— Я поняла, господин.

Этим она попыталась подмаслить чародея, но перемен в выражении его лица не случилось. Он лишь обернулся у полога, собравшись уходить куда-то, и осмотрел её с головы до пят. Из-за приоткрытого полотнища в шатёр забежал прохладный ночной ветер, напоминая Криандре, насколько худо она одета и что с этим нужно что-то решать.

— следует уважать».’]Mа́rra-nа́, — поправил антариец зеленоглазую девушку, — теперь ты будешь обращаться ко мне так.

Криандра смотрела на него в ответ — спокойно, с обдуманной размеренностью. Она выжила и пришла к этому моменту не благодаря собственным усилиям — так просто сложились для неё обстоятельства, — но всё могло выйти совсем по-другому. Если она хотела освободиться и помочь в этом остальным, то должна была действовать осмысленно. Она пока не смела воевать в открытую, как бы ей того ни хотелось, — например, встав и выхватив из угла оружие чародея, проткнуть его им. И вряд ли у неё что-то получилось бы, если она попыталась бы избавиться от него прямо сейчас. Нужно было выждать, набраться нужных знаний и навыков, а затем ударить — умело, как хищник из теней, или подыскать нужный момент и пуститься в бегство, но не отчаянно и изо всех сил, а со всей уверенностью, что её не убьют тут же, едва она пересечёт границу лагеря. Что бы она ни планировала сделать, любой из этих вариантов требовал от неё хотя бы мнимого подчинения обстоятельствам. Ненависть и чувство справедливости не должны были бросать её на выставленные клинки её врагов, которые ходили рядом и только и ждали подходящего случая, чтобы пустить их в ход. Нужно было приспособиться. Она презирала целиком и полностью эту необходимость, но она одна сейчас могла приблизить её к цели.

— Как Вы того пожелаете, — повторила успевшую стать её главным на данный момент оружием фразу Криандра, опустила на мгновение взгляд и выпрямилась, сидя на коленях, чтобы отвесить поклон.

Свой взгляд она подняла уже не невольницей, а служанкой, и это взаправду ощущалось как первый шаг к тому, чтобы когда-нибудь в действительности схватиться за настоящее лезвие и пронзить им врага.

Когда-нибудь — но не сейчас.

–…marra-na, — договорила Криандра и застыла в правдоподобно почтительной позе, пока чародей не вышел из своего жилища, оставляя её наедине с табуном мыслей, мечущимся в её предельно взбудораженном разуме.

С высоты одного из верхних этажей замка да ещё и в предзакатное время было сложно не влюбиться в А́улар’но́н. По телу буквально расходилась волна восхищения: величие города было вполне ощутимым, если, разумеется, рассматривающий его обладал чувством прекрасного. Зеркальный город, как называли его в народе, был размещён на берегу Зеркального озера — оно было общим для эльфов и варанон, так как одна его половина принадлежала южно-восточным землям варанонского народа, в то время как другая, почти ровно такая же — северо-востоку эльфийской страны. Оба народа провели чёткую незримую черту, пролегающую по центру озера, и никогда не переступали её, в особенности эльфы, которые любили воображать, будто за этой чертой и в самом деле находится какая-то пропасть. Зеркальному озеру же было всё равно, и оно оставалось одинаково чистым и привлекательным на территории обоих государств, правда, сейчас принадлежало ни тому ни другому, так как находилось под властью антарийцев, завоевавших его варанонское побережье, а затем переплывших озеро и занявших эльфийский город Аулар’нон. Вряд ли кто-то из местных эльфов ожидал чего-то подобного; появление на поверхности озера кораблей с варанонскими парусами стало для них полной неожиданностью, учитывая, что в то время было принято считать, что на эльфийской территории антарийцам удалось открыть только один портал, который находился аккурат в противоположной стороне от Зеркального озера. Но, тем не менее, потребовалось совсем немного времени, в течение которого Аулар’нон был занят антарийцами, и — что примечательно — это произошло без превращения города в руины и, соответственно, истребления всех его жителей. Не в пример тому, что чинило разветвившееся войско Айжэ шоо Аранара под предводительством обладающего чуть более громким именем Арсархавунда, здешнее войско подчинялось завоевателям земель варанон и политика поведения у них была совершенно иная. Первым делом они сразили защитников города, взяв в плен их оставшуюся в живых половину; следом они укрепились в Аулар’ноне, не выходя за пределы города и не позволяя эльфам отбить его. Последним это сделать было практически невозможно: все основные силы были задействованы по другую сторону Плетения, а остающееся на этой стороне войско нельзя было бросить на отвоевание одного-единственного города, так как существовал риск — развитый умелыми действиями антарийской разведки, кстати говоря, — что будет открыт ещё какой-нибудь портал, и антарийцы промаршируют без пинка и без задоринки до самой столицы, а это было понятно любому: если падёт столица, прихватив за собой правящую династию, то эльфам уже не собраться и не скинуть с себя власть захватчиков. Эльфы и так стремительно теряли Вейф — свой западный регион, поэтому старались как могли, чтобы не допустить промашек и укрепиться на востоке. Захваченный Зеркальный город был для них болезненной занозой, которую они намеренно не стали ковырять, а приставили к нему для осады войско, наспех сколоченное из отрядов хозяев разных земель. Оно якобы не позволяло антарийскому войску расползтись дальше одного города, и они — «захватчики» — оставались на своём месте. И лишь немногие знали правду о том, как на самом деле всё обстояло в этих краях.

Ма́льрэ Эрва́на, наслаждавшийся ароматным чаем этим поздним весенним вечером и наблюдавший за городом из окна своих покоев, был из их числа. Суть действий его соотечественников заключалась как раз в том, что они и не собирались выходить из Зеркального города — до поры до времени. Как и было велено, они переплыли озеро и захватили один из самых больших городов эльфийского восточного края, но дальнейшие приказы ограничивались требованием удерживать его, и ничего более. Эрвана не был военным и имел мало понятия о военной стратегии — в целом, не больше, чем ему это требовалось, — поэтому заглядывать вглубь таких решений своего руководства не стал. Его задача заключалась в совершенно других вещах. Уж неизвестно, кем был тот человек — ведь ответственных за ход войны и все прилегающие к этому вопросы было неимоверно много, — но он сумел убедить «верхушку» в необходимости провести эксперимент по неизбежному сценарию, ожидавшему антарийцев после их победы. Смысл этих проб заключался в том, чтобы подмять под себя местное население, избегая падения их эффективности и численности. Иными словами, Зеркальный город стал тем местом, где антарийцы решили попробовать учредить свою власть, подмяв под себя его жителей, но не превращая их полностью в своих рабов. Жители Аулар’нона могли продолжать жить и работать, как и раньше, с некоторыми поправками ввиду разворачивающейся в стране военной обстановкой. При всём оптимизме, эта задача была не из лёгких, но, несомненно, необходимой, потому как антарийцы стремились завоевать эти земли, а не уничтожить их. Эрвана был одним из немногих, кто верил, что имперские народы можно подчинить, и это совместно с имеющимися у него навыками стало достаточным поводом, чтобы назначить его первым антарийским градоправителем Зеркального города.

Любой другой человек на его месте наверняка усомнился бы в том, что таких строптивых созданий, как эльфы, вообще можно подчинить своей воле, но антариец был уверен, что во всём главную роль играет именно подход. Зачастую антарийские войска, убеждённые в своей победе и не нуждающиеся в тактике неожиданного нападения, предлагали эльфийским городам сдаться, на что неминуемо получали отказ. Проанализировав это явление и собрав информацию из разных источников, Эрвана пришёл к выводу, что для эльфов, которые на самом-то деле в большинстве своём испытывали отчаяние перед лицом войны с антарийцами и были растеряны, основным мотивом для отказа служила вовсе не гордость и национальное самосознание, которое в случае с другими имперскими народами была главным мотивом сопротивления, а недоверие. Антарийцы предлагали сдавшимся сохранить свою жизнь и, в некоторых ситуациях, имущество — если, например, было рациональнее оставить его при прежнем хозяине, чтобы тот продолжал действовать им на пользу антарийцам, нежели дать это разворовать солдатне, — но им никто не верил. Эльфы были уверены в том, что едва «захватчики» пройдут за стены их города, то не оставят никого в живых — или же оставят, но только тех, кого можно использовать в качестве рабов в военных лагерях. Доля правды в этом была, но только лишь доля. Если бы хоть один город согласился, то с ним произошло бы то же, что сейчас имело место в Аулар’ноне — а дела в нём шли на удивление неплохо. Поначалу Эрвана тоже полагал, что всё будет складываться непросто, но сопротивление иссякло куда быстрее, чем он рассчитывал, и, что любопытно, он добился этого вовсе не размахиванием кнута, а наоборот — помилованием. Перебить несогласных горожан — тех, кто были не слишком опасны, — было проще простого, но Эрвана решил пойти другим путём и отпустил пленников, которым грозила казнь. Когда же в отдельных случаях сопротивление зародилось вновь, отпущенных на свободу всё же казнили. Этим новый градоправитель хотел показать, что его слово — достаточно стабильная опора. Несколько таких кругов, и горожане начали по-другому смотреть на управленца и выстраивать с новыми хозяевами города совсем другие отношения.