— Это — не шутки. — Антариец заговорил в своей манере командующего, и тут уже действительно было не до баловства.

Антье почти никогда не повышал голоса — менялись только его интонации. Эльфийка, чувствительная к таким вещам, тут же выкинула из головы все глупости и даже успела почувствовать себя виноватой. Промямленное «извини» было настолько тихим, что оно осталось толком не расслышанным.

— Это чрезвычайно неприятные существа, — продолжил он. — Один только Аэлар знает, о чём их мысли.

В горле у Моруэн как-то мигом пересохло. Тонкая рука соскользнула с плеча на локоть мужчины, и её пальцы сжали грубую ткань его одежды.

— Что мне делать? — спросила она.

— Делать ничего не надо, — одной рукой отлипнув от бумаги и взяв в неё ладонь эльфийки, тут же ответил антариец. — Просто будь настороже. Не заговаривай с теми, кого не знаешь. Расхаживая по лагерю в тёмное время суток, выбирай наиболее освещённые пути. Чувствуешь неладное — сразу же беги сюда. Плосколицые — тёмные существа, порождения искажённой магии.

Антье говорил структурировано и предельно ясно, так что эти советы настолько же чётко отложились в уме девушки.

— Они охотятся на людей? — спросила она, замявшись.

Наверное, в этот момент она была похожа на совсем несмышлёную маленькую девочку, которую запугали страшными чудищами в ночи, но, хотя Моруэн уже было восемьдесят семь лет, она могла себе это позволить, потому что рассказы командующего были вовсе не выдумкой, а реальными фактами. Более того, всем своим видом он не просто намекал ей на то, что эти существа опасны, а прямым текстом говорил о том, что с ними лучше не пересекаться.

— Если они заявятся сюда, едва ли обойдётся без происшествий, так что об их появлении ты узнаешь загодя, и тогда просто оставайся здесь. — Антье обвёл взглядом помещение и коснулся плеча эльфийки в подбадривающем жесте; затем он снова вернулся к своему занятию. — Но если тебя это пугает, я могу отправить тебя к nāz-marrar — там ты будешь в относительной безопасности.

Моруэн хотела спросить, почему именно в относительной, но вдруг вспомнила, сколько разных случаев было связано с этим чародеем. Его непреодолимая тяга к освоению алхимии — ему, к слову, не поддававшейся — не раз ставила на уши весь тот сектор лагеря, где располагался его шатёр. Кстати говоря, не так давно для него начали выкапывать землянки.

Девушка поёжилась, представив, как её в лучшем случае заставляют смешивать какую-нибудь синюю булькающую жидкость с красной в тесном помещении, при этом оставляя её в смутных догадках о возможных эффектах подобного действа.

— Не надо меня к нему, — призадумавшись, ответила Моруэн и помотала головой.

Антариец хмыкнул, улыбнувшись краем губ.

Начиналась самая обычная — и заодно самая приятная — составляющая их общего времяпрепровождения. Антье, скорее всего, продолжит работать до самого завершения отведённых ему часов — если он за что-то брался, то с трудом оставлял это, — а Моруэн предстояло просто находиться рядом. Время было уже позднее, и ежедневные труды сказывались на эльфийке, которая, заметно расслабившись, начала чувствовать себя размякшей. Было бы так прекрасно просто забыться сном!

Антариец, похоже, уловил её настроение.

— Ложись спать, — предложил он, устраиваясь поудобнее за столом.

Моруэн мотнула головой, смахивая в сторону ниспадавшие на лицо пряди. Она, наверное, была единственной невольницей в лагере, которая могла позволить себе спокойный сон, поэтому не дорожила им так, как возможностью побыть рядом с Антье. Заведомо отвергнув это предложение, эльфийка подтолкнула к столу табурет, сделанный её руками из попавшихся ей материалов, и устроилась на нём, прильнув к командующему.

— Я никогда никуда не пойду, — заявила девушка и подчеркнула: — …без тебя.

Мужчина снова хмыкнул. Моруэн не знала, чем эти слова являлись для него: были ли они просто усладой для слуха или он был настолько в них убеждён, что не относился с тем же трепетом, что и эльфийка. Но каждый раз, говоря нечто подобное, девушка хотела, чтобы антариец понял всю их глубокую жгучую суть.

— У меня ничего больше нет, — чуть тише добавила она, коснувшись ладонью подбородка командующего.

Ему не оставалось ничего иного, кроме как повернуть к ней голову, и его глаза оказались прямо напротив её — такая близость была потрясающей, и, казалось, на таком расстоянии никакие слова не могли заблудиться.

— Только ты, Антье, и больше ничего.

Семья, дом, чувство, что ты нужен хоть кому-нибудь, — у Моруэн этого никогда толком не было. Она была бродягой с трущоб одного древнего города в Э́редрене. Антариец дал ей всё то, чего у неё при другом развитии событий никогда бы не было. Когда она говорила, что у неё ничего больше нет, она действительно имела в виду именно это. Другие пленники мечтали выбраться на свободу, потому что хотели вернуться домой или воссоединиться со своими близкими. Кто-то, потерявший это, имел по крайней мере мечты о выстраивании для себя нового будущего. Моруэн, если бы её отпустили, потеряла бы всё. Кто она без антарийского командующего, и что ей может быть нужно кроме него?

— Когда мы выиграем войну, — Антье развернулся к ней полу-боком и указал взглядом на карту, что лежала на столе под остальными бумагами, — командующие смогут претендовать на земли. Я буду третьим в очереди, но обещаю — выбирать будешь ты.

Эльфийку такое предложение обрадовало, но вовсе не в плане перспективы выбиться в люди. Какой человек, не имеющий своего угла, не грезил о благополучии и уважении? И Моруэн тоже когда-то об этом фантазировала — только в те годы, когда она представляла себя владелицей каких-нибудь садов на юге, в её жизни не было Антье, который – как ей хотелось верить – помимо неё, с таким чувством любил только Антар Ша. Для девушки не было причин хвататься за возможность остаться в этих землях, и мысль о переезде туда, где она заведомо будет чужой и невзлюбленной по факту своего происхождения, её не пугала.

— Говорят, люди, любящие друг друга, могут ужиться и в лачуге, — пошутила Моруэн.

Мужчина кивнул, в очередной раз возвращаясь к своим бумагам.

— Боюсь, что, если единственным моим трофеем в этой войне станет лачуга, моя семья меня не поймёт.

Бывало, Моруэн забывала про высокое происхождение своего командующего — но оно было хорошо ей известно. Эльфийка даже могла назвать место, откуда он был родом, и указать его на карте: это был южный регион Пятицарствия, разместившегося на северо-западе центрального Антар Ша. Порой девушка представляла себе его семью и могла настолько впечатлиться, что начинала чувствовать себя неловко, просто воображая встречу с ней. «Они бы съели меня и даже не подавились», — с тоской подумывала Моруэн, но пока что до этого было далеко. Пока война не выиграна, ни один командующий не покинет эльфийских земель, а значит, эльфийка могла продолжать делить своего мужчину только с его рабочими обязанностями. Сейчас было как раз то время, когда ей следовало немного посторониться — но только не в прямом смысле.

Прижавшись к командующему, Моруэн наконец обрела тот полноценный покой, который обычно блуждал вокруг её мыслей о скорой встрече. Антариец был рядом, и поэтому эльфийка могла позволить себе полностью расслабиться, прислонившись к нему половиной тела и отчётливо слыша одним ухом спокойное биение его сердца. Антье придерживал её одной рукой, и когда она тихо, нисколько ему не мешая, начала напевать что-то, не раскрывая рта, он поцеловал её в макушку, всё так же продолжая заниматься своими делами, но у Моруэн не возникло никаких возражений. Даже напротив — она вовсе не пыталась, закрыв глаза, представить их обоих в другой обстановке, потому что ей было и так очень хорошо. К чему эти мысли о прогулках на залитых лунным светом берегах или о танцах в бальных залах, сверкающих роскошью? Ведь любовь — если она независима от обстоятельств — краше всего проявляет себя во вполне будничных моментах, а сегодня у Моруэн с её командующим их было достаточно, чтобы чувство окрылённости не покинуло её до самого утра.