Как и всегда не поднимая глаз, Криандра прошла внутрь и остановилась возле стола. Она не видела лица чародея, но приподняла взгляд, чтобы взглянуть на его руки. Антариец махнул в сторону шкафа, который стоял слева от входа.
— Замешай чуть больше краски, — сказал он.
Зеленоглазая подошла к шкафу и, согласно инструкциям, достала оттуда несколько баночек, на которые указал чародей; его слова звучали ей в спину, но настолько чётко, что казалось — если она ошибётся, он сможет шлёпнуть её по макушке в ту же секунду. В голове что-то шевелилось, а перед глазами возникло несколько разноцветных кружочков. Криандра почти неслышно выдохнула и, собрав все нужные вещи, поставила их на стол на некотором отдалении от чародея, но не слишком далеко. Он никогда не повторялся, а зеленоглазая за время, проведённое с ним, научилась воспринимать всё, что он говорил, сразу же и со всей чёткостью посыла. Справиться со смешиванием было не слишком сложно, и Криандра надеялась, что это задание будет без подвохов. Помешивая длинной палочкой золотистую краску, которая искрилась, как настоящее золото на свету, она поглядывала на движения чародея: тот, похоже, если и следил за ней, то не пристально. Когда она наконец справилась со своим поручением, у неё успела взмокнуть шея от всех тех размышлений, которые буравили её ум. Отложив палочку и растворитель, Криандра замерла ненадолго, ожидая дальнейших распоряжений и в то же время пытаясь совладать со своей взволнованностью. Чародей же, вместо того чтобы проверить новую краску на пригодность, протянул в сторону листа, лежавшего перед ним, кисточку, которой пользовался, и указал на что-то.
— Нарисуй этот знак, — сказал он и подал кисточку своей тэйрэт.
Девушка молча взяла её, едва удерживая тонкий предмет своими исхудавшими пальцами, которые не хотели смыкаться вокруг него, и перевела взгляд на то место, на которое указывал антариец. Лист был заполнен какими-то магическими знаками, причём оформленными по-разному: некоторые — текстом, написанным ровными строчками, иные — заключёнными в круги. Если дело касалось бы понятного ей мира, Криандра смогла бы разобраться в них, но они были антарийскими и потому показались ей совсем чуждыми. Потому-то и следовало обратить на указание чародея максимум своего внимания и наблюдательности, чтобы не ошибиться. Помедлив немного, зеленоглазая крепче сжала в руке кисточку. Ещё никогда она не находилась так близко к чародею, не считая дня их знакомства. Знак, который он хотел, чтобы она нарисовала, должен был находиться в веренице других, в области за правым плечом. Не так уж далеко от сонной артерии…
Нарастающий шум в голове совсем мешал ей думать. Золотая краска на кончике кисточки напоминала зеленоглазой о том дне, когда они с подругами отдыхали на озере, — некоторые солнечные блики на воде имели именно такой цвет. Тот день был очень счастливым для их необычной компании — по крайней мере, его первая половина. Криандра, надо признаться, почти совсем перестала думать о своих подругах; со временем, в этом плену, она начала ощущать себя ограждённой от всего остального мира непреодолимой каменной стеной, которая была слишком высока и заслоняла вид на то, что находилось за ней. То, где оставалась Криандра, было местом пепла и стенаний — за его пределами она ничего не видела и не слышала. Порой, совсем уж редко, она просто надеялась на то, что её близкие находятся в безопасном месте — ей хотелось так думать, и в итоге даже удалось в это поверить. Казалось, их больше ничего не связывало, и, как это часто бывает, их пути, какими бы переплетёнными они прежде ни были, разошлись насовсем. Вспоминали ли они её? Наверняка. Только что́ они думали о ней? Имели ли они представление, где она находится сейчас и через что прошла? И даже если бы они знали, смогли бы ли они покинуть своё безопасно место и прийти сюда… за ней? Криандра не знала ответа на этот вопрос, но она была чётко убеждена в чём-то другом.
Глаза девушки, казалось бы, скопировали вид знака, отображённого на листе, и перенесли посредством движения кисточки на кожу чародея. Выполнив его задание, Криандра отступила на шаг, затем обошла его и положила предмет для начертания на стол, сведя перед собой руки и ожидая дальнейших поручений.
Решатся прийти за ней друзья или нет, но Криандра была обязана выйти им навстречу. До этого дня, до этого момента эта мысль прочно сидела в ней, но пряталась настолько глубоко, что не давала о себе почти никакого намёка; зеленоглазая почуяла её присутствие только тогда, когда шла к шатру чародея, чувствуя холодное прикосновение бутылей к своей коже. «Нет», — надо было ответить ворожее; она не хотела умирать. Просто у неё было очень мало сил, чтобы сказать хотя бы это, совсем не говоря о произношении чего-то более сильного по смыслу, как, например: «Я хочу сражаться с ними». С антарийцами, обстоятельствами, своим собственным бессилием. Эта странная женщина, Баэлуса, спросила их в крепости, желают ли они помочь эльфам. Вспоминая об этом, Криандра представляла себе лица всех пленников, которых она когда-либо видела в этом лагере. Там были не только эльфы, но это и не имело особого значения. Любой, кто был закован в цепи, пусть и незримые, должен был от них освободиться. Криандра страстно захотела стать одной из тех, кто это понял, а затем передал это знание остальным. Но чтобы выбраться из этого круга отчаяния, чтобы выйти из мрака в свет, нужно было приложить недюжинные усилия, и она уже сделала первый шаг, когда остановила свой выбор на правильной бутыли. Зеленоглазая могла бы спрятать их обе, но в череде бессменно тёмных событий, не меняющихся день ото дня, она предпочла радикальность вместо предоставления всего воле случая. За эту неделю в её жизни и так было слишком много ситуаций, в которых она ничего не могла решать. Подвернувшийся шанс можно — и нужно было! — расценивать как случайно найденную в пустыне флягу: она могла оказаться пустой, но вполне вероятно, что в ней также мог прятаться джинн. Выяснить это можно было лишь откупорив находку.
В голове что-то ёрзало, заставляя приходить в движение и всё остальное тело. Криандре вдруг очень захотелось есть, и от одной этой мысли ей стало чуточку веселей. Впервые за это время она обрела цель. Пока что она заключалась лишь в том, чтобы закончить дела на сегодня, незаметно для чародея выспаться и отправиться к месту раздачи пайка для невольников. Сегодня с утра у неё на уме была пустота, которая сейчас стремительно наполнялась самыми разными мыслями. Мыслями о… будущем. О тех мелочах, из которых оно состояло. О том, что она будет делать, а не о том, что с ней будет или чего с ней не будет. Пока что эти планы были маленькими и походящими на незначительные, но раньше у неё не было и этого. Кольчугу, которая отражает удары, плетут из небольших колец, и Криандра решила начать свою с восстановления сил и еды. А затем… кто знает — возможно, ей удастся сплести что-то такое, что отразит даже пламя, которого она так сильно боялась.
Когда они наконец вышли из Коридора и над ними простёрлось бескрайнее небо, их встретили такие сильные ливни, что было сложно устоять на ногах и не быть припечатанными к промокшей насквозь земле. Бригита уже не вела счёта дням, но когда кривые тоннели вывели их на поверхность, казалось, что прошло неописуемо много времени. Первым делом рыжеволосая ощутила дуновение холодного ветра, пробежавшегося вдоль её кожи и задевшего участки даже под одеждой, затем увидела своды пещеры, что размещалась на берегу реки Сихэ́ль — она, расставшись южнее от этого места со своей более стремительной сестрицей Сихэ́йрой, втекала затем в могучий Ангрос, который и являлся Речным рубежом. Разразившаяся буря забрызгивала своими ветрами её внешние стены и подгоняла к ней тёмные волны, так что, выбираясь из этой пещеры, их группе пришлось ощутимо намочить ноги. Но разве это стоило чего-то по сравнению с возможностью снова оказаться под открытым небом? Если бы такое случилось в другом месте и в другое время, Бригита принялась бы причитать по поводу сто и одного ненастья, большинство из которых она могла бы даже не выдумывать с нуля, а просто назвать, как оно было, но сейчас ничего такого ей даже в голову не приходило. Она была несказанно рада выбраться из подземелья: камень над головой, под ногами и везде вокруг уже начинал сводить её с ума и, пожалуй, всё же успел оставить на её состоянии некоторый отпечаток. Но все дурные впечатления размывались подобно приречной глине, которую обильно смачивала разошедшаяся вода Сихэли. Не беспокоясь о сухости своей одежды, рыжеволосая выбежала из тисков подземных ходов и подбежала к течению, подставляя лицо непогоде. Она освежала, бодрила и проводила отчётливую черту между тем, что они оставляли позади, и куда намеревались пойти дальше. «Прощай, дурацкий Коридор», — не сдержалась Бригита, оборачиваясь в сторону пещеры. Темно было как вечером — в частности, из-за облаков, которые заволакивали небосвод и не намеревались уходить даже под настойчивыми ветрами, пытающимися их согнать, — но она всё равно была полна оптимизма. Здесь, на открытом пространстве, ей казалось, что она снова при желании может пойти куда угодно. Не было сдерживающих её стен, и это воодушевляло её. Кажется, именно в тот момент она дала себе слово, что добровольно в подземелья спускаться больше никогда не станет — хватит с неё этого перехода продолжительностью в несколько недель.