«С ума сойти», — мысленно откликнулась в ответ на это Бригита. Четыре тысячи лет — это, как ни крути, очень много. Даже, можно сказать, больше, чем это было удобно для её воображения — как тут представишь, чем всё это время занимались упомянутые народы?
— Почему именно «Драконов»? — спросила Фавиола.
— Её так назвали вследствие ключевых событий того времени, — со знанием дела ответила зеленоглазая рассказчица и даже не заглянула в книжку. — Из-за Drakе́inenšir — Войны Драконов. Здесь очень много об этом сказано, но, если вкратце, антарийцы и шаррахийцы, судя по всему, нашли способ поконфликтовать и с этим Старшим Народом. До того момента драконы существовали отдельно от людей, но пользовались их уважением и в коей-то мере даже восхищением. Но «всё меняется, и старое забывается», — процитировала она, — «и дань должному вытеснена злыми сердцами». Люди вступили в борьбу с драконами — совершенно зря. По крайней мере так считает автор книги. Также он подмечает, что, не будь вражды между самими drakeinen, люди бы никогда не сумели их одолеть — настолько велика была разница в их силе и уме. Но в итоге уступчивые были обмануты, разъярённые — одолены, а мудрые исчезли. «Так завершилась эпоха, когда мир был един».
— Первый раз слышу, чтобы кто-то, пишущий об исторических событиях с позиции победителя, так смело признавал свою неправоту. — Фавиола пошевелила губами, задумчиво окинув взглядом небо, — наверное, представила, каково было бы жить в то время.
— А драконы? Кто-нибудь остался? — чуть не перебила её Бригита, вцепившись взглядом в подругу.
Зеленоглазая всё же открыла книгу и перелистнула страницы, остановившись на развороте, который фоном украшало горное плато с низкой светло-зелёной травой и цветущими кустами, обрамляющими его с одной стороны. Эти кусты охватывали весь угол левой страницы, и лепестки его бледно-сиреневых цветов будто стремились навстречу читателю.
— Здесь упоминается о том, что в Драконьем Перевале есть Драконьи Сады. В них можно попасть, немного не доходя до середины Серпантина и отклонившись на запад. Но никаких дорог и троп там нет, одни лишь горы, — ответила Криандра. — И вот, возможно, там кто-то и есть. Так или иначе, драконов, как и множество других Старших Народов, вытеснили до такой степени, что они стали крайней редкостью, а для обычных людей так и вовсе — мало что значащим эхом далёкого прошлого.
«И вот скажи после этого, что люди не сволочи», — рассердилась непонятно почему Бригита, отвела взгляд от подруг и снова начала подбрасывать яблоко.
— В заключении, — возобновила свой рассказ зеленоглазая, — здесь написано, что не пересчитать всех событий и того, какими явили себя их последствия, но эпоха Драконов ушла, и настала эпоха Империи — времена противоречивые, во всём несущие на себе отпечаток величия и низости, храбрости и трусости, исключительного ума и прискорбной глупости. В самом конце эпохи Драконов в Шаррахе то тут то там зарождался хаос и вместе с тем накалялись отношения с Антар Ша, к которому Шаррах относился как к старшему брату, но впоследствии стал поглядывать на него как на потенциального врага, располагающего всем необходимым, чтобы превратить Земли-За-Перевалом из тесных товарищей в своих подданных. И тут я прошу меня извинить, — отвлеклась Криандра, — но об этом в мелочах я рассказывать не буду, потому что… — она приподняла книгу и показала раздел, заложив пальцы в нужных местах.
Страниц между ними было внушительное количество, поэтому никто не стал настаивать на подробностях или упрекать девушку в том, что она не успела усвоить всю эту информацию. Это дало возможность Криандре не волноваться слишком сильно по этому поводу, и она вернулась к самым важным моментам.
— Дальше идёт рассказ о начале эпохи Империи и Ша́ле Ан’Ру́ре — человеке, который пришёл из безызвестности — «чьи слова плелись из мудрости, а поступки — произрастали из небывалого мужества», — и объединил все страны Шарраха в единое государство. Это и было началом новой эпохи. Незадолго после этого, в 21 году, началась Первая война с Антар Ша. Страны сцепились друг с другом и так рьяно сражались, что это напоминало события Войны Драконов. В ту пору появилось много героев, чьи свершения до сих пор сохраняют непревзойдённое величие, — вдохновлённо рассказывала зеленоглазая, и было заметно, как изменился тон её голоса. — В книге этот раздел занимает больше всего места. Тут много разных историй о совсем уж удивительных вещах. — Она обвела взглядом подруг. — Но итог у них таков, что Шаррах отбил нападение Антар Ша и сделал то, что не удавалось ни до, ни после этих событий: имперцы сумели ворваться в южные антарийские земли. Правда, затем они отступили, но сам факт этого описывается как грандиозное достижение, подобных которому имперцам больше осуществить не удавалось.
Бригите это ни о чём выдающемся не говорило — всё же, в отличие от зеленоглазой рассказчицы, она книгу так упорно не листала и не видела толком ни текста, ни картинок, ни даже каких-либо карт, но рассказывала Криандра достаточно убедительно, чтобы поверить в то, что весь этот рассказ заслуживает именно такой ответной реакции, как восторг и удивление.
— И много у них на это времени ушло?
Яблоко, вертясь, подлетело вверх вслед за Бригитиным вопросом.
— Смотря, что считать за много. Война закончилась в 94 году. Только это был ещё не конец всему. — Тон голоса Криандры переменился, будто вторя оттенкам иллюстраций, также изменившимся в сторону более тёмных, когда девушка перелистнула книгу до нужного места. — Почти сразу же после неё Империя начала распадаться — шаррахийцы принялись воевать друг с другом. Всякие связи с Антар Ша были разорваны, вплоть до того, что использовавшийся повсеместно антарийский язык, так или иначе лежавший в основе здешних языков, был заменён на искусственный имперский, только вот эта изоляция и потеря внешнего врага привела к тому, что проблемы перекочевали в междоусобицы. Здесь говорится, что Империя, прежде слаженная, поддалась веяниям послевоенного времени: кто-то слишком ослаб, чтобы подняться, кто-то другой чрезмерно возвысился, да настолько, что начал полагать себя достойным большего. К тому же, несмотря на все победы в войне, Антар Ша изрядно потрепала эти земли. В ту пору антарийские чародеи были способны уничтожать своей магией целые города: «…превращать их в пыль на ветру», — процитировала девушка и вдруг остановилась взглядом на Трине.
Бригита тоже проследила за этим взглядом и посмотрела на сестру: что-то плескалось в её глазах, и это была не просто вода, ставшая там частым гостем, а нечто большее.
— Что? — махнула головой в её сторону Бригита.
Трина была вполне способна серьёзно переживать по пустякам, и не исключено, что её так задела трогательная составляющая истории, но всё же рыжеволосой показалось, что её сестра уж как-то чересчур не в себе. Что-то её беспокоило — какая-то заноза прямо в сердце, — но они были не настолько близки, чтобы Бригита могла выразить свою заботу каким-то более существенным образом, чем простой попыткой осведомиться о её переживаниях. Возможно, если бы кто-то заговорил об этом более настойчиво, она бы присоединилась и они, наконец, дожали бы Трину, но внезапно прозвучавший женский голос, донёсшийся со стороны дома, перечеркнул возможность такого развития событий.
— Дорогие гости, пройдите в столовую, — стоя за приоткрытой дверью, ведущей во двор, позвала их Моргина.
Очевидно, она приготовила что-то, и потому гостьи, испытывая благодарность за осуществляемую остроухой женщиной опеку, не стали отказываться от приглашения.
Бригита подбросила яблоко чуть дальше, закидывая его в траву и мысленно приговорив при этом: «Беги на свободу, зеленобокий малёк». Кажется, она умела быть нежной только с неодушевлёнными предметами.
— Там ещё много историй? — спросила рыжеволосая у своей подруги.
Они обе явно не спешили, а потому задержались во дворе дольше остальных.
— Достаточно, — пытаясь сохранять оптимистичность в таких непростых условиях, ответила Криандра. — Несколько важных событий, войны, особенности эпохи… Если после этого перекуса мы ещё будем в состоянии пошевелиться, то вернёмся сюда и я расскажу всё оставшееся, — пообещала она.