Глава V

Криандре хватило ума не выбегать на площадку по «улочке» — проходу между палатками, который напоминал таковую, — потому что та была достаточно широка, и нахождение там не позволило бы девушке остаться незамеченной хотя бы ещё на пару лишних секунд, дабы оценить ситуацию. Вместо этого она пролезла вдоль полотнища одной из палаток, стоящей к двум другим почти вплотную, и, придерживаясь за ткань, уставилась на место, где разворачивалась так называемая потасовка. Зеленоглазая дала бы этому другое название — тотальный погром, разве что без уничтожения окружающих вещей. Но что-то более трагичное происходило здесь: солдаты лупили разбушевавшихся невольников, как если бы те были витринами или чем-то ещё, что легко разрушить и на чём можно нехитрым способом спустить свою злость. Только пленные вовсе не являлись изначальными инициаторами происходящего — Криандра отчётливо видела это, впрочем, как и то, что сейчас солдатам в большинстве своём приходилось отбиваться, во что многие вкладывали больше злобы, чем требовалось. Невольники кричали и бросались на солдат; те, в свою очередь, пытались их успокоить, что больше походило на подавление быстро нарастающего мятежа. Все они толкались в гуще, собравшейся на площадке между палатками; что-то разборчивое происходило только на краях этого столпотворения, где более организованные в своих действиях солдаты отделяли от толпы пленников и отбрасывали их в сторону, прочь от остальных, где их хватали другие антарийцы и переправляли в сторону загона. Всё противостояние здесь сводилось к тому, что невольники пытались то ли выжить, то ли расправиться с как можно бо́льшим количеством солдат, а те били по ним, как по воинам, имея при этом заднюю мысль не убивать их, потому что по какой-то причине они ещё были им нужны, раз уж их взяли в плен и переправили сюда. В итоге получалось, что столкнулись две силы: будто морской кракен, которым были пленники, обвил своими щупальцами крылатого ящера, а тот отбивался шипами и когтями, являя собой нечто пока ещё запутавшееся, но вполне понятно, что более грозное.

Но это было вовсе не единственным, что приковало к себе внимание Криандры. Она выцепила взглядом в толпе командующего, который всё ещё находился в середине этого хаоса. Его помощник и несколько солдат пытались образовать кольцо вокруг него, но оно получалось недостаточно широким, чтобы оградить его от невольников полностью, а те как раз порывались к нему. Или не к нему вовсе? Хватаясь за полотно палатки — не настолько туго натянутое, как в шатрах, — Криандра забралась чуть повыше и увидела кое-что ещё: тело, лежащее на земле. Попа́давших было немало, но именно эта фигура было единственной, лежащей без движения. «Нет, — мысленно прошептала девушка. — Нет!..» Руки сами отпустили ткань, и она сорвалась вниз, с неприятным ощущением опускаясь на не подготовившиеся для такого грубого соскока ноги. Больше не думая о собственной безопасности, а точнее — задвинув её на задний план, Криандра забежала в толпу. Чем-то это напоминало её первый бой, в котором она очутилась столь же неожиданно, но тогда между сражающимися было хоть какое-то расстояние; сейчас же всё перемешалось, и люди хватали друг друга, будто стремясь оказаться как можно ближе. В таком беспорядке из человеческих тел девушка протиснулась между теми, кто попадался у неё на пути. Остаться без случайно полученных тумаков не получилось, но это не остановило зеленоглазую. Она с рвением щемилась между солдатами и невольниками, и лишь только напрягшийся от прилива адреналина инстинкт позволил ей избежать ненамеренной встречи с оружием, которым орудовали некоторые антарийцы. Криандра точно знала, куда она идёт, и это позволило ей не растеряться. Её путь лежал сквозь сцепившихся друг в друга врагов, но, не отвлекаясь на них, девушке всё же удалось добраться до внутреннего кольца. Невольники напирали на солдат, которые образовывали его, и ежесекундно кому-то удавалось поколебать эту преграду, создавая в ней маленькие бреши. Одну из таковых и использовала Криандра: пока зрелый эльф и молодая эльфийка, вдвое уступавшая ему в возрасте, ухватились за одного из солдат, зеленоглазая поднырнула ему под руку и, ударившись плечом о его живот, всё же проскользнула в круг. Он был не шире десяти шагов, и в нём не было невольников, кроме одного: того, кто лежал на земле.

Криандра проигнорировала оглянувшегося на неё солдата и побежала прямиком к телу. То ли она запнулась, то ли на ногах отразились перепады в её решимости, но она преждевременно плюхнулась на них, буквально подъехав к лежащему невольнику на коленях по твёрдой, но мокрой земле, усыпанной маленькими камешками. Незнакомец лежал на спине и, несомненно, являлся эльфом — хотя он и выглядел, как человек, у него кровоточило одно ухо со срезанным краем, а так антарийцы порой поступали только с эльфами. Куда больше крови было в правой части головы, на уголке лба и виске; на лице выступили синяки и кровоподтёки — именно к нему и потянулась ладонью Криандра. Незнакомец был чуть старше Эмироэля — с виду ему было чуть за двадцать, не больше. Светлые волосы, часто встречавшиеся среди «чистокровных» эльфов, которых нередко называли авалианцами в честь их некогда существовавшего государства, были раньше связаны в хвост, но за время пленения, видимо, растрепались. Всё это, а также умиротворённое выражение лица, придавали ему облик человека расслабленного, лёгкого и просто прилёгшего отдохнуть. Если бы только не рана на голове и следы побоев… Зеленоглазая протянула руку к его шее, и внутри неё всё сделалось тихо, так что можно было слышать только биение собственного сердца. Она хотела — даже просила! — чтобы под ставшими шероховатыми пальцами раздалась пульсация — но её не было. Тем временем тело, пока ещё не принявшееся зримо меняться, уже становилось холодным, и холод, сковавший его, мог говорить только об одном.

Криандра расслабила руку, и она упала парню на плечо. Зелёные глаза проследили весь путь от раны на молодом человеке до тяжёлой цепи, которой были перевязаны его руки. Ею его и забили до смерти. Зеленоглазая ненавидела это слово, и едва оно прозвучало у неё в уме, её саму будто связали по всем конечностям, заставляя ощущать себя неестественно обездвиженной. Затем она подняла свой взгляд на командующего. Вокруг раздавались крики, из которых вполне можно было разобрать, из-за чего так сильно разъярилась толпа. «Они убили целителя», — вот что не успела сообщить ей служанка, пробегавшая мимо. Целителя, который равносильно ценился как среди своих соплеменников, так и среди антарийцев: эту категорию пленников они всегда стремились использовать с наибольшей для себя пользой, поэтому казалось невозможным, что одного из них просто забили этой холодной тяжёлой цепью. «Показательно», — напомнила себе Криандра. Так ей сказали. Она отвернулась от антарийцев и, продолжая сидеть возле молодого эльфа, обратила свой взгляд на него. Кто из всех пленных заслуживал жизни больше него? Было предосудительным думать так, и Криандра признавала, что не имела права так рассуждать, но она понимала одно: ничего из этого не должно было случиться. Она видела этого парня впервые, но уже по одному его виду могла сказать, что он не сопротивлялся, и это уже говорило о многом. Сбоку кто-то взывал к справедливости: светловолосая девушка, напавшая на одного из солдат и порывающаяся попасть в круг, – Криандра видела её, когда пролезала сюда. По её внешности и возрасту можно было сказать, что она, скорее всего, приходилась убитому близкой родственницей, ведь такое рвение было выше всего, что доводилось видеть зеленоглазой. Рвение и бездумность, так как у той девушки не было ничего, что могло бы сойти за оружие, как не было и сил, чтобы отбиваться от солдат голыми руками. Но… Что если бы кто-то напал на Брисанну? От такой мысли Криандре стало совсем холодно внутри, но она же помогла ей осознать происходящее. Если бы такое же случилось с её сестрой, она бы, не думая ни о чём, вцепилась бы в солдат зубами и ногтями. Сумела бы она чего-нибудь добиться — неизвестно, но вскоре ей представился шанс доказать, что она на самом деле на одной стороне с невольниками.