«Но у нас нет своего пути». Бригита взглянула на лес. Высокие деревья будто шикали на них, веля не приближаться. Где-то там, за наводящей страх зеленью, больше не кажущейся оплотом миролюбивой природы, осталась статуя единорога. Разумно искать выход в том месте, откуда пришёл, но едва ли хоть одна из них могла бы сейчас сказать, где именно среди этого предупредительно вздыхающего леса находится изваяние, укутанное великолепием цветущих красно-белых роз.
Бригита пыталась успокоиться, чтобы найти выход, но чувствовала лишь то, как внутри всё мечется и толкает её прочь, подальше от поля боя, неприятных зрелищ и смрада.
— Мы сможем договориться? — спросила она у подруги.
Криандра кивнула столь слабо, что рыжеволосая не сразу поняла, что та вообще отреагировала. Женщина, не отходившая от них, сказала несколько слов воинам, и тот, что нёс на руках Фавиолу, отправился вслед за ней. Криандра переглянулась с подругой и, прихрамывая на одну ногу и придерживаясь за мужчину, пошла за ними. Бригита бросила взгляд на сестру. Светловолосый с разбитым носом, приметив, что колоннада со странного вида девчонками тронулась с места, уговорил Трину пойти туда же. Чётко прослеживалась его сговорённость с женщиной, шедшей во главе, и это вызывало немало подозрений — в особенности у Бригиты, ставящей любую мелочь под сомнение. Поспешив за подругами, она тем не менее решила сначала выбраться из лап цепкой равнины и уже потом начать задавать огромное количество накопившихся у неё вопросов.
Женщина вывела их с поля боя к стоявшим поблизости от него повозкам. Некоторые из них до отвала были заполнены телами, поэтому Бригита со всплеском холодка в груди отвернулась, уткнувшись взглядом в колёса той повозки, в которой стонали ещё живые люди. Женщина запрыгнула в неё размашистым прыжком, протянула руку к кому-то из воинов, стоявших рядом, и взяла у одного из них торбу.
— Temannarа́, — позвала она, и светловолосый с разбитым носом подошёл к ней.
До Бригиты доносился их тихий разговор, пока они перебирали вещицы из торбы, и всё больше в ней закипала злость из-за того, что она не могла уловить сути ни одного из слов. Параллельно размеренной болтовне светловолосый выгребал из круглой коробочки сложенными в ковш пальцами какую-то жижу, по виду состоявшую из размокших, стёртых в кашицу трав, подносил женщине, а та, в свою очередь, размазывала её по ровным льняным полоскам и прижимала к лицам раненных, прикрывая им рот и нос. Когда из повозки перестали доноситься какие-либо звуки, женщина выпрыгнула оттуда и указала на неё рукой. Воин, нёсший Фавиолу, забрался внутрь и пристроил чернокудрую девушку между двумя телами с закрытыми глазами, но вздымавшейся грудью. Было видно, что ей стало совсем нехорошо, но она не канителилась и даже подала руку Криандре, которую подсадили туда же. Сложнее всего было с Триной, потому что девушку всё-таки стошнило, и возничему, который заправлял мускулистой лошадью, пришлось её дожидаться. Но после этого она ещё долго сопротивлялась, твердила, что им нужно домой, а не непонятно куда. Бригита, которую до срыва нервов доводило само нахождение на равнине, чьи «красоты» не производили впечатления разве что на мёртвых, сама запихала её в повозку, после чего обнаружила, что для неё там места уже не хватит. Взгляды помогавших им людей сошлись на соседней повозке с погибшими. «Даже и не подумаю. — Рыжеволосая замотала головой. — Совсем сдурели что ли?!» На вытянувшемся лице с выпученными глазами в полной мере отразилось неприятие, поэтому никто не постарался её переубедить. Вследствие этого, когда повозка тронулась с места, Бригита пошла пешком, держась рядом с ней.
Никакая усталость и измождённость не могли подавить того гигантского облегчения, которое она испытала, когда равнина осталась позади, только было оно неполным — как у хромого, который спасся от утопления, но прямее ходить не стал. Рыжеволосая ни разу не оглянулась на поле боя, охотнее глядя вперёд и на людей, которые её окружали. Перед глазами лежала холмистая местность, и чем дальше они заходили, тем больше вырастала горная гряда, которая, как затем поняла Бригита, была настолько высокой, что её вершин даже не было видно за клубами облаков. Ближе к горам из земли вырастали неровные столпы из горной породы, в некоторых местах превращавшиеся в целые валы. Дорог не имелось, но повозки и сопровождавшее его войско из уцелевших уверенно держались выбранного направления. Солнце слепило их закатом, щекоча теплом правую часть лица Бригиты, так что ей даже захотелось прикрыться от него. «Получается, мы идём на юг», — подумала она, но в той стороне не было видно ничего, кроме гор. Даже издали можно было понять, что они слишком крутые для того, чтобы туда смогли подняться повозки. Бригита могла и ошибаться, но в любом случае ей не хотелось взбираться в горы — это сулило слишком больших затрат сил, которые были на исходе. К тому же чем сложнее были избранные ими пути, тем более уменьшалась вероятность, что когда они с подругами придут в себя, то сумеют самостоятельно вернуться в лес. Рыжеволосая не собиралась каким-либо образом подстраиваться под ситуацию, и при одних только мыслях об этом у неё закипало всё внутри. Всё, что им нужно было, это попасть в безопасное место, очухаться и придумать, что делать с пошедшим не так заклинанием. Ничего сверх того. А пока — пусть их несёт течением из повозок, надоедливого ветра и невысокой шуршащей травы.
На втором часу ходьбы Бригита загрустила по своей сандалии. Идти наполовину без обуви было не особо приятно, но кроме мелких камней ничего под ноги не попадалось, поэтому выпрашивать её у посторонних людей девушка не собиралась. Светловолосый парень, державший тряпку у лица и моментами прижимавший её к носу, временами заговаривал с ней и её подругами, но ни одна из них не могла что-либо ответить, поэтому они просто шевелили головами и молчали себе дальше. Трина жалась к Фавиоле, и кроме шмыганья носом никаких других звуков с её стороны слышно не было. Криандра пребывала в раздумьях; обычно она активно делилась своими соображениями, но этим вечером ползала большеглазым взглядом по гористому горизонту да по своим запачкавшимся рукам и ничего не говорила. Бригита несколько раз пыталась с ней обсудить что-нибудь, но никаких конкретных тем для разговора не возникало, а всё остальное не могло преодолеть пропасти уединения, к которому стремилась каждая из них. Рыжеволосая тоже, будь у неё больше уверенности в происходящем, отдалилась бы от медленно катившейся колонны и присела у ближайшего каменного возвышения, но чужая местность держала их всех вместе.
Когда лес насовсем пропал из виду, Бригита почувствовала себя погружённой в полную неизвестность, и это пугало не меньше замахнувшегося на неё великана в латах или скакавшей к ней грозной кавалькады. Пейзаж вокруг становился утомительным. Сколько бы они ни шли, он оставался прежним: холмистые поля, поросшие травами, каменные столпы и миниатюрные — по сравнению с горами позади них — хребты, куда при желании и наличии подходящей экипировки ещё можно было бы взобраться. Поэтому появившиеся деревья стали хотя бы каким-то разнообразием. Их было много, но тем не менее они не соединялись ни в лес, ни даже в рощу, а росли обособленно друг от друга. У них были толстые стволы и крупные изгибистые ветви, роскошная листва, каждый лист которой был не меньше ладони. При более близком рассмотрении казалось, что дерево сплетено из разной толщины прожилок, а по краям пышущих зеленью листков выделялось золотистое окаймление. Они были похожи на согбенных стариков, получивших возможность вернуться к молодости. Взмахивая ветвями, даже когда не чувствовалось ветра, эти вековые наблюдатели холмов словно бы заговаривали с людьми, проходившими мимо. Бригита прислушалась к шелесту, доносившемуся до неё, и в какой-то момент этот плавный, умиротворяющий звук слился с таким же по звучанию голосом.
Рыжеволосая девушка, не переставая идти вперёд, оглянулась на воина, следовавшего всё это время за ней. Он уже успел вытереть лицо, и сейчас на неё смотрел не забрызганный кровью и извалявшийся в грязи незнакомец, а молодой человек с медленно сочившейся из носа бордовой дорожкой и посинениями под глазами — вид этот был лишь немногим симпатичнее прежнего.