«Тебе бы такая фигня точно понравилась», — подумала рыжеволосая, обращаясь к подруге, которая находилась вне досягаемости от неё. Коридор вовсе не был сетью одинаковых тоннелей. Нескольких дней путешествия по нему было достаточно, чтобы понять: строили его одни люди, дополняли — другие, третьи же использовали по своему́, совершенно отдельному назначению. Именно поэтому временами им встречались ответвления, которые выводили их в маленькие пещеры, к лестницам и помещениям, проверять которые они не стали. В некоторых из таких уголков они ночевали и занимались приёмом пищи. Прямо сейчас Бригита стояла возле входа, который предстал перед ней в виде пустого дверного проёма по правую сторону Коридора, и смотрела на раскинувшееся внизу просторное помещение. Из-за того, что Моргина со своей ветвью была поблизости, факелы зажглись и внизу этого пространства, что позволяло осмотреть его, пусть света было и не так много, и был он, по сути, достаточно блёклым. Помещение напоминало зал, выделанный в пещере: у него были высокие потолки, уходящие ввысь, а вниз вела выщербленная каменная лестница без перил, выстроенная полукругом вдоль стены. Внизу это пространство опоясывали ниши, а что было за ними — тонуло в темноте и не было доступно взгляду. От центра помещения до стен с нишами расходились кругами рытвины, будто некогда здесь крутилась огромная юла. То, что это помещение несло на себе отпечаток очевидной разрухи, позволяло предположить, что такой вид пол приобрёл в ходе каких-то действий — как вариант, сражения, — а не был создан таким намеренно. Всё это в очередной раз заставило Бригиту задуматься о собственной безопасности, и она невольно погрязла в этих размышлениях, не сразу среагировав на своё имя.

— Пойдём, — позвал её Эмироэль и, опережая девушку, но не больше, чем на пару шагов, двинулся вперёд.

Рыжеволосая неохотно оторвалась от изучения помещения и молча отправилась за ним. На небольшом расстоянии от этого места остальная группа под предводительством эльфийки уже нашла себе более-менее удобный уголок для того, чтобы остановиться и немного поесть. Это было маленькое помещение, больше напоминавшее обвалившуюся комнату, которую наспех привели в относительный порядок. Никакой мебели не наблюдалось — только голые стены и потолки, — но сами скромные размеры помещения и необходимость следить всего лишь за одним входом делало это место подходящим для непродолжительной передышки. Судя по лицам её товарищей, складывающих на холодную землю свои вещи и присаживающихся там же, они были бы не прочь оказаться в какой-нибудь по-настоящему тёплой комнате и поужинать горячей свежей едой, и Бригита испытывала схожее желание, но свои чаяния следовало держать при себе, так как они не могли их ни к чему привести, разве что только разбередили бы поселившуюся в них усталость и долю отчаяния.

Стоянка начиналась, как повелось, с уже ставших типичными вещей: кто-то переговаривался вполголоса, Моргина молча поглядывала на своих подопечных, прислушивалась к звукам извне, чёткими движениями доставала из своего рюкзака запасы еды и принималась распределять их. Ветка с магической энергией в навершии не давала никакого тепла и, прислонённая к стене, попросту стояла там, давая немного света. Всё остальное освещение оставалось в Коридоре, поэтому само помещение куталось в полумрак. Из-за недостатка света бо́льшую часть путешественников начинало клонить в сон, но до того момента, как они могли бы себе это позволить, следовало ещё чуть-чуть подождать и прежде пройти ещё некоторое расстояние, чтобы не задерживаться. Складывалось впечатление, что у Моргины была назначена встреча, причём в конкретное время, раз она не давала остальным ни единой лишней минуты для отдыха. Всё было будто спланировано и хотя не хотя всем приходилось с этим мириться. Сложнее всего это, как ни странно, давалось Бригите, но она пыталась не подавать на это виду. Вполне вероятно, что и остальные чувствовали себя настолько же измотанными и также скрывали это. По крайней мере, рыжеволосой не верилось, что она в их группе — самая слабая. Так и получалось, что все они держались за стойкость друг друга, воздвигнув собственную планку на ту высоту, на которой она держалась у ближайшего спутника. Основную же планку устанавливала Моргина, а её выносливости действительно можно было позавидовать.

Эльфийка достала из рюкзака небольшую коробочку, в которой хранился сушёный сыр. Мягко говоря, при виде него возникала лишь одна эмоция — та, что отчётливо сообщала: он уже приелся. Выражаясь грубо, можно было бы сказать, что рыжеволосая была готова начать поиски мха на каменных стенах и есть его, лишь бы сменить рацион, но, как назло, ничего подобного в Коридоре не росло, поэтому нужно было мириться с тем, что давала им Моргина. Следом за сыром появился тонко нарезанный хлебец. Обычно Бригита не съедала его сразу, а брала несколько кусочков в карман и потом долго, насколько хватало, разжёвывала по дороге. В качестве деликатеса целительница вручила нарезанную длинной тонкой соломкой морковку со специями, хранившуюся в уксусе. Её можно было положить на хлебец или съесть без ничего, чтобы обмануть свой организм и сделать вид, будто он трапезничал с бо́льшим разнообразием, чем это было на самом деле. В целом, несмотря на скудность такого пропитания, всё было не так плохо. Бригита помнила слова отца, который однажды ответил на её давние капризы одной фразой: «Если хорошее кажется тебе плохим, то попросту представь, что было бы, если этого не было вовсе». И такой метод действительно работал. Поднадоевший сыр, немного шершавый хлебец и острая морковка, пусть и в малом количестве — скорее так, для вкуса, — были получше полного отсутствия еды. Рыжеволосую без шуток пугали мысли о том, что бы они предприняли, вдруг обнаружив, что запасы их пищи истощились. Взять её в Коридоре было неоткуда, а расстояние до поверхности оставалось неизвестным. Им пришлось бы волочиться вперёд с довольно-таки тяжёлым багажом, совсем не представляя, сколько ещё нужно идти — день или неделю, или две, или больше. Это стало бы настоящей ловушкой для их сознания и, безусловно, ударило бы по физическому состоянию тоже. Поэтому по поводу еды никто нелестно не выражался. Ни у кого не было попыток выклянчить себе побольше, и пустых рассуждений о чём-то повкуснее тоже слышно не было. Помимо мыслей о голоде весьма трудными были бы и разговоры про разные яства. Благо, Бригита так давно не ела то, что ей действительно нравилось, что она с трудом представляла себе такую еду, и от этого ей было проще свыкнуться с вынужденным рационом.

Обычно во время трапезы разговаривал кто-то один, а остальные ели, либо поглощённые собственными мыслями, либо молча прислушиваясь к тому, кто говорил. Чаще всего это была Фавиола, чуть реже — Трина. Чернокудрая старалась обсуждать какие-то обыденные вещи, не связанные с той информацией, которая имела отношение к их путешествию. Сестра Бригиты так и вовсе заводила разговоры о таких пустяках, что рыжеволосая ненароком задавалась вопросом: как настолько восприимчивому ко всему человеку удаётся отключать своё сознание в пространстве и времени? Порой её беседы с эльфами складывались такими, будто они находились вовсе не в Коридоре, а на какой-нибудь террасе, залитой ярким солнечным светом. Ещё совсем недавно Трина промочила себе слезами почти всю одежду и никак не могла прийти в себя; сейчас же она переключилась на совершенно другую тактику поведения, причём, судя по наблюдениям Бригиты, делала она это ненамеренно. Возможно, всё дело было в наивности: в разговорах с ней эльфы всё время акцентировали внимание на положительных сторонах их путешествия и выдвигали весьма радужные прогнозы, — но ведь нельзя было видеть перед своими же глазами одну картину происходящего, но верить в совершенно другую! Или всё-таки можно было?..

Бригита взяла свою порцию еды, пригладила пальцем морковку и взглянула на эльфийку, намереваясь узнать, какой она на самом деле являлась, эта реальность.

— Моргина, — негромко заговорила девушка, переводя взгляд со своего хлебца на предводительницу их группы: — Куда мы идём?