— Смотри, — голос подруги ухватился за разбрёдшиеся мысли Бригиты, скучковал их и заставил направить внимание на нечто конкретное.

Когда пробираться сквозь зелень острова стало проще, рыжеволосая замедлила шаг, сама того не заметив, так что в итоге она уже не вела их компанию, а напротив — шла последней. Подруги обогнали её и теперь с нескрываемым любопытством разглядывали высокое изваяние посреди поляны, окружённой статными деревьями. Бригита подошла поближе, приподняла руку и взглянула на него. Волоски на её теле стояли дыбом, хотя она вовсе не была ни ошарашена, ни напугана.

Криандра уже произнесла какое-то заклинание, а затем представительно заявила остальным:

— Это оно и есть. Наше магическое место.

Бригита проследила за рукой сестры, высоко поднятой и указывавшей на статую. Соскочив с кончика её пальцев, взгляд серых глаз девушки переместился на само изваяние. Судя по всему, это была лошадь, приподнявшаяся на дыбы. Видно было, что находится она здесь давно — сам материал выглядел ещё сносно, но статуе не доставало левой передней ноги, части головы от уха до нижней челюсти, так что сохранился только один глаз, и части крупа. Скакун предположительно имел натуральные размеры — где-то около двух с половиной метра в длину, если мерить от хвоста до головы. Наиболее привлекательной была грива, благодаря которой каменный конь выглядел будто живым, но застывшим.

Бригита прошла мимо подруг и подошла к постаменту, верхний край которого дотягивался ей до груди. Со всех сторон его обхватывали кусты с засохшими стебельками цветов без лепестков. Рыжеволосая попыталась отодвинуть их в сторону, чтобы посмотреть, не написано ли что-нибудь на постаменте, но из-за растений было сложно подобраться достаточно близко, чтобы что-либо разобрать. В то же время Фавиола, забравшаяся в кусты с другой стороны, осведомила подруг о наличии надписи, но, по её заверениям, это было больше похоже на каллиграфическую путаницу. Заинтересованная таким вызовом Криандра бросилась к ней, но не смогла проявить себя ни в качестве лингвиста, ни дешифровщика. Девушкам пришлось признать, что с наибольшей вероятностью надпись являлась либо делом рук посторонних личностей — таких же любопытствующих приблуд, как и они сами, — либо была сделана на основе письменности, известной ограниченному количеству лиц. Криандра, раздосадованная тем, что при ней не имелось ничего из её вещей, чтобы переписать надпись, силилась запомнить все чёрточки и линии, но вероятность успеха была мала — уж слишком заковыристыми были все эти знаки, сливавшиеся в текст. Когда стало понятно, что с этим ничего не выйдет, девушка решила реабилитироваться за счёт тех своих умений, которые не могли её подвести.

— Ладно, пойдём другим путём, — сказала Криандра, закатывая рукава свитера, как будто это вовсе не она совсем недавно утверждала, что лишние телодвижения — это сплошная показуха. — Я недавно выучила новое заклинание. Оно очень сложное, но я практиковалась. Это позволит нам визуально отмотать время назад и взглянуть, как это место выглядело в далёком прошлом.

Бригита не знала почему, но её подруга вечно бежала впереди паровоза. Когда им задавали проект на пять страниц, она делала на двадцать; когда просили выучить маленький стишок — выучивала поэму. С магией у неё были точно такие же отношения. Несмотря на то что чётких рамок в обучении не было предусмотрено, каждой возрастной группе тем не менее предписывалась своя планка. Криандра обскакивала их все, словно пыталась доказать, что у её талантов нет границ. Поэтому, когда она решила продемонстрировать владение каким-то навыком, который её подругам вероятнее всего станет доступным лишь через годы, рыжеволосая просто пожала плечами и отступила на несколько шагов. Даже ей с её взбалмошностью это казалось не слишком разумным: всё-таки магия — это не дудки; но Криандра выглядела такой целеустремлённой в тот момент, что, если бы ей не дали опробовать новые способности, она бы отхлестала подруг ветвями деревьев или наколдовала им усы. После последнего такого случая у Бригиты частенько без причины чесалась кожа над верхней губой.

— Действуй, — коротко обронила Фавиола, пристально глядя на статую, отображавшую скакуна.

Одна только Трина по обыкновению выглядела так, будто её пытаются подговорить ограбить магазин или сесть на место старушки в автобусе, но рыжеволосая уже привыкла к тотальной нерешительности своей «тепличной» сестры, как она часто называла её в своих мыслях. Впрочем, Трина умела передавать это ощущение и другим людям, поэтому даже Бригите стало малость не по себе, когда Криандра, подняв руки с полусогнутыми пальцами, начала произносить магические формулы.

Едва ощутимый вихрь с налётом дымки налетел на поляну, потрепал ветви кустов и закружил волосы девушек. Бригита поправила на себе галстук и выжидающе глянула по сторонам. Когда дуновение исчезло и на мгновение стало совершенно тихо, всё действительно вышло так, как представляла себе это Криандра — или по крайней мере очень близко к тому.

Первым делом со всех сторон к статуе слетелись невесть откуда взявшиеся лепестки. Они — красные, как кровь, и белые, словно свежий снег в первый день зимы, — осели на стебельках кустов, обрамили пестики роз. Засохшие листья приободрились зеленью и воспрянули. Следом за этим к статуе устремились осыпавшиеся и обратившиеся в пыль камни. Притягиваясь к изваянию, они образовали недостающие части, так что через минуту, когда полупрозрачное видение на вид стало совсем реальным, на скакуна можно было взглянуть совсем по-другому. Это оказался белый единорог — гордое животное с роскошной гривой и спиралевидным рогом, торчащим изо лба, а также с отлично выполненными деталями, придававшими осмысленность взгляду округлых глаз.

Из всех девушек первой к статуе подошла Фавиола — она же стояла к ней ближе остальных. Коснувшись куста, она пришла к выводу, что рябые красно-белые розы взаправду цветут и что это не иллюзорная видимость, так как при наличии таковой видение всколыхнулось бы как летнее марево. Но лепестки пошевелились в ответ на её касание, а в воздухе почувствовался отчётливый запах королевы цветов.

— Интересный эффект, — вдумчиво произнесла Криандра, описывая взглядом единорога от рога до копыт и обратно.

Наверное, она рассчитывала на что-то другое, но было очевидным, что результат превзошёл всякие ожидания.

— Криандра, Покорительница Реставрационного Искусства. Может, ещё потом свой факультет откроешь или что-то вроде того, — пошутила рыжеволосая и подошла поближе к изваянию.

Были в её характере некие нигилистические нотки, стремящиеся всё отрицать, но нельзя было не признать успешность подруги в задуманном деле. Криандра улыбнулась и кивнула, мол, не благодарите, и снова принялась рассматривать статую. Но очень скоро ажиотаж по поводу всего этого дела значительно поубавился. Возможно, это было связано с тем, что кроме факта самого своего существования и красоты исполнения изваяние больше ничем не могло похвастаться, или же с тем, что девушки ожидали каких-то чудес, а в итоге получили всего-навсего лишнее подтверждение талантливости Криандры. Так или иначе, после часа или чуть более того, проведённого возле статуи, они единогласно пришли к выводу, что загадка, если таковая и имелась у этого места, может быть разгадана позже, а на сегодняшний день открытия удивительных вещей для них уже было достаточно.

Трина, что удивительно, задержалась чуть дольше остальных, из-за чего Бригите пришлось развернуться и подойти к ней, чтобы забрать сестру с поляны и отправиться к лодке, пока время суток ещё позволяло разглядеть вёсла.

— Почему оно не развеивается? — с искренним удивлением поинтересовалась Трина.

— А? — переспросила Бригита и глянула на статую.

— Заклинание Криандры, — ответила её сестра, перебирая тонкими пальцами край своей майки. — Оно ведь из разряда вре́менных, насколько я понимаю.

В который раз столкнувшись с познаниями сестры, рыжеволосая должна была признать, что она вовсе не такая глупышка, каковой иногда («Будем честны — большинство времени!») казалась. Просто она была очень доброй и наивной, а людям свойственно путать доброту с глупостью. Иногда доброта человека действительно исходит из его глупости, но нередко добрым бывает человек, которому достаёт мудрости таким быть.