Почти что чувствуя, как образовавшиеся от сковавшего её испуга капли пота стекают по лицу, зеленоглазая открыла глаза и посмотрела на ладонь антарийца. Огонь находился слишком близко, чтобы она могла вдохнуть побольше воздуха — а он ей был чрезвычайно необходим, так как в полуобмороке уже начинала заходиться голова, — поэтому Криандра, опять же ведомая тонкой нитью, которая соединяла её эмоции и инстинкты с расчётливостью рассудка, велела себе перенести внимание с источника напряжения на что-нибудь другое. Взгляд зелёных глаз переполз непосредственно с пальцев на наруч, который обхватывал руку чародея, начиная с запястья. Этот предмет, покрытый металлическими чешуйками, она видела впервые. Неужели антариец ассоциировал себя с драконами или другими покрытыми прочной чешуёй созданиями? Криандра никогда не встречала ни драконов, ни кого-либо на них похожего, но сомневалась, что этим существам была присуща та же жестокость, что и людям, которые им подражали. Чешуйки на наруче были надёжно прилажены друг к другу и отливали медяным блеском, но некоторые из них оказались выдолблены. «Это хорошо», — тут же откликнулось в уме Криандры. Значит, кому-то удалось добраться до чародея на достаточно близкое расстояние, чтобы оставить у него на наруче зарубку; плохо лишь, что тот оказался слишком прочным и не пропустил оружие насквозь. И всё же это приободрило девушку, так как давало понять, что чародей не так уж и непобедим.

Вслед за наручем внимание зеленоглазой, оттолкнувшись от элемента брони и почти что успешно уйдя от мыслей об огне, ухватилось за что-то другое. От чародея, как правило, пахло мятой, но не перечной, а свежей, лимонной. Возможно, ему нравилось созерцать своё пламя, но, как и всем остальным, ему не приходился по нраву запах, который оно оставляло после соприкосновения с окружающим миром, — наверное, поэтому он и умывался водой с этим растением и пил напитки, в которые оно добавлялось. Иногда к этому запаху примешивался запах ягод — чародей часто их ел и забрасывал себе в чай, — но на этот раз от антарийца отдавало спиртным. Ранее Криандра определила присущий чародею запах лимонной мяты по вполне очевидным причинам: она разузнавала и подмечала самые незначительные мелочи, чтобы затем использовать их против него. Кто знает, быть может, у ворожеи она найдёт яд, который легче всего прячется в прочих цитрусовых запахах?.. Так она думала тогда. Сейчас же девушку немного сбил с толку алкоголь. Чародей никогда не выпивал — она этого прежде не видела и даже не чувствовала, а так как они обитали в одном и том же не самом большом пространстве, то сомнений по данному поводу она не испытывала. Но сегодня, видимо, что-то подтолкнуло чародея к выпивке, но не настолько, чтобы Криандра могла бы использовать это в свою пользу. Он не болтал лишнего, не казался каким-то другим. Если бы он не наклонился к ней, зеленоглазая вообще не различила бы в его поведении никаких перемен, а выпячивание вопроса о наличии у неё фобии отнесла бы к обыкновенной попытке разогнать скуку. Большинство антарийцев после боёв были чрезвычайно уставшими, но некоторым это здорово разгоняло кровь, и тогда они становились сами на себя не похожи.

Чародей, как правильно рассудила Криандра, если и прикладывался к какой-нибудь настойке, то не до такой степени, чтобы пойти поперёк своему обычному поведению, поэтому вскоре — не больше чем через секунд десять после зажигания огня — сжал пальцы в кулак и расслабил их. Пламя исчезло, а сам антариец устало колыхнулся назад, словно не нависал ранее над Криандрой, а просто проходил мимо, и присел на своё излюбленное место за столом, по правую сторону от печи. Криандра в тот момент уставилась в огонь, который горел перед ней, но смотрела будто сквозь него. Шевелиться и что-либо делать она по-прежнему не решалась, потому что ощущение полного контроля над телом всё ещё не вернулось, и, ненароком дав себе волю, она могла опрокинуть что-нибудь, резво вскакивая на ноги, или шлёпнуться об землю, если бы вдруг оказалось, что они не способны её пока что удержать.

— Смерть от огня, если он достаточно силён, бывает чрезвычайно быстра, — произнёс чародей, слегка откинувшись на стуле и вытянув вперёд одну ногу.

Куда он смотрел, Криандра не знала, потому что так и не повернулась к нему всё по той же невольничьей привычке, но складывалось впечатление, что он говорит с кем-то другим или же вовсе с самим собой. Но кому бы ни были адресованы эти слова, они надавили на стену, которую девушка пыталась возвести внутри себя, и пробили в ней брешь: она отчётливо почувствовала, как копьё страха протискивается ей в грудь. Желтоватое пламя подскакивало над занявшимися поленьями, и в нём Криандре привиделись все те люди, которых она никогда не встречала, но которые пострадали от пламени чародея. За всех них ей было очень страшно, и она испытывала сожаление, которое нельзя было вместить в слова. Впрочем, она и не собиралась отвечать антарийцу, так что всё равно они остались бы внутри неё, продолжая бередить раны, которые были нанесены вовсе не сталью.

— Но, тем не менее, бояться его… мудро, — довершил чародей.

Воцарилась непродолжительная тишина, в которой можно было слышать потрескивание поленьев в печи и дыхание Криандры — слишком громкое для ожившей тени, которой за это время успела стать зеленоглазая. Антариец вовсе не намеревался её поддразнить или задеть за то самое чётко оберегаемое место, где пряталось её не исцеляющееся ранение. Девушка поняла это, когда не дождалась от него продолжения, хотя оно могло было быть, к тому же, когда она чуть повернула к нему голову и мельком мазнула взглядом по его лицу — а антариец как раз смотрел на шкаф возле входа и не должен был заметить этого, — то отчётливо уловила его настроение. Чародей никогда не был так хмур, как сегодня. Ему было свойственно задерживаться в своих мыслях, порой выглядя при этом весьма неприветливо, и разные вещи заставляли его напрягаться — в основном это касалось его магических изысканий, — но по-настоящему испытывающим досаду она не видела его никогда. Быть может, что-то случилось в бою — то ли он убил слишком мало людей, то ли опозорился, когда позволил нанести себе удар по лицу? Криандра пока ещё не интересовалась, что он делал во время сражений и что происходило вокруг него в такие минуты; когда антариец возвращался, она предпочитала оказаться где-то ещё, но только не рядом. Доспехи, как правило, собирал её «напарник» — Головастик, а одежду она стирала, почти на неё не глядя. Уж слишком явным раздавалось в воображении хриплое дыхание погубленных людей, обволакивавшее всех возвращающихся с боя антарийских солдат. Криандра хотела отгородиться от этого как можно больше и относительно преуспевала в этом деле.

— Не трать время попусту, — будто очухался чародей. Голос у него был недовольный, словно это зеленоглазая его задержала, а не он — её. — Сходи за водой, наполни ванну. Я хочу умыться.

Криандра сосчитала до трёх, всё ещё глядя куда-то вглубь себя и, убедившись, что в ногах достаточно крепости, поднялась и выпрямилась. Уговаривать её уйти не требовалось — она и сама была рада убежать из шатра, потому как в её представлении он был подобен тому зарешёченному пространству в печи, в которое она только что всматривалась; атмосфера в шатре была столь же удушливой и неуютной. Она бы не осталась, даже если бы это сделало её храбрее раз в десять, чем она была сейчас. По-видимому, просто пока ещё не подошло нужное время, и зеленоглазая не преминула поспешить, не задерживаясь на лишнее мгновение, и выбежала на улицу.

Железные вёдра хранились там же, где девушка по обыкновению проводила стирку — в укромном уголке между шатрами. Она уже давно замышляла сделать себе коромысло, чтобы было проще переносить большое количество воды, но ей банально не было где взять палку. Будь она служанкой, то могла бы претендовать на такую мелочь, а тэйрэт должны были обходиться тем, что им было предоставлено. Именно поэтому Криандра, обхватив деревянные ручки, пренебрегла жалобами и отправилась за водой. Главным её источником для солдат и их пленников был быстротечный ручей, который протекал сквозь лес западнее лагеря. Так как жилище чародея находилась на окраине, зеленоглазой приходилось идти не так далеко — по крайней мере, не настолько, как её «коллегам», которые таскали вёдра на большие расстояния, да ещё и вынужденные лавировать между солдатнёй. На самом деле, месторасположение жилища чародея было одним из тех вещей, в которых Криандра находила хотя бы минимум хорошего. Сброда здесь было меньше, чем на других окраинах лагеря, и всякие особо шумные места также располагались подальше — такие как, например, лагерный бордель и шатры командования. К тому же здесь было поменьше людей, и девушке не приходилось подолгу запоминать нужные пути: на данном этапе её пребывания в лагере она уже хорошо ориентировалась в окружающем пространстве и потому могла отправиться за водой даже с закрытыми глазами, правда, не стала бы рисковать, так поступая.