— У человека, который не обучен боевым дисциплинам, есть только один шанс победить, — промолвил предводитель Теней.

Бригита на мгновение остановилась и, похоже, кивнула, потому как мужчина не стал довершать свою мысль. «Ударить первым, — сообразила она. — Смертельно». Сейчас это казалось легко, так как у неё в руках был кинжал, которым она только что уверенно разрезала воздух, а противников поблизости видно не было. Но Арвеллек умел убеждать, и потому его слова крепко засели у неё в уме и сделали её хват уже не таким вызывающе-решительным.

— Я надеюсь, — добавил он, стоя в двух шагах от девушки и глядя на неё каким-то изучающим взглядом, будто хотел всмотреться и увидеть те события, которые ждут её впереди, — искренне надеюсь, что это знание тебе не понадобится. Но если твой путь всё же сложится иначе, то тогда я рассчитываю, что ты сможешь правильно распорядиться им.

Это было своего рода прощанием и напутствием. Бригита хотела сказать очень многое, но — как это обычное бывает — не успела решить, что именно произнести вслух, а что — оставить при себе, поэтому не сказала ровным счётом ничего. Арвеллек ушёл прежде, чем она разинула рот — и только лишь для того, чтобы тут же закрыть его. Всё, что ей оставалось, это продолжить повторять то немногое, чему она успела научиться у предводителя Теней, потому как уходить ей пока что не хотелось. Здесь, в почти полной тишине оставленного людьми зала она могла пускать в ход отданный ей мужчиною кинжал и с тихим удовольствием представлять, что ещё несколько таких тренировок — и она научится сражаться как настоящие воины.

Один из таких выпадов и вместе с тем — идиллическое внутреннее состояние Бригиты, оторванное от реальности, было прервано другим мужчиной, скорее даже парнем, который неожиданно возник перед нею прямо в тот момент, когда она находилась в движении. Может, это было своеобразной привычкой, присущей каждой Тени?

— Вам пора выдвигаться, — произнёс боец.

Он не назвался, поэтому Бригита решила, что, возможно, уже встречалась с ним в коридорах или где-то ещё, но в любом случае делать из этого проблему она не стала, ведь было очевидным, что он просто исполнял роль посланца. Кивнув ему, рыжеволосая постаралась отправить кинжал в ножны с очень важнецким видом, но вышло не ахти как: она промазала, и пришлось немного повозиться, чтобы потерялось при её передвижении. Хорошо, что Арвеллек хотя бы помог ей поместить ножны на пояс. С этим оружием, вопреки её ожиданиям, было столько мороки… Но, тем не менее, это стоило того. Может, где-то в глубине леса лиса, упомянутая предводителем Теней, тоже моментами кряхтит из-за своих когтей — но они помогают ей выжить.

Выйдя из помещений во двор, Бригита сразу же разглядела свою компанию. Они стояли, собравшись почти в самом его центре — совсем рядом от костра, который вчера был разожжён Тенями. Тяжёлые рюкзаки пока ещё лежали на земле, дожидаясь, когда их возьмут на плечи, а сами путешественники о чём-то переговаривались, временами подглядывая по сторонам. Рыжеволосая поначалу хотела припрятать кинжал, но в итоге отказалась от этой затеи и не стала скрывать оружие, висящее у неё на поясе. Вместе с курткой он выглядел немного не в лад, но лучше так, чем носить кинжал в руке или не иметь его при себе вовсе. «И пусть только кто-нибудь попробует его отобрать», — подумала Бригита, приближаясь к отряду. Среди них было также несколько Теней, которые переговаривались между собой на сбавленных тонах. Моргина, нависнув над своим рюкзаком, что-то проверяла, но не забывала приподнимать голову и бросать взгляды на двор и своё сопровождение. Её синеглазый взор скользнул по рыжеволосой, но она не спешила раскрывать плотно сжатые губы, чтобы высказаться по поводу её поведения. Бригита была настроена таким образом, что ожидала получить нагоняй даже за те вещи, которые в принципе ничего такого не заслуживали, поэтому перешла к своему привычному полу-агрессивному поведению, которое выражалось в её нежелании что-то объяснять. Засунув руки в карманы, она подошла к своим товарищам и обвела широким взглядом Клинья. Поднявшийся лёгкий ветер опутывал её, навевая тревожные мысли: ей не хотелось уходить, но они должны были отправиться в путь с минуты на минуту. Орнвайндиэль, их проводница, уже собиралась выходить и обсуждала последние детали с одним из своих соратников. Бригита понимала: ещё пару мгновений, и они отправятся к реке свозь поросший тёмный лес, а тропа к этому месту вскоре исчезнет благодаря наступающей вечерней темноте и раскидистым лесным растениям. Поэтому рыжеволосая решила использовать это недолгое промедление, чтобы зацепиться за Клинья и противостоять той неизвестности, что ожидала их впереди, пока ещё не делая ни шага ей навстречу. Её взгляд наткнулся на мужчину, также задержавшегося в коридоре, соединяющим по воздуху два стоящих перед ней здания. Арвеллек простоял там совсем недолго, глядя на её группу и в частности на неё, а затем повернулся и пошёл дальше. Именно в тот момент Бригита поняла, что они были всего лишь эпизодом в его жизни. Ни Тени, ни солдаты королевской армии, ни кто-либо ещё не встанет на их сторону в такой мере, чтобы целиком и полностью оберегать их в ходе всего последующего путешествия; они, как и прежде, будут совсем одни. Эта мысль потрясла рыжеволосую до самого основания, побуждая холод опасения внутри неё заиграть с особой непривычной колкостью, будто не весна, а самая настоящая зима с её заморозками ожидала её за пределами Клиньев, так что опасливое пламя, скрывающееся внутри Бригиты, задрожало в преддверии всего того, что пока ещё оставалось скрытым за пеленой настораживающей неизвестности.

Нить была шершавой и колючей, и на том месте, где она скользила по Криандриному пальцу, на нём оставался раздражённый красный след. За весь вечер и первую половину ночи она в достаточной мере успела изрезать и без того тонкую кожу, из-за чего каждый новый моток отдавался дёргающей болью в руках… поначалу; а затем это ощущение превратилось в нечто настолько монотонное, что девушка перестала отслеживать его присутствие в своём уме. Всё, что происходило с пленниками в антарийском лагере, так или иначе было связано с преодолением разных страданий. Для некоторых они становились трагедией, через которую не удаётся переступить в следующий день, для других же они превращались в череду вполне обыденных и ничуть не удивительных событий. Каждый со своими бедами справлялся по-своему. Доныне зеленоглазая тягалась с накрывавшими её волнами отчаяния, укрывшись внутри себя, будто человек, спрятавшийся под перевёрнутой лодкой. Это не спасало её полностью, но размеренными шагами Криандра шагала к берегу в надежде, что когда-нибудь ей удастся выбраться на него. Эта воображаемая лодка была также её щитом и защитой от всего, что могло ждать её извне, пока девушка целенаправленного шагала вперёд, по пояс в воде. Но случившийся в её гавани шторм изрядно потрепал и лодку, и её саму, так что в какой-то момент она обнаружила себя барахтающейся среди волн, почти готовая хлебнуть чересчур много этой горькой воды и пойти ко дну. Именно так она представляла себе всё, что случилось во время разборок между антарийцами и их пленными несколько часов назад. И если на площадке ей ещё удалось каким-то чудом выжить, то на обратном пути к жилищу чародея она могла окончательно захлебнуться. Нужно было ухватиться за свою воображаемую лодку и снова вернуться к прежнему. Это удалось не сразу, но как только Криандра сумела это сделать, весь окружающий мир внезапно затих. Она снова была в укрытии, хотя не сделала и шагу прочь из окружения антарийцев. Она по-прежнему находилась в их лагере, сидела в шатре ненавистного чародея под его пристальным, кажущимся удручённым взглядом. Зеленоглазая не знала, чего ожидать от своего возвращения, но события, развернувшиеся на площадке, отпустили её гораздо быстрее, чем она могла предположить. Возможно, это был доведённый в ней до предела инстинкт самосохранения, который велел поскорее перестроиться и адаптироваться в сменяющихся условиях, но Криандра резво обомлела, когда её затолкнули обратно в шатёр. Это была отдельная клетка посреди другой, более огромной, но находиться здесь было ничуть не уютнее — даже наоборот, ведь опасность поджидала её на расстоянии более близком, чем там, под открытым небом, среди сотен других антарийцев. Как зеленоглазой удалось не помешаться и сгрести в одну кучу то, что осталось от её внутренних барьеров этим вечером, она так и не поняла, но приятной добычей для продолжения издёвок Криандра для чародея так и не стала, так как успела собраться. Где витал её ум — было той ещё загадкой, но вполне ясно, что первые мгновения на антарийца смотрели совсем пустые глаза. Один, вдобавок ко всему, ещё и отвратительно слезился: зеленоглазая имела неосторожность слишком рьяно сопротивляться, пока её тащили сюда, и ответственный за неё солдат врезал ей по лицу, тюкнув кулаком в бровь. Кто знает, что бы с ней стало, если бы его рука была обтянута латной рукавицей или если он бил изо всех сил, но даже лёгкого тычка хватило, чтобы Криандра угомонилась, едва не расстелившись в проходе между палатками. Сейчас это место на лице гудело и, должно быть, переливалось всеми оттенками синего и фиолетового, но она не решалась заглядывать в зеркало — да и кому это было нужно? Главное, что веки, хоть и слабо, но размыкались, и свет не померк, так что синяк, окруживший глаз, вряд ли поставил точку в её внутреннем сопротивлении, но послужил напоминанием о необходимости соблюдать осторожность, если она хотела когда-либо выбраться отсюда… А она хотела, как никогда прежде.