Он присел за стол, отодвинул за левое ухо нависающие на лицо волосы — густые, вьющиеся, и потому спутанные между собой, тёмные, как сердцевина дерева венге, и ровно срезанные по плечам, — после чего впервые взглянул в лица сидящим с ним за одним столом.

— Приветствую вас в Клиньях, — сказал он наконец, останавливаясь взглядом на Моргине. — Хоть это место мне и не принадлежит… Надеюсь, вам здесь будет уютно. — Никто из присутствующих не поспешил с ответом, а потому он продолжил почти что в полной тишине: — …и вы найдёте здесь то, за чем пришли.

Незнакомец говорил очень вежливо и спокойно — его низкий, но негрубый голос лился как вода по гладким речным камням. Рыжеволосая ожидала чего-то другого — и от интонаций, и от самого звучания его голоса. Но пока он говорил, глаза Бригиты отвлеклись от его лица, и её взгляд перешёл на его руки: ещё не договорив, мужчина принялся стаскивать с них всё лишнее. С правой дело обошлось проще, так как на ней была лишь тонкая кожаная перчатка и наруч на нехитрых ремешках. На левой же… Бригита поспешила, решив, что он пришёл безоружным, так как на левой руке у незнакомца имелось некоторое подобие лапы — это было первым, что пришло на ум рыжеволосой, когда она взглянула на это устройство. Оно состояло из металла и мелких деталей, представляющих собой единую инженерную конструкцию — именно инженерную, так как её явно изготавливал человек, хорошо ориентирующийся в этой науке. Хитроумное и изящное, но в то же время надёжное крепление обхватывало руку мужчины от локтя до запястья; на запястье оно разделялось на фрагменты, повторяющие структуру костей кисти — металл покрывал пальцы и обхватывал их в местах сгиба тонкими кольцами. Со своего места рыжеволосой было сложно уследить, на что и как именно нажал незнакомец, но механизм сам отстегнулся в нужных местах, и он стянул всю эту штуковину, положив её на край стола — не слишком далеко от себя, но и так, чтобы гостям глаза не мозолила. Но Бригита всё же прикипела взглядом к одной из самых любопытных деталей этой невиданной прежде вещи — к лезвиям на концах пальцев. Они были длинными, явно остро заточенными, словно клинки, и по форме больше всего походили на когти животного из рода кротовых. Несомненно, именно это имитировали данные лезвия, и, по правде говоря, рыжеволосую они отпугивали гораздо больше, чем обычное оружие. Уж слишком резво она представляла, что ими можно было сделать.

— Чьё же оно… тогда? — прозвучал совсем тихо голос Трины.

Вряд ли она задавала свой вопрос этому мужчине; в его присутствии она и так вжалась в кресло, пытаясь стать незаметной. Эмироэль придвинулся к ней чуть поближе, и, судя по всему, она спрашивала его или Моргину. Но незнакомец продемонстрировал не только наличие хорошего слуха, но и желание поговорить с ними, так как принялся отвечать светловолосой девушке.

— Сложно что-то утверждать, — признался он, глядя на Трину непринуждённым взглядом — наверняка намеренно, чтобы она излишне не пугалась. — Многие задавались этим вопросом, вплоть до наших предшественников времён эльфийских принцев. Быть может, их построили в пору существования Авалиана — или же это сделали те, кто имел здесь какие-то дела до возникновения нашего первого государства. — Мужчина потянулся к пустой металлической чашке и налил себе алый напиток из кувшина, который уже начинал остывать и больше не испускал пара. — В последний раз эти постройки использовались королевским войском во Второй войне с Антар Ша, но непродолжительно. Их истинная цель, — он снова взглянул на Трину, — остаётся неизвестной.

Бригитина сестра пробормотала что-то вроде благодарности за пояснения, хотя было отчётливо видно, что её в крайней степени напрягает присутствие незнакомца такого вида в одном помещении с ними. Она вжалась в спинку стула, и, глядя на неё, Бригите стало немного стыдно за себя и за свой страх, и потому она вернула на место вилку, за которую прежде держалась, — что не укрылось от внимания мужчины, положившего себе на тарелку несколько картошин и ломтиков сыра.

Особенности этого места, конечно же, были интересны, но не больше, чем, по-видимому, нынешний хозяин, присоединившийся к их ужину. Именно поэтому нить разговора прервалась, и снова установилась тишина, в которой мгновение спустя решилась заговорить Фавиола.

— Вы… — произнесла она.

Мужчина поднял на неё глаза и приостановил руки, уже тянувшиеся к столовым приборам. Он казался очень воспитанным и даже, можно сказать, непритворно вежливым человеком, поэтому пропущенное знакомство было для него немного удивительным. То ли он посчитал, что им уже сообщили о том, кто подойдёт к ним чуть попозже, то ли не хотел сводить всё к официозу, поэтому начал встречу не с имён. Но сейчас этому ничто не препятствовало.

— Меня зовут… — сказал мужчина, отвечая на вопрос чернокудрой и глянув сперва на неё, а после – и на всех остальных.

«Арвеллек», — мысленно убежала вперёд его слов Бригита.

— … Арвеллек, — договорил один из самых известных людей, имеющих прямое отношение к разворачивающейся войне.

У рыжеволосой не было никакой уверенности в том, что она верно догадалась, кто этот человек, но именно такая мысль посетила её после того, как незнакомец присел с ними за один стол. По-честному, Бригита снова ожидала увидеть если и не заброшенное место для временной перекантовки, то по крайней мере что-то похожее на башню Альсарны, когда целительница сказала, что они отправятся в Клинья. Её мнение резко изменилось после встречи с дозорными в лесу. Поначалу — из-за испуга — она не признала в них ничего такого, что уже видела, но во время недолгого общего похода начала проводить параллели с одним запомнившимся ей человеком. Тальерин, помнится, был одет схожим с ними образом и тоже носил маску — она у него была, пусть Бригита и не видела её опущенной на лицо воина. Окончательную точку в её рассуждениях поставили слова акхасси. С тех пор как она начала воспринимать их в прямом смысле, оставалось лишь ждать знакомства с самой главной Тенью. Рыжеволосая опасалась этой встречи и в то же время хотела, чтобы она состоялась. После всего, что она слышала об этом человеке, было бы большим упущением упустить такую возможность, но Бригита не была до конца уверена, окажется ли он на месте, а затем, когда он наконец пришёл, засомневалась и занервничала, сжимая свою штанину одеревеневшими пальцами. Если бы она не спрятала руки под столом, они тут же выдали бы её встревоженное состояние.

Представившись сам, Арвеллек ожидал, что представятся и его гости. Подталкивая их к этому, он посмотрел на старшую эльфийку, чуть-чуть наклонил голову, вместе с тем опуская взгляд, как это было принято среди благовоспитанных людей, и сказал:

— Моргина Она.

Янтарные глаза твёрдо смотрели на неё. Бригита ощущала себя некоей преградой, оставаясь на обочине этого взгляда, и поспешила также взглянуть на эльфийку. Её было сложно назвать довольной сложившимися обстоятельствами, но и показывать откровенную отчуждённость остроухая женщина не стала. По выражению главной Тени складывалось впечатление, что он знаком с целительницей, но сама Моргина не раз по пути сюда отрицала их знакомство: даже более того — она утверждала, что не слышала о нём до войны. Лидер их группы всячески отказывалась от затеи приходить в то место, где нашли себе пристанище Тени, и её мотивы оставались неизвестными, но обстоятельства сложились таким образом, что она сама привела их к ним. Что-то побудило Моргину обратиться за помощью к этому человеку, и это что-то было чрезвычайно весомым поводом, раз она решилась пойти таким путём. Но это не меняло того факта, что между ней и Арвеллеком существовало некое напряжение. Точнее говоря, оно поступало со стороны целительницы.

Мужчина перевёл взгляд на эльфа, сидевшего возле своей наставницы.

— Эмироэль Кван, — представился тот, не найдя возможности увильнуть от произнесения своего имени.

Прежде Моргина предупреждала их не представляться своими настоящими именами и при необходимости выдумать любой другой подходящий вариант. То, что молодой целитель ослушался её в такой ответственный момент, она расценила как промах, что было видно по её взгляду, но вместе с тем в глубине себя эльфийка наверняка понимала, сколь неуместной была бы ложь — особенно если учесть, что её бы просекли ещё в самом начале их знакомства.