Первым сквозь неё прошла половина воинов в тяжёлом вооружении, следом двинулись повозки с ещё живыми людьми. Рыжеволосая зашагала навстречу арке, начав оглядываться назад. Почему-то возникало ощущение, что если она пройдёт сквозь врата, то всё изменится. Хотелось то ли бежать, то ли спрятаться, но с таким же успехом можно было выбирать между тем, какому животному засунуть в пасть свою руку — медведю или льву. Не найдя никакой поддержки со стороны, Бригита оказалась в двух шагах от арки, и тогда у неё окончательно перехватило дух. Переступая с травянистой земли на выложенную брусчаткой площадку, она настолько крепко прицепилась к повозке, что в тот момент её могли бы отделить от неё только вместе с рамой. «Что это за место, в конце-то концов?» Ей хотелось остановиться хотя бы на пару минут, чтобы осмотреться, но повозки продолжали путь, поэтому приходилось идти дальше. Глаза пытались охватить всё вокруг как можно больше и как можно быстрее.

Площадка за аркой была невелика и уместила бы навскидку человек сто-двести, если бы те встали плечом к плечу. С обеих сторон высились каменные стены гор — ниже, чем те, что оставались позади, и в особенности те, что, окутанные на большой высоте облаками и туманами, ждали впереди. Не став заглядываться на такую даль, докуда им, очевидно, было не дойти ни за день и ни за два, Бригита опустила взгляд до более близких точек. Скалы впереди сужались; растущие на их верхушках деревья своими корнями образовывали арку, подобную той, что оставалась позади, только в размерах она была куда скромнее.

Когда повозка, сопровождаемая рыжеволосой девушкой, проезжала под аркой, Бригита успела бросить изучающий взгляд на эти деревья. Что растущее по правую сторону, что — по левую, были похожими: оба напоминали пригнувшиеся буки, но листва выглядела как виноградная, тёмно-бордовая с бежевыми прожилками. Что примечательно — листья росли и на корнях, создавших каркас арки. Проходя под ними, Бригита дотронулась до одного листка, но сорвать его не решилась по причине того, что образовалась толкучка и рядом оказалось больше людей, чем за все летние месяцы вместе взятые, когда девушка отдыхала от каких-либо компаний, ограничиваясь обществом подруг. Светловолосый даже ненароком уткнулся ей в спину, так что можно было почувствовать лопатками холод его кирасы.

Когда они миновали арку, стало чуточку посвободнее: в ряд умещались как повозка, так и по два человека с каждой её стороны. В какой-то момент Бригита заметила, что на верхушках скал вырастают башни, но они настолько плотно сливались с каменной породой, что в некоторых местах их было сложно счесть за отдельную постройку. Путь всё ещё был обрамлён горами и устлан брусчаткой, а в его конце вновь показалась площадка. В её центре была размещена высокая статуя из белого камня: молодая женщина в металлическом нагруднике и струящейся длинной юбке, отведшая одну руку в сторону, а другой придерживающаяся за тонкое, длинное копьё. Волнистые, украшенные гребнем волосы были высечены настолько искусно, что начинало казаться, будто они настоящие, просто покрыты краской. Сквозь локоны статуи Бригита разглядела любопытную деталь: уши заострённой кверху формы.

От площадки отходили четыре дороги, и повозка Бригиты двинулась по второй слева. И вновь не было видно ничего, кроме скал с обеих сторон и колонны направлявшихся непонятно куда повозок и людей впереди них. Они уходили всё глубже в горы — в место, начавшее казаться Бригите переплетённым лабиринтом, отвоёванным людскими руками у камня. Всё сильнее становилось желание узнать, куда они идут и что ждёт их впереди, но смена местности не сделала речь светловолосого более понятной. Судя по его виду, он был рад находиться здесь, только вот что одному во благо, другому — во вред. Если бы там, на поле боя, Бригита выбрала чёрно-белых, то сейчас она оказалась бы в совершенно другом месте, но что-то подсказывало, что в куда худшем, чем это.

Новый просвет, когда небо расширилось благодаря разошедшимся впереди каменным стенам, принёс ощущение прибытия к чему-то, к чему они так упорно двигались. Повозка заскрипела колёсами, начав свой путь вниз, и тут уже рыжеволосая ничего не смогла поделать с изумлением, мгновенно остановившим её усталые ноги. В конце дороги взору открылся город, перемешавшийся со скальными образованиями — низкими в сравнении с горами, с юга служившими ему природной защитой. Постройки размещались вокруг них и на них, из-за чего картина казалась колышущейся и неровной. Выложенные мелкими, будто отполированными камнями дорожки петляли вокруг разных по размерам зданий, образовывая сложную для запоминания сетку улиц. Возвышения прорезали город и так и эдак, поэтому его границы оставались не видны. Вдалеке в горы врастала одна крупная постройка, наиболее всего походящая на крепость. Если бы Бригита сказала, что всё это выглядит «красиво» или «впечатляюще», то прослыла бы скупой на выражение своих эмоций. Не случись того, что светловолосый подловил её за локоть, не факт, что она не бросилась бы карабкаться по ближайшему выступу, чтобы окинуть взглядом ещё больше пространства.

— A nomannarа́, — тихим голосом позвал светловолосый, увлекая её за собой обратно к повозке.

Когда они нагнали её, уже знакомая женщина, ехавшая с раненными, сняла с шеи цепочку и подбросила ему — Бригита заметила, что на ней висел небольшой ключ. После этого светловолосый жестами велел тем из девушек, кто мог передвигаться самостоятельно, отойти к стене ближайшей постройки и дождаться его, а сам запрыгнул в повозку и взял на руки Фавиолу. Повозки и идущие той же дорогой воины продолжили свой путь, пока они впятером, лавируя между ними, брали новый курс — по ответвлению большой улицы, которая спускалась пониже.

Светловолосый кивками просил их идти без остановок и ненужных задержек. Трина, на взгляд Бригиты, вела себя как глумая, поэтому рыжеволосой пришлось прижать её к себе одной рукой, обхватив за понурые плечи, а другой схватиться за Криандру, напоминавшую подвыпившую молодую особу, которую обобрали в подворотне. Светловолосый задал достаточно быстрый темп, поэтому Бригита не успевала — как ей того хотелось — рассмотреть всё вокруг, но что-то её взгляд да выхватывал. Здешние дома были высокими, редкий из них насчитывал меньше трёх этажей. Большинство было выполнено в одном архитектурном стиле: постройки выглядели громоздкими из-за своей высоты и из-за того, что были построены из гладких серых блоков, но наличие целых рядов вытянутых окон, в некоторых случаях напоминавших скорее аркаду, говорило о том, что внутри должно было быть очень светло. Почти у каждого из домов росли деревья, некоторые постройки сами были охвачены цветущей зеленью. Дорога, по которой они шли, могла вместить не больше десяти поставленных в ряд людей. Покрытие улицы сохранялось ровным, хотя отчётливо чувствовалась холмистость ландшафта.

Но не менее интересным, чем архитектура, были люди. Бригита видела жителей города такими, словно каждый был занят своими делами, но вдруг что-то случилось, и они в спешке бросились поглядеть на произошедшее. Это взволновало бы её, если бы не громкие разговоры, которыми перебрасывались горожане: в них ей послышалось ликование, но никак не призывы, свойственные охваченным паникой людям. В очередной раз едва не выпрыгнув из штанов из-за неожиданности, Бригита ругнулась на девочку, высунувшуюся в окно и сдувшую на них цветастую пыль. Рыжеволосая подумала о том, что она бы точно раздала пару подзатыльников за такое, но светловолосый поклонился вместе с обхватившей его за шею Фавиолой, повернув голову как-то так, чтобы не поднимать лица к юной горожанке, — наверное, чтобы не пугать ребёнка своим видом, хотя было бы разумнее взглянуть на неё, ничего не тая, не то ещё она решит, что сражения — это почётно. Бригита, к слову, тоже половину сознательной жизни прикипала ко всему, что имело отношение к историческому военному делу, только в реальности оказалось, что получить по чайнику не так романтично и захватывающе. Тем более, послевкусие всех этих событий дало ей понять, что многие свои симпатии нужно бы пересмотреть, а мнения — взвесить, потому что до этого дня она думала, что, если на неё ночью нападёт маньяк, она сможет отбиться от него даже крышкой от мусорника. Сегодня у неё был и щит, и меч — не какой-то дешёвый муляж, — только за ними последовало не внезапное открытие внушительных, доныне дремавших способностей, а что-то, что можно было охарактеризовать лишь как бессовестное избиение неоперившегося птенца каждым встречным. Принимать это за данность было, мягко говоря, неприятно. Никогда прежде самомнение Бригиты не падало так низко. Где оно этим днём только не побывало — и под сапогами латников, и под их увесистыми руками, в слякоти и в отходах, а также рядом с теми, кому до гордости уж дела не было совсем; но чаще всего в пятках за компанию с сердцем. Не лучшее осознание для человека, ещё несколько часов назад мнившего себя бойцом.