Раскаты грома во всей своей неистовости звучали уже не столь близко – ветер отогнал бурю на восток. Тёмные тучи не успели проронить на землю ни капли дождя, тем не менее в дом Ле́фы хлынули потоки свежего воздуха, принёсшие с собой запах трав и аромат спелых яблок, созревавших на великом множестве плодовых деревьев в её саду.

Занимаясь чем-либо, Лефа обычно погружалась в дело с головой, но даже в таком состоянии глубокой сосредоточенности её особая чуткость восприятия не изменяла ей – стоило чему-либо измениться в окружающем пространстве, как она тут же замечала это. Так случилось и на сей раз.

За окном, к которому был придвинут стол, вдруг взъярившийся ветер принялся рвать ветви яблонь. В уютной кухне с её приглушённой атмосферой легонько завибрировала мебель и каждый из имевшихся здесь предметов. Лефа застыла и прислушалась к ощущениям в собственном теле: каждая её мышца напряглась, уплотнив кожу и сделав её твёрдой, точно камень.

В тишине, царившей в её доме, раздался голос.

– Он здесь, – прозвучало со стороны заставленной книгами гостиной.

Лефа подняла свои бледно-зелёные глаза, ближе к краю радужки переходящие в серебро, и взглянула в окно.

– Я знаю, malsúm, – таким же плавным тоном ответила она.

Её повисшая в воздухе рука с зажатым между пальцами засахаренным лепестком опустилась вниз. Уложив лепесток на верхушку вздувшейся пампушки, Лефа, словно бы ничего не произошло, накрыла длинный поднос специально заготовленной тканью и, взяв его в руки, перенесла в коробку. Закрыв её крышкой, Лефа умыла руки и направилась к выходу.

– Пойду встречу его, – выйдя в коридор, сказала она через плечо, как если бы собеседник находился рядом.

Из гостиной до неё долетело согласное «мхм».

Приблизившись к входной двери, Лефа без спешки открыла её. Уже на улице, глубоко вдохнув, она, перебирая пальцами воздух, повела рукой снизу вверх.  Взамен удобной, но не особо нарядной домашней одежды на ней появилось платье: на длинном, объёмном тёмном подоле красовались сверкающие звёзды разной величины, с точностью повторяющие картину безоблачного ночного неба. Ближе к обтягивающему закрытому верху оно переходило в дневное – на его светлом фоне были вышиты весенние яблоневые ветви с цветами посреди зелёных листьев, затягивающиеся своими кончиками в ночь; они, в свою очередь, мерцали тонким серебряным слоем росы. Кроме того, в распущенных волосах Лефы образовался роскошный длинный гребень с полупрозрачными изумрудными и белыми камнями. Да, теперь она определённо была готова встретить такого важного гостя.

Почти бесшумно спустившись вниз по ступеням в своих изящных туфлях с мягкой подошвой, Лефа ступила на мелкую траву и, обойдя дом, размеренным шагом двинулась вперёд между стройными рядами яблонь. Подняв взор кверху, она увидела в охваченном закатом небе едва заметное, но очень крупное красное облако, больше похожее на горсть подброшенного в воздух порошка. Оно шевелилось и будто пульсировало. Лефа остановилась, опустила глаза и развернулась всем телом в обратную сторону.

Гость – высокий и статный – стоял на тропинке у неё за спиной и широко улыбался закрытым ртом.

– У́ркхар Сказитель, – как и подобает, поприветствовала его Лефа, присев с опущенной головой и приподняв согнутые под ровным углом руки с раскрытыми ладонями, направленными в разные стороны: правая «смотрела» своей внутренней стороной на гостя, левая – на хозяйку дома.

– Drakе́inenkinren, – решил почтить её древним наименованием её не менее древний товарищ.

Лефа выпрямилась, и, когда Уркхар подошёл к ней, они оба выставили вперёд приподнятые правые руки и обвились ими в приветственном жесте, по праву доступном редкому человеку.

– Давненько мы не виделись, – произнёс гость, встав возле Лефы и тем самым подтолкнув её к тому, чтобы возобновить прогулку.

– Очень-очень давно, – почти шёпотом протянула Лефа, глядя себе под ноги.

Унявшийся ветер напоследок заявил о себе, пошевелив подол её платья и многочисленные лёгкие одежды Уркхара, совмещавшие в себе все оттенки разгоревшегося пламени и местами украшенные по краям золотыми нитями.

– Что такое время для таких, как мы, – отозвался гость.

Лефа оторвала взгляд от мягкой травы, по которой они ступали, и перевела его на тропу, ведущую далеко вперёд.

– Должен признать, пересуды насчёт минувших событий полностью охватили мой разум, – промолвил Уркхар с хорошо слышимым предвкушением в голосе. – Кажется, не найдётся никого от южных гор-Стражей до самой Стылой Земли, кто не слышал бы о них. И мне – не скрою! – не терпится узнать обо всём, так сказать, из первых уст.

Лефа не торопилась с ответом. В ней жила размеренность веков – впрочем, как и тысячелетий – в Уркхаре, но, в отличие от неё, пытливый гость едва умел сдерживать себя, когда дело касалось того, что поистине захватывало его.

– Не ты ли должен был бы рассказать мне об этом? – по-доброму подшучивая над старым знакомым, но при этом сохраняя уважительный тон, произнесла Лефа. – Кто же на всём свете знает больше историй, чем ты?

Принимая этот несерьёзный вызов, Уркхар сверкнул в её сторону своими насыщенными золотыми глазами.

– Чтобы рассказать какую-либо историю, её сперва нужно где-нибудь услышать, – ответил он. – В конце концов, я ведь сказитель, а не сказочник.

Ветер вновь проскользнул меж ветвей яблонь и дёрнул красные, как гранат, волосы Уркхара, забрасывая их на шагавшую справа от него Лефу.

– Хорошо, – не заставляя долго уговаривать себя, согласилась она. – Тогда я, пожалуй, начну с самого начала.

Её спутник кивнул, имея при этом красноречиво довольный вид.

– Всё началось с… – уже было приступила к рассказу Лефа.

– О, я знаю! – поспешив, перебил её Уркхар. – С самого юга. С хитрой войны и сокрытого пламени, которое только предстояло разбудить…

Лефа взглянула на него без малейшей обиды или раздражения.

– С друзей, – приподняв уголки губ в улыбке, за которой скрывалось множество важных для неё воспоминаний, поправила она.

Уркхар, призывая себя к терпению, сложил вместе руки, пряча их в просторных рукавах, и заинтригованно переспросил:

– С друзей?

Лефа подняла полный чарующей задумчивости взгляд к яркому солнцу, клонящемуся к горизонту.

– С друзей, – не сомневаясь в своих словах, повторила она и взглянула на своего спутника. – Мало что на свете имеет для людей такое значение, как дружба. Друзья необходимы всем и повсюду: чтобы разделить с ними свою участь – радостную или печальную; чтобы пойти с ними плечом к плечу в сражение или в гнетущем затишье обговорить то, что душа больше не в силах удержать в себе. Несомненно, ничего из того, о чём я собираюсь рассказать, не произошло бы, не будь в основе всего настоящей, верной дружбы.

Уркхар молча обдумывал её слова, но было заметно, что они произвели на него впечатление.

– Так ты позволишь мне начать? – поигрывая с неуёмным любопытством своего спутника, спросила Лефа.

– Разумеется! – едва ли не воскликнул Уркхар.

Проходя мимо одного из деревьев, Лефа коснулась его зелёных листьев.

– Как я уже сказала, – вернулась она к своему рассказу, – всё началось с друзей одной весной – или летом, но тут уж как посмотреть. Это, должна признать, весьма запутанная история, но со временем ты во всём разберёшься, обещаю. Итак…