Командующий в окружении своей охраны стоял всего в нескольких шагах от неё, поэтому Криандра могла чётко расслышать его слова.

— Забирайте его отсюда, — сказал он, и зеленоглазая обратила на антарийца наполненный злостью взгляд. – И бросьте собакам. Они уже наверняка заждались.

Он произнёс это, будто выплюнул, чем разозлил Криандру ещё больше. Услышав это, она тут же ощутила мощный толчок изнутри, который приказал ей действовать. Не раздумывая над тем, насколько это бессмысленно, она загородила собой тело целителя, всё ещё оставаясь на земле, и, кажется, повела головой в чётком намерении не отдавать его этому сброду шакалов. Не он должен был попасть зверям на клыки, а они. Изогнувшись так, что она оказалась спиной к целителю, прикрывая его рукой и половиной тела, Криандра открыто выступила против солдат, которые сделали шаг в её сторону. В тот же момент у неё в голове раздался высокий звук, заставивший девушку зажмуриться. Когда он «откатился», зеленоглазая раскрыла глаза и взглянула на антарийцев: судя по их виду, эта волна накрыла всех присутствующих. Почти сразу же после этого всполох огня где-то с краю толпы заставил девушку перевести взгляд туда, где раздались испуганные возгласы и взвились в вечернее небо языки пламени. Так как они поднялись ненамного выше людских голов, то можно было сделать вывод, что всполох был скорее предупредительным и пока что никого не объял, иначе крики были бы куда истеричнее. Пока же всё, что произошло, заставило всех присутствующих растеряться, и все сбились в кучу, но вскоре толпа расступилась, правда, не вся. Во внутренний круг под немигающими взглядами и антарийцев, и Криандры вышли два чародея. Одного из них она знала — он был её хо… Нет, он был просто человеком, под боком у которого она жила и кому временно была вынуждена подчиняться. Второй антариец, очевидно младше него, следовал за ним, сведя руки у себя за спиной. Зеленоглазая вперилась в него взглядом. Он был одет в характерные лишь для здешних чародеев одежды: длинный кафтан в пол из хорошей, прочной ткани цвета хвои с золотой вышивкой спереди, где сходились края, и коротким стоячим воротником. Остальные антарийцы, как правило, тоже могли одеваться вполне привычно, но всё равно выглядели при этом как люди, находившиеся в пути, а чародеи могли позволить себе наряды, совсем не подходящие для жизни в лагере. Кроме того, положение молодого чародея подчёркивали длинные, гладкие — и что бросалось в глаза — чистые волосы, парочка колец на пальцах, которые Криандра заметила, когда он прошёлся вдоль линии образовавшегося круга, и, конечно же, лицо. Оно было скорее брезгливым, чем надменным, и в нём прослеживалось то, чего девушка не замечала в другом антарийском чародее: тонкие нотки садизма. Если бы Криандра попала в руки к такому человеку, он бы стал использовать её исключительно в экспериментальных целях. И в тот момент, когда его взгляд, ничуть не задерживаясь, прошёлся по ней, зеленоглазая поняла, что «её» чародей выглядит не самым устрашающим образом и что у него в лагере есть достойная конкуренция. Теперь она и не сомневалась в том, что звуковая волна у неё в голове исходила от этого антарийца. Эта мысль испугала её, потому что заставила задуматься вот о чём: если этот звук вывел из строя всю эту толпу, то какой убыток она могла нанести вражескому — то есть в данном случае эльфийскому — войску? Ответ напрашивался сам собой: гораздо больший, чем она могла себе представить. Этим-то её и пугала сила антарийских чародеев — размахом, который было сложно рассчитать и вообразить заранее.

Чародей, чьей невольницей она являлась, взглянул на неё лишь мельком, и то сразу же прошёл мимо, останавливаясь возле командующего. Тот с окружавшими его солдатами успел продвинуться чуть вперёд, поэтому они оказались на расстоянии нескольких метров от Криандры и целителя. Фактически рядом. Девушка продолжала удерживаться в неудобной для неё позе: сидя на земле, упираясь в неё ладонью одной руки и кончиками пальцев — другой, так как по-другому создать преграду собою же у неё не получилось бы, — но отползать она отказывалась, а только широко раскрытыми глазами следила за всем, что происходило. Прежде чем заговорить, чародей кивнул своему коллеге в кафтане, и тот, завершив неспешно прогуливаться вдоль границы внутреннего круга, вернулся обратно в толпу. Огненный чародей, командующий и его охрана остались наедине, если не считать Криандру, которая находилась поблизости от них. Было самое время вспомнить о том, что означает быть тэйрэт, а именно: затаиться до нужного момента, став почти незаметной.

— Что вы здесь устроили? — без должного уважения спросил чародей, оказавшись напротив командующего.

Голоса он не повышал, но и без того было слышно, что этот вопрос включал в себе отчётливо прослеживающийся упрёк.

— То, что я посчитал нужным, — отрезал командующий.

Чародей осмотрелся по сторонам, не сильно ворочая головой.

— Арсархавунду это явно не понравится, — заметил он.

Криандра не впервые слышала это имя. Оно часто фигурировало в разговорах что среди эльфов, что антарийцев. Но кроме того она знала, что этот человек не является главнокомандующим, хотя и удостаивался полагающихся такому званию почестей. Только зеленоглазая не была уверена, что Арсархавунд, занятый сейчас прорывом Речного рубежа, будет отвлекаться на такие мелочи, как истребление невольников в одном из лагерей. Это для окружавших её людей такие события были трагедией, запоминающейся на всю жизнь; для антарийцев же это было сущей мелочью.

Командующий хмыкнул в ответ на замечание чародея.

— Можно подумать, ты у него на хорошем счету после своего провала с «Искрами».

Доныне Криандре казалось, что антарийцы весьма едины в своих взглядах. По крайней мере, она не замечала их конфликтующими между собой на предмет серьёзных вопросов. К тому же чародеи, которых она видела и о которых ей доводилось слышать, не имели отношения к командованию — они были просто исполнителями. Их могли уважать, их побаивались и с их мнением зачастую считались, но на одной планке с командующими они всё равно не стояли, правда, многие антарийские командиры сами по себе были чародеями. Тот, которому служила Криандра, в их число не входил. Даже более того — изучая его в повседневности, девушка всё чаще приходила к выводу, что он ведёт себя очень обособленно. Было странным наблюдать его противостояние с командующим, будто… будто чародей вдруг решил, что его слово должно быть весомее. Неужели при всех своих недостатках он был ещё и таким гордецом, что отстёгивал замечания представителю высших чинов этого войска? Как бы там ни было, но ответная грубость не оставила его под впечатлением, хоть Криандра и была уверена: чародей этого не забудет.

— Зачем вы убили целителя? — спросил он.

Это было абсурдным, и, кажется, это понимали все, кроме людей, которые на это решились. С таким же успехом они могли бы сжигать поля и сбрасывать в реки припасы, растаптывая их прежде ногами. Возможно, командующий уже начал осознавать всю глупость своего поспешного поступка, но истинно антарийское самомнение мешало ему признать это полностью. Если бы он действительно был непоколебимым в своих решениях, то не стал бы отвечать никому, кто потребовал бы с него ответа. То, что он заговорил, указывало на обратное — на то, что земля под ним становилась всё более скользкой, и в одиночку, не имея поддержки, ему на ней было не устоять.

— Он исцелял пленников, — пояснил командующий, глядя чародею прямо в глаза. — Вопреки моему запрету.

Это признание уткнулось Криандре в грудь подобно огромной холодной спице. Только сейчас до неё начал доходить истинный смысл совершённого преступления — убийства, которому не было оправдания. Оно было совершенно из упрямства… и гордыни. Из взгляда, что этот человек, а на деле — средоточие тьмы и зла под доспехами и видом человека — может распоряжаться чужими жизнями, как ему захочется. Это была логика чудовища, почувствовавшего свою власть. Он не умел созидать — зеленоглазая в этом даже не сомневалась — и вряд ли преуспел в чём-то ещё, кроме как в демонстрации своей собственной злобы к тому, кто был условно против него, и в розжиге подобных чувств в тех, кто его окружал. Криандру поразили те лёгкость и бессмысленность, с которыми был убит по-настоящему достойный человек. Она рискнула отвернуться от антарийцев и снова взглянуть на него. Почему он должен был умереть, пока такие… существа продолжают жить и творить свои мерзости?