Бригите казалось, что она говорит без обиняков, но она злилась на всю эту идиотскую ситуацию в целом и ничего не могла с этим поделать. Её просто бесило то скоморошество, в которое превратилось её семейное положение — но не шестнадцать, а приблизительно шесть лет назад.
— Родители снова сошлись, когда мне было лет одиннадцать или двенадцать, наверное. Ну как сошлись… — рыжеволосая утыкала взглядом потолок. — Помирились и начали как-то общаться. И захотели, чтобы мы тоже сдружились.
То время она помнила смутно — лишь только яркими эпизодами, которые сильнее прочего были ознаменованы эмоциями. Маму она восприняла вовсе не в штыки — просто отодвинула на задний план и не захотела общаться. А вот сестра даже до сих пор в каком-то плане вызывала в ней чаще всего именно критику, нежели что-то тёплое. Габриэль, к слову, мигом сделался предателем, когда сумел наладить отношения и с матерью, и с сестрой, как будто и не было всех тех лет, что они жили в своём закрытом от всех посторонних людей мире. Впрочем, таким — верным исключительно их немногочисленной семье — он, наверное, виделся только Бригите; так-то отец с братом всегда хорошо ладили с окружающими, но это не меняло того факта, что рыжеволосая не хотела, чтобы кто-то вторгался в их семью, которая в её понимании насчитывала — и могла насчитывать — только троих человек.
— Что случилось после этого? — Психолог записала что-то в своих бумагах и взглянула на неё.
— Отец иногда уезжал по делам на неделю и подольше. Возможно, он знал заранее, что уедет надолго, и хотел оставить нас на попечении матери, — сказала Бригита.
— Вы стали жить вместе? — спросила женщина.
Рыжеволосая покачала головой.
— Нет. Мы остались каждый в своём городе.
Она помнила то время — как встала на дыбы, лишь бы только ни с кем вместе не селиться. С сестрой её затем свели совсем другие обстоятельства.
— Ваш отец оставлял Вас с братом на время отъездов? — задала следующий вопрос психолог.
Взрослых это часто удивляло, но Бригиту — нисколько. Гэб всегда о ней заботился, даже в каком-то смысле больше, чем отец. Ей вообще не хотелось обсуждать его с кем-либо, потому что в её глазах брат был настолько добрым и ответственным человеком, что любой комментарий в его сторону воспринимался Бригитой как попытка напасть на самое ценное, что у неё есть.
— Последний раз отец собрался и уехал, когда мне было двенадцать лет. После этого он несколько раз приезжал навестить нас, но через какое-то время перестал это делать, — Бригита давилась словами, но всё равно рассказывала.
Ей было больше чем обидно, а это чувство она ненавидела. Самая последняя их встреча вживую состоялась, когда ей было тринадцать с половиной, а последний звонок — в её шестнадцать. С тех пор он только изредка присылал какое-нибудь письмо, но всегда оплачивал счета и таким образом давал понять, что не исчез насовсем. Но на этом история не заканчивалась. Два года назад по учёбе уехал и Гэб — но он уже пропал с концами. Отец говорил, что с ним всё в порядке, но Бригиту это мало интересовало… якобы. Целых два года она не слышала от брата ни слова и при всех возможностях коммуникаций не получила от него даже текстового набора. Об этом она лишь коротко обмолвилась, но в деталях рассказывать что-либо отказалась.
— Вы чувствуете себя брошенной? — аккуратно осведомилась психолог.
Бригита стрельнула в неё взглядом. «Нет, твою маковку, я в восторге от этого».
— Что насчёт друзей? — спросила блондинка спустя несколько мгновений тишины. — У Вас есть друзья?
Рыжеволосая тут же мысленно представила своих подруг.
— Можно и так сказать, — ответила она уже спокойнее.
Как и всегда в таких ситуациях, Бригита сама не поняла, зачем заползла в кошелёк и достала оттуда фотографию. На ней четверо девушек, забросив друг другу руки на плечи, позировали на камеру на фоне раскидистого куста черёмухи и прочей лесной зелени.
— Это Криа́ндра, — пояснила Бригита, показывая на девушку справа от себя.
У неё были длинные, до копчика, тёмно-каштановые волосы, большие зелёные глаза, прямой, чуть вздёрнутый нос и маленькие губы. Она могла бы выглядеть очень привлекательно, даже соблазнительно, если бы ей это было нужно, но она интересовалась совсем иными вещами. В то же время типичный книжный червь, коим Криандра, несомненно, являлась, в ней не угадывался: скорее, она выглядела как жительница пригорода, которая предпочтёт утренней прокрутке лент в Инстаграмме пробежку босиком по росе или заменит онлайн-курс по скульптурированию лица на возможность уложиться во времени и прочитать ещё одну главу в недочитанной книге. Подобные взгляды и роднили их с Бригитой.
— Она моя лучшая подруга, — добавила рыжеволосая. — Дальше — Фавио́ла, подружка моей сестры.
Она указала пальцем на девушку с разметавшимися до низа лопаток тёмными, практически чёрными кудрями и едва заметными веснушками на переносице. Тёмно-карие, с живым блеском — точно выставленный на солнце стакан крепко заваренного кофе — глаза на её округлом лице делали его выражение откровенно дружелюбным. Фавиола, будучи танцовщицей и в прошлом — гимнасткой, была самой спортивной из их компании.
Последним человеком на фотографии являлась синеглазая блондинка.
— А это Три́на, моя сестра, — сказала Бригита.
Если бы кто-то, не знавший об их родственной связи, впервые увидел обеих девушек вместе, то вряд ли бы посчитал их сёстрами. Катрина выглядела младше своей сестры, а её миловидное лицо с ниспадающими до груди светлыми, как пшено, волосами отчётливо говорили о том, что она и через полжизни будет выглядеть как юная девочка. Резкое выражение лица Бригиты — впрочем, скорее являющееся следствием её внутреннего состояния, а не физиогномических особенностей, — некая вытянутость её тела вместе с более узким разрезом глаз, кажущихся постоянно подчёркнутыми чёрным карандашом, ярко контрастировали с мягкостью и тонкостью, которые излучала её сестра.
— Как вы сдружились? — взглянув на девушек, спросила психолог.
Бригите показалось, что заходить так далеко было лишним, и она убрала фотографию обратно в кошелёк. Несколько мгновений она просто смотрела прямым взглядом на женщину. Что она вообще могла ей дать? На что Бригита рассчитывала: на совет, напутствие, какой-то толчок в нужном направлении? Психолог хоть и создавала видимость участия, но рыжеволосая, бросив взгляд на чек, снова вспомнила о том, что интерес здесь сугубо денежный. Она сама не интересовалась психологией и имела своё представление о ползающих по чужим душам людях, которое сейчас клонилось в ту сторону, с которой Бригитины тени нашёптывали ей не становиться чрезмерно доверчивой. Это всё было своего рода сделкой. Возможно, эта женщина кому-то и помогла, но Бригита не считала, что это сработает в её случае. С нею всё было слишком запутано.
— А что, если я скажу, что нас свело вместе волшебство? — перестав воспринимать эту встречу серьёзно, задала встречный вопрос рыжеволосая.
Она уже не возлагала на эту эффектно выглядящую особу никаких надежд, поэтому могла говорить всё что угодно.
— Карты таро, астрология, друидические практики? — сменив положение ног, предположила блондинка и посмотрела на неё так, будто они разговаривали на вполне существенные темы.
Бригита даже не ухмыльнулась.
— Да о чём Вы! — словесно отмахнулась она и добавила спокойно: — Я христианка.
Около полминуты они молча смотрели друг на друга. Психолог, очевидно, ожидала от неё продолжения, раз ничего не записывала в свой блокнот.
— Мы не скачем по лесам, никого не призываем, не устраиваем никаких приношений. Я бы никогда не стала заниматься чем-либо подобным, — решила уточнить Бригита.
Разговор приобретал всё бо́льшую степень напряжённости. Рыжеволосая думала о том, насколько далеко она может зайти такими речами, прежде чем её собеседница проявит к её болтовне своё искреннее отношение.
— Что же вы тогда делаете? — спросила психолог, слегка улыбнувшись.
Бригита хмуро глядела на неё, не поддержав уклона в лёгкость.
— Обучаемся магии, — ответила она.
За этим последовала череда спокойных, размеренных вопросов, из ответов на которые даже сложился небольшой рассказ. Рыжеволосая поведала о том, как в возрасте двенадцати лет повстречала на улице девушку, которая раздавала листовки, но, обратившись к ней, не подала цветастую бумажку, а задала вопрос: «Ты бы хотела научиться магии?» — и Бригита без раздумий ответила «да». Через какое-то время — это было ранней осенью — они с сестрой прошли через дверь и оказались на какой-то деревенской дороге. Там же они повстречались с Криандрой и Фавиолой, побывали в нескольких комических ситуациях, а затем через следующую дверь отправились к тому месту, которое они с другими учениками называли между собой Академией — просто потому, что кто-то когда-то не сумел проявить оригинальности и в обиход вошло именно такое незамысловатое название.