— Ты за дежурную, — сказал, приподнимаясь, лекарь.

Фавиола согласно кивнула, отставив в сторону поднос.

— Нужна помощь! — крикнули у входа в палатку.

— Пошевеливайся! — глянув на Бригиту, приказал лекарь.

Рыжеволосая, на мгновение растерявшись, всё же оставила подругу и Пламеносного и вышла на улицу. Там, к её удивлению, она обнаружила множество людей, возящихся с не меньшим количеством раненных, которые в отличие от тех, оставшихся в палатке, тоже сильно пострадали, но не боролись со смертью. Бригита расхаживала вокруг да около совсем недолго — шустрая девица подхватила её короткой долей минуты после того, как та оказалась снаружи.

— Сюда! — позвала она, всучив рыжеволосой стопку с перевязочным материалом.

Следующим пациентом Бригиты стал мужчина с разрезанной ладонью — поперёк неё тянулась сильно кровоточащая рана, несколько пальцев почти висели. Женщина-лекарь, занимавшаяся им, была строгой, но, по всей видимости, хорошо знала своё дело и руководила помощниками тоном и уверенностью действий бывалого командира. Рыжеволосая кое-как переварила те манипуляции, что лекарша проводила над раненным, и уже хотела отойти в сторону, как только всё были зашито, обработано и перевязано, но тут же её дёрнули в другую сторону — к женщине, которой вражеское лезвие надсекло бок. Ничего сверхсерьёзного в данном ранении не было, но его следовало продезинфицировать и зашить — Бригита подавала лекарше инструменты, в большом напряжении и с немереными усилиями стараясь не оплошать. Всё приходилось схватывать буквально налету — неподготовленная к подобной деятельности, рыжеволосая тем не менее была вынуждена делать всё верно, и это держало её в бешеном тонусе. К закату она уже не чувствовала от усталости своего тела, но череда людей, нуждающихся в помощи, не иссякала. Как ей стало известно, Ниесса высоко ценила каждого солдата, поэтому лекарям было велено заниматься даже царапинами, чтобы ни один из сражающихся на стороне мятежного войска не выбыл из строя. «В таких делах не бывает мелочей», — повторила лекарша слова Мятежницы, услышанные от неё накануне. Поэтому за этот день Бригита повидала всё: от кошмарных открытых ран в опасных для жизни зонах до банально содранной кожи.

— Всех главных лекарей сюда! — закричали где-то в стороне, повторив этот выкрик несколько раз.

— За мной! — повелела лекарша, которой ассистировала рыжеволосая, увлекая за собой всех троих своих помощниц.

Бригита, до этого дня не имевшая ничего общего с лекарским делом, подхватила её инструменты и побежала вслед за женщиной. Вылавировав сквозь толпу, они понеслись, казалось бы, на всех скоростях к палатке, к которой стекались другие лекари со своими ассистентами. Занырнув внутрь, рыжеволосая обнаружила себя среди толкущихся людей, а когда привстала на цыпочки, взглянула поверх их голов на человека, лежавшего посередине заполонённого пространства.

— На выход! На выход! — прикрикнул один из лекарей — вероятно, главный из всех собравшихся.

Добрая доля присутствующих — в большинстве своём помощники — вышли на улицу, но лекарша, приведшая сюда Бригиту, оставила её и ещё одну девушку при себе.

— Состояние? — громогласным тоном затребовала она.

— Травма головы и поражение внутренних органов за счёт трёх сломанных рёбер со смещением вследствие сильного удара, — отчеканил один из лекарей.

Лицо лекарши приняло хмурое выражение. Протолкнувшись вперёд и оказавшись возле потерпевшего, она попыталась беглым взглядом оценить насколько плохо дело, хотя по виду остальных собравшихся можно было сделать однозначный вывод: плохо, очень плохо. Рыжеволосая, воспользовавшись своим новым статусом, пробралась к лекарше и остановилась возле неё. Мужчина, лежавший на подостланной под ним синей тканью, действительно выглядел скверно: голова у него была перевязана, но повязка уже сплошь пропиталась кровью; лицо было ободрано практически до неузнаваемости, нос — сломан и перекошен; верхнюю часть тела покрывали жуткого вида гематомы, а сама грудная клетка имела выраженно неправильный вид. Дыхание его было прерывистым; при вдохе слышались щелчки, и половина грудной клетки словно бы отставала от второй, когда он дышал. Бригита с внутренним оцепенением пригляделась к его багрово-синюшному лицу и темнеющим губам, сквозь которые медленно вытекала тонкая струйка крови. Вдруг ей показалось, что она его узнала. «Йоралль?..» — с неким внутренним содроганием подумала рыжеволосая.

Между тем в палатке не стихали разговоры:

— Где носит эту целительницу?

— Нужно что-то делать, пока не поздно!

— Кто-нибудь уже дал ему обезболивающее?

— Если не остановить внутреннее кровотечение…

— Хватит топтаться мне по ногам! Разве не было велено всем посторонним покинуть палатку? Меньше всего нам тут нужны столпотворения бездарей!

Бригиту все эти речи обтекали, словно бы воды ручья — камень в его русле. Сердце у неё сумасшедше забилось в груди — из обрывков того, что она слышала вокруг себя, можно было сделать пугающий вывод: военный советник умирает. Это казалось совершенно нелепым — разве можно убить опытного Пламеносного, с силой ударив его о мост — или о что там он разбился?.. Нет. Это ведь прославленные герои эльфийских земель; воины, которым нет равных. И всё же Йоралль лежал здесь, и там, под его синеющей кожей, рёбра подобно заостренным пикам ежесекундно убавляли в нём жизненные силы.

— Подожди снаружи, — сказала ей лекарша, не отрывая взгляда от потерпевшего.

Рыжеволосая молча согласилась и вышла со всеми инструментами на улицу. Уже наступала ночь — небосвод покрыли звёзды. Закончилось ли сражение, Бригита не знала — там, где она находилась, говорили лишь только о состоянии раненных и о том, что с ними делать, но ничего о том, что творится возле моста. Воздух был на удивление прохладным, что придало рыжеволосой бодрости ровно настолько, чтобы продержаться до самого конца — а она больше не была намерена никуда бежать. Покуда ситуация с Йораллем не прояснится, она была намерена и на шаг не ступить к своей палатке.

Многие из помощников, выгнанные своими лекарями, толпились на улице, разделившись на маленькие группки. Бригита не хотела примыкать ни к одной из них и, наверное, правильно сделала, так как никем не отвлекаемая сумела заметить, как в палатке в сопровождении двух людей прошла невысокая фигура в плаще. Поначалу она решила, что это и есть та самая целительница, которую тут так ждали, но сквозь ткань не просиял никакой магический свет, что дало рыжеволосой понять — этот посетитель был кем-то другим. Насторожившись, чтобы не пропустить нужный момент, Бригита дождалась, пока фигура с накинутым на голову капюшоном не покинула палатку. Как только она вышла за её порог, девушка последовала за ней. Таинственный посетитель отдалился от места событий не так далеко: зайдя за несколько палаток, формирующих небольшой закрытый уголок, он остановился, махнул рукой своему сопровождению, чтобы те оставили его наедине, и присел на землю. Рыжеволосая беззастенчиво, хоть и с чувством, что она всё-таки лезет куда не надо и когда не надо, приблизилась к нему. Фигура в плаще, почуяв её приближение, подняла голову, и на Бригиту уставились полные слёз глаза леди Эльсмениры.

— Прошу прощения, — сдавленно извинилась она и вновь попыталась скрыть своё лицо под капюшоном, наклонив голову.

Похоже, она искала уединения, но вместе с тем была совсем не прочь, чтобы рядом с ней оказался хоть кто-нибудь. Рыжеволосая, не смея развернуться и уйти во имя ненужной в данный момент уважительности, молча присела рядом с ней.

— Он хороший человек, — сражаясь со слезами, промолвила леди Эльсменира, — смелый, честный и преданный долгу…

Бригита глядела себе под ноги, углубившись в тишину собственного нутра.

— Я знаю, — утешительным, как ей казалось, шёпотом согласилась она.

Леди Эльсменира всхлипнула пару раз и потёрла лицо ладонью.

— Он не заслуживает… — начала она, но не смогла закончить.

Рыжеволосая чувствовала острую необходимость каким-нибудь образом отвести от советницы мысли о самом худшем.

— Он крепкий, — постаралась убедить её Бригита, — он обязательно выкарабкается.

— Но лекари говорят… — с отчаянием возразила леди Эльсменира.