При падении Трина подвернула запястье и получила массу ушибов, но это было меньшей из её проблем. Заметивший её латник из стана чёрно-белых воинов сменил направление, подбросил и снова словил тяжеловесный меч, словно рисовался перед безоружной девушкой, или же происходящее вокруг казалось ему настолько скучным и обыденным, что он не посчитал нужным сохранять серьёзный вид.

— Уйди от меня, — пролепетала Трина, вцепившись в него не моргающим взглядом и отползая назад. — Уйди от меня!..

Наверное, это был первый раз в её жизни, когда она, вызывающая умиление даже у самых ожесточённых людей, выглядела как дикий зверёныш, кажущийся более грозным и смелым, чем он был на самом деле. Выпученные глаза Трины принялись таращиться в упор в прорезь шлема: там, под этими латами, был человек, бесспорно. Самый настоящий человек, видно же по взгляду — так откуда такая небрежная жестокость? С такой же беспечностью дети отлавливают в пруду жаб, а затем делают с ними что хотят, не делая скидку на то, что это тоже живые существа. Для этого латника Трина была такой же лягушкой — существом, которое кажется глупым и бесполезным, а потому пригодным для любых действий. В голове вспыхивала и потухала мысль, что она ни на что не способна. Думая так, она лишила себя любой возможности сопротивления и всего-навсего зажмурилась, когда кончик меча прорезал воздух прямо перед её носом. На мгновение ей показалось, что её уже закололи, но стоило открыть глаза, и она поняла, что клинок засел в твёрдую землю рядом с ней. Трина подняла взгляд на латника, но глаза не добрались даже до шеи; великан — для невысокой девушки он показался именно таким, — снял латную перчатку, отбросил её и потянулся к её волосам, крепко хватая светлые пряди. Трина попыталась отбиться — брыкалась и взмахивала руками, — но тогда её потянули за волосы ещё сильнее, и ей показалось, что если она чуть-чуть успокоится, то её, возможно, отпустят.

Оставляя мятый след на траве, девушка хваталась за горящую кожу головы, пока её тащили дальше в лес. По пути попадались мелкие камешки, усеявшие её кожу мгновенно синеющими отметинами. Вопли, вырывающиеся из её глотки, разбивались о безразличие молчаливых деревьев — если кто за их спинами и мог слышать зов о помощи, им явно было не до актов альтруизма. Помутнение перед глазами на миг рассеялось, когда её швырнули о молодой дуб, но возможность видеть ясно продлилась недолго. Сообразив, что к чему, Трина перекатилась на живот и, набивая грязь под ногти, попыталась уползти — но далеко не ушла. Сломалась застёжка на поясе джинсовой юбки — с такой силой её дёрнули на себя. Стало невыразимо жутко в этом лесу, где их было всего трое: Трина с окоченевшими внутренностями, латник с непонятным для себя предметом гардероба, стиснутым между облачённых в сталь пальцев, и насмешливо улыбающийся Губка Боб на нижней части купальника. Подобно бешеному кенгуру девушка пнула мужчину ногой, но ударилась об металл, потому как тонкие тканевые туфли не смогли смягчить столкновения. Ногу перехватили; ставшее хлипким тельце ещё раз прокатилось по земле. Каким-то образом Трине удалось добраться до прорези в шлеме, но пальцы до глаз не достали. Наверное, это барахтанье наскучило латнику, потому что рука в перчатке легла на её лицо и стиснула его. Девушка била руками куда не попадя, но это имело мало смысла — похожим образом муравей может бороться с катящимся на него валуном. Трина перебрала на высоких, кричащих тонах имена всех людей, которые приходили ей в голову. Не преминула она упомянуть и вдруг всплывшее в памяти блаэрра — может, кто-нибудь услышит это слово? Она его не понимала, но должны были понимать те, кто оставался на равнине. Латник тоже что-то сказал, но что — Трина не разобрала: бездушная груда стали, приукрашенная чёрно-белой тканью, схватила её за голову, разместив ладони по обе её стороны, так что слышимость была так себе. Она не сомневалась, что её могут попытаться раздавить — чтобы не слышать непонятного лепетания и всхлипов. Очарование Трины испарилось без следа, уступив место менее привлекательному виду, который включал в себя раскрасневшееся лицо, ссадины, грязь и сбившиеся в солому волосы, а кроме того, ещё и размазанную вокруг губ слюну с соплями. Но это имело бы вес, если бы кто-то захотел её поцеловать, а всё происходящее мало напоминало деликатные ухаживания. Кавалер казался Трине самым страшным чудовищем. Может, он таким и был — не только под латами, но и под кожей и мышцами.

Она не могла его даже пошевелить — но что-то другое смогло. Латник подался немного в сторону и резко повернул голову, мгновенно потеряв к девушке всяческий интерес. Трина тоже бросила взгляд туда и смогла выловить расплывающимся зрением только два цвета — серебристый и голубой. В её памяти это были хорошие цвета, по крайней мере вселяющие такое ощущение. Там, на равнине, людей с такой комбинацией цветов было столько же, сколько и в чёрно-белом, но они не пытались на неё напасть.

Человек, стоявший в нескольких шагах от них, запрокинул треугольную ткань, покрывавшую одно плечо и половину груди, и выхватил два кинжала, легко умещавшихся в ладони. Трина мгновенно ощутила отступающую от неё тяжесть: латник больше над ней не нависал. Воины сцепились врукопашную, и Трина уже было решила, что тот второй проиграет — по размерам он уступал латнику, роста в нём было почти столько же, сколько в её сестре; может, чуточку больше. Латник запросто мог бы смести его даже без оружия, но драка завершилась, практически не начавшись. Чужак ловко поднырнул под взмах руки противника, засадил один кинжал в сочленение лат под его мышкой, а второй тут же вонзил сзади, в шейные позвонки. Когда латник присел, он толкнул его ногой в спину и обернулся к Трине. Девушка вновь испытала сильнейший испуг и, хрипло вдохнув, подалась назад. Ей казалось, что история повторится, и она убедила себя в том, что не нужно полагаться на кого-либо из находившихся в этом неизведанном месте незнакомцев.

Чужак сделал несколько шагов в её сторону, и Трина запыхтела и зарычала в попытке подняться на ноги. Нельзя было даться ему в руки, и девушка отчаянно искала что-либо, чем можно было бы отбиться. Взгляд упал на какую-то покорёженную ветку, которую она затем быстро обхватила дрожащими пальцами. В прорезях шлема, плотно облегавшего голову и имевшего выступающую из тыльной стороны длинную кисточку, ей встретились ясные голубые глаза — туда и надо было метить. Но как только её обхватили за запястья, приподнимая с земли, Трина мгновенно выпустила своё оружие из рук и чуть не рухнула на колени от накатившей слабости.

— D’ov valе́n? — спросили у неё.

Голос прозвучал иначе, чем можно было ожидать: он был благозвучным, без резких тонов, которые могли бы напугать Трину. Судя по всему, принадлежал он кому-то молодому, но это не делало незнакомца менее опасным. Девушка упёрлась руками в кирасу, стараясь отпихнуть его от себя или оттолкнуться самой.

— D’ov valen? — настойчивее, но без агрессии снова спросил он её.

Трина замотала головой и, когда её отпустили, едва не сбежала, но ноги не устояли — оказалось, латник слишком сильно потянул её на себя, и сейчас конечность в бедре казалась выкрученной. Незнакомец опустил взгляд на нижнюю часть её тела, где всё так же улыбался невпопад ситуации квадратный персонаж из детской мультипликации. Латные перчатки у него были неполными, покрывавшими руку лишь с внешней стороны, поэтому он без затруднения распутал полоски, посредством которых на нём держалась длинная набедренная ткань — серебристая, с голубым узором на краях и состоявшим из такой же узорчатой вязи изображением какого-то цветка посередине. Трина захныкала и вцепилась зубами в сжатые в кулак пальцы, прижимаясь спиной к стволу дерева. Взгляд её смутно видящих глаз поднялся вверх по латным сапогам, тянувшимся выше колен, перешёл на поножи, покрывавшие ноги почти до самых бёдер, и остановился на руках. Когда чужак ступил вперёд, не отбросив ткань, девушка решила, что он её сейчас задушит, свернув этот элемент своего облачения в тряпичный жгут. Мало ли он убил того, первого, чтобы встать на его место, а вопли и прочее ему ни к чему? Трина подтянула к себе ноги и вновь сжала пальцы в кулаки, с силой прижимая их к груди. Незнакомец подхватил её за локоть и, невзирая на то, что девушка неумело отбивалась, всё же сумел поднять её на ноги. А потом… Потом не было ничего из того, что воображала себе Трина. Так как ростом он был схож с её сестрой, то накидка вполне сошла за юбку. Крепко обвязанная чуть ниже рёбер, она обмотала Трину дважды по кругу и прикрыла всё вплоть до лодыжек. В тот же момент, когда чужак завязал узел, по всей округе пронёсся гулкий звук рога, заставивший Трину вжать голову в плечи.