталась за каждый шанс доказать окружающим, что она прочнее и выносливее всех остальных, — но у Фавиолы были свои причины пока ещё продолжать бодрствовать. Во-первых, она не совсем доверяла своей спутнице; точнее говоря — сомневалась в её силах. Да, упорства и энергии Бригите было не занимать, когда подворачивалась непростая ситуация, но, по правде говоря, чернокудрой казалось, что её подруга слишком редко думает головой. Теперь же, когда опасность могла высунуться из-за любого угла, подоспев по их следами, они не имели права на опрометчивые поступки. Случись что, они должны были сразу объединить усилия и бороться с любой опасностью сообща. Бригита же, скорее всего, бросилась бы на неё в одиночку, даже не задумавшись о том, что это неразумно. Во-вторых, Фавиола не легла спать, потому что чувствовала, будто место их стоянки да и они сами были недостаточно защищены. О каком-либо чувстве уюта или безопасности речи не шло, но ощущать пустоту в руках было угнетающе, и потому чернокудрая решила обзавестись каким-нибудь оружием. Она видела таковое у Бригиты: внушительный, на её взгляд, и опять же — не совсем подходящий ей по навыкам кинжал, прочно засевший в ножнах у рыжеволосой девушки на поясе, с которым она не рассталась, даже когда заползла в спальный мешок. Фавиоле он бы сейчас пригодился куда больше, учитывая, что она осталась сторожить их временное укрытие, но она не стала об этом упоминать, уже загодя зная, что это может обернуться очередным скандалом. Поэтому, не лелея надежд обзавестись в ближайшее время нормальным, по её разумению, оружием, чернокудрая добыла себе подходящую по ширине ветку — девушка могла обхватить её пальцами, так что те соприкасались лишь подушечками, — и взяла в руку камешек с плоским заостренным краем, а затем, разместившись максимально близко к костру, но так, чтобы жар её не припекал, принялась обтёсывать край ветки, пытаясь изготовить что-то наподобие пики. «Даже если надёжного оружия из этого и не получится, — решила она, — у нас хотя бы будет палка с острым концом, и это уже лучше, чем ничего». И была она, в общем-то, права. Хоть какое-то, но оружие, придало ей смелости, так что Фавиола провела оставшееся время на своём посту без лишней тревоги. К тому моменту, когда ей нужно было разбудить Бригиту, она сама уже едва держалась в вертикальном положении; в голове всё будто колыхалось, а любая опасность начинала казаться очень и очень далёкой. Когда именно её сморило уже окончательно — чернокудрая не могла сказать; помнила лишь, что сумела кое-как обменяться одеждой с рыжеволосой спутницей и, обняв свою пику, устроиться в уступленном ей спальном мешке.