Сначала Сэльба решила, что это произошло потому, что они собрались отужинать и высмотреть себе место для ночлега, но обе эти вещи не слишком подходили в качестве причины, потому что ели они на ходу, а отдыхали глубоко ночью и недолго; бывало, маленькая эльфийка не могла никак проснуться, и тогда кто-то из взрослых нёс её на руках, где она и просыпалась. Что бы ни вынудило их остановиться, Сэльба не стала забивать этим голову и принялась тщательнее осматриваться вокруг. Лес был тёмным, как озеро в пасмурный день: он был полон насыщенно-синих, будто озёрная глубина, и бирюзовых оттенков, на фоне которых были хорошо видны красные ягоды под наклонившимися ветвями растущих рядом кустов. Можно было бы подумать, что любопытная эльфийка лёгким шагом сошла с лесной тропы, чтобы набрать их, но Сэльба не стала бы так делать, потому что знала: в конце Кельстэвина в лесу растут только ядовитые ягоды. Тем, что привлекло её внимание, был глубокий, едва улавливаемый звук, пробравшийся сквозь висящие, точно шторы, ветви деревьев, дотягивающийся не только до ушей девочки, но и касающийся её лёгкой вибрацией. Сэльба мельком взглянула на взрослых, которые были заняты своими делами — они с напряжением смотрели вперёд, на дорогу, и о чём-то тихо говорили, — и почти сразу свернула с тропы, погружаясь ножками в податливую почву, обильно поросшую мхом. Никто не обратил на неё никакого внимания. Сэльба прошла мимо кустов, которые дотягивались ей до плеч, увлечённая этим звуком: он был похож на нить, очень явную и прочную, что завлекала её всё дальше. Маленькая эльфийка не придала значения тому, что солнце уже скрылось за верхушкой леса, и теперь оставалось лишь немного сизого света. В какой-то момент она ступила в зону, которую можно было сравнить с кругом света, только касалось это больше звука — освещение оставалось прежним, но изменилось то, что слышала маленькая эльфийка. Все звуки в этом месте стали очень обособленными; обычно ведь они перемешивались, но тут всё словно звучало отдельно друг от друга. Где-то прочирикала одинокая ласточка, где-то ещё качнулась и скрипнула на лёгком ветерке ветвь диких ягод. Звук, который привёл её сюда, превратился целиком в вибрацию. Жужжал воздух, но тихо, едва заметно. Сэльба прошла ещё некоторое расстояние и остановилась, погрязнув ногами в густой траве. Здесь кустов не было — только трава и деревья с шершавыми стволами. Там, между ними, на земле чернел выжженный круг, а возле него, на небольшом отдалении, стояли фигуры — все как один в чёрном. Единственный отличительный цвет, за который сумели зацепиться глаза Сэльбы, были огненно-рыжие волосы одной из фигур, сплетённые в косу. Все они стояли спиной к маленькой эльфийке, и вокруг них вибрация уплотнялась, будто обволакивая этих чужаков. Этого нельзя было видеть, только ощущать. Стоило маленькой эльфийке перейти взглядом от одной фигуры к другой — а они были высокими и различались на мужские и женские, — вплоть до той, что стояла ближе всего к выжженному кругу, как что-то пришло в движение совсем рядом с ней самой — не более чем какая-то быстрая, мрачная тень. И весь мир внезапно изменился для Сэльбы: она словно увидела его совсем иными глазами, в совсем других красках. Все цвета будто исчезли, оставляя только чёрные и серые со стелящейся поверху неравномерной красноватой дымкой. Сначала девочку будто куда-то тащили. Она не могла шевелить шеей или повернуть голову, но видела, как после неё на земле остаётся глубокий след, словно крупная рытвина. Это происходило глубокой ночью, в месте, окружённом деревьями, — прямо как это было здесь. Сразу за этим маленькую эльфийку перекинуло на поле — она спешила за быстрой фигурой, чьи волосы полыхали медным пламенем; это было необычно, если учесть, что этот цвет резко выбивался из тех, что попадались ей на глаза прежде. Но и эта картина исчезла, а на её месте возникла другая. На этот раз Сэльба карабкалась по каменистому склону, умело и осторожно. Ещё мгновением после она оказалась в каком-то гнезде: оно напоминало наспех сплетённую корзину огромных размеров, умещённую между ветвями старого горного древа и выщербленной скалой. Что-то подзывало её в темноте чуть поодаль — что-то угрожающее, манящее. Оно бросало вызов, не оставляя шансов на отказ. У девочки настолько заколотилось сердце, что она была готова броситься в любую сторону, лишь бы избежать столкновения, но что-то вцепилось ей в глаза, а затем и в саму её сущность, выжигая ослизлым холодом всё живое внутри неё. Когда же она резко раскрыла свои собственные глаза, вся вспотевшая и хватающая воздух сквозь онемевшие губы, то вдруг осознала, что фигуры перестали стоять без движения. Она сама будто вросла в землю, а они тем временем проходили мимо неё. Сэльба боялась, но вместе с тем хотела поднять в их сторону голову, но не могла — это получилось, лишь когда рядом с ней оказалась последняя из фигур. Почувствовав, как оцепенение перетекает в покалывающее напряжение, маленькая эльфийка подняла на неё свой взгляд и столкнулась с глазами, глядящими ей в ответ. Её поразило лишённое эмоций лицо мужчины, остановившегося сбоку от неё. Оно было гладким и светлокожим, без морщин и каких-либо других линий или отметин, которые как-либо подчеркнули бы его черты. Тёмные глаза были похожи на широкие стальные диски: зрачок в них казался почти потерявшимся. Из-под капюшона высовывались ровные чёрные волосы, свисающие сбоку в виде длинной косы. Поднявшийся ветер нисколько не трогал их, будто обходя фигуру незнакомца целиком и намеренно. Сэльба, не сумев оторвать от него взгляда, смотрела пару секунд на его лицо. На третьей секунде оно будто передёрнулось и предстало в совсем ином виде — страшном и неестественном. Это длилось совсем недолго, так что мгновенно зажмурившаяся девочка не смогла запомнить, что именно так сильно напугало её; единственное, что она запомнила, — это сами впечатления. Впрочем, лицо незнакомца вернулось к исходному. Его бледные тонкие губы, пролегающие тонкой нитью на равнодушном лице, не шевелились, но маленькая эльфийка слышала шёпот — сначала тихий и укромный, мужской. Затем к нему присоединилось множество других: всего они говорили о чём-то своём, совсем не заботясь о том, что параллельно им звучало что-то ещё. Они хотели проникнуть в сознание Сэльбы, навязав свои речи, но она каким-то образом сумела отгородиться от них, и им не удалось пройти сквозь незримую стену, которая отделила от них девочку. Мужчина, видимо, потеряв к ней всякий интерес, двинулся дальше, и шёпот исчез. В то же мгновение кто-то схватил перепугавшуюся эльфийку за руку. Она вся напряглась вплоть до кончиков волос и была готова закричать, если бы только её собственный голос куда-то не делся.

— Сэльба, куда ты убежала? — спросил знакомый бархатный голос.

Девочка сперва взглянула на руку, которая её схватила — закатанный до локтя рукав позволял разглядеть след от ожога на внешней стороне предплечья. Она бы узнала по нему брата, даже если бы не расслышала его голос, ведь успела запомнить этот шрам, тем более что на его примере брат не раз учил её не стесняться любых своих «некрасивостей», а Сэльба любила поныть из-за кривой отметины на мизинце её правой руки, правда, эти жалобы остались в прошлом.

— Ты в порядке? — спросил брат и, видя, что она чем-то напугана и вряд ли сама дойдёт быстрым шагом до остальных членов их похода, усадил девочку себе на плечо.

Маленькая эльфийка вяло кивнула в ответ на его вопрос. Сердце по-прежнему стремительно колотилось в груди, но она не хотела показывать этого — в первую очередь потому, что тогда он рассказал бы об этом маме с папой и ей бы пришлось пересказывать все случившиеся события, а Сэльба не хотела о них вспоминать хотя бы ближайшие пару часов. Во-вторых, брат учил её быть храброй. У неё даже имя для этого подходящее — в честь чемпиона, которая служила принцу тех земель, на которых они жили. И хотя те времена давно прошли, Сэльба гордилась, что ей досталось такое славное имя, и она хотела оправдать его. Поэтому девочка предпочла ничего не говорить — да и сложно ей было бы выговорить хотя бы слово. Брат, понёсший её обратно, не стал ни о чём расспрашивать, но и он — как и маленькая эльфийка — оглянулся вокруг, будто выискивая что-то. Сэльба, впрочем, осмотрелась только по той причине, что боялась встретить незнакомца в чёрном за каким-нибудь из деревьев. Она хоть и понимала совсем немного, но была практически уверена в том, что они не были разбойниками — даже несмотря на то, что их мысли были чрезвычайно темны. Она почти что ощущала это в самом воздухе, но впечатления отступали, стоило брату вместе с нею отдалиться от этого места.