— Пойдём!.. — бросила едва различимым полушёпотом Фавиола, хватая подругу за руку.
Бригита, вытаращив глаза, хотела помотать головой, но не смогла сделать даже этого. Каким образом Фавиола добилась того, чтобы она последовала за ней, рыжеволосая так потом и не вспомнила, но вскоре они оказались на земле. Бригита чуть было не осела на неё, но подруга держала её крепко. Так они и стояли, прижавшись друг к другу, пока перед ними мельтешили люди, перекрикиваясь и суетясь. Несколькими мгновениями позже по ним прокатилась энергетическая волна — девушки расцепились и, вжав голову в плечи, прикрыли уши из-за глубокого звука, улавливаемого на грани слуха. Это взорвался барьер — они поняли это по выкрикам множества солдат. Рыжеволосая ухватилась за подругу, снова ища у неё совета — но не успела его получить.
— Щиты! — предупредительно выкрикнул кто-то, кого в такой толпе было попросту невозможно высмотреть.
Бригита подняла взгляд и увидела град полыхающих стрел, летящих в их сторону. Похоже, антарийцы целились как раз в них — в повозки с раненными. Этот момент растянулся в её сознании до безобразия, заставив прожить ни с чем несравнимый страх гораздо дольше, чем он на самом деле должен был продлиться. Глядя на этот смертельный ливень, нависший над их головами, она не могла ни думать, ни шевелиться. Единственная мысль, задержавшаяся у неё в уме, крутилась вокруг того, что будет мгновением после. Сколько стрел её пробьёт? Будет ли это больно? Неужели она вот-вот умрёт?..
Мелькнувший в тылах Йоралль взмахнул руками, будто разрывал воздух над собою, и над повозками возник полупрозрачный голубоватый купол — точнее, его часть, выпуклым заслоном оборвавшая дальнейший полёт стрел: те, столкнувшись с барьером, превращались в дымку и развеивались. У Бригиты задрожали ноги, и она ухватилась одной рукой за повозку, чтобы не упасть. Ничего ей так не хотелось, как поскорее сбежать отсюда и спрятаться в самой непроходимой лесной гуще — там тоже было опасно, но не настолько, как здесь. Любое место на земле в эту минуту казалось ей более безопасным, чем этот мост, переброшенный через Ангрос.
— Скорее! — поторапливал чей-то звучный голос.
В повозку, к которой прислонилась рыжеволосая, внесли рослого человека в униформе, отличавшей его от остальных солдат. К тому моменту эта повозка уже была забита под завязку. И когда только это успело случиться? Всё происходящее, по ощущениям Бригиты, длилось, наверное, всего несколько секунд. Как она умудрилась не заметить всего этого?
— Езжай! — крикнул мужчина, и возница тронул с места.
— Бригита! — позвала Фавиола.
Рыжеволосая подняла на неё глаза — подруга сидела на бортике повозки, уже пришедшей в движение. Очередной испуг больно кольнул её в грудь, и Бригита резво схватилась за протянутую руку подруги. После рывка она перекинула одну ногу через бортик и уселась на него, пытаясь не свалиться. В нос моментально ударил неприятный запах — рыжеволосая заглянула внутрь повозки и тотчас же отвернулась. К такому зрелищу она была попросту не готова — у неё даже голова закружилась, что случалось редко — лишь когда она чрезмерно злилась. Теперь этого повсюду сопутствующего ей гнева не было — только саднящее опустошение и слабость. Она будто бы перестала быть собой и полностью потеряла своё место, не зная ни куда идти, ни что делать. Подчиняться обстоятельствам ей тоже не хотелось, так как это грозило большой опасностью, но что ещё ей оставалось, кроме как держаться за подругу?
Повозка покинула поле сражения и въехала на дорогу, ведущую сквозь лес. Для Бригиты этот отрезок пути прошёл в шумной темноте: она закрыла глаза и постаралась ничего не слышать, но так как уши прикрыть она не могла — нельзя было отрывать руки от бортика, чтобы не свалиться, — звуки битвы преследовали её, въедаясь в сознание и оставаясь там даже после того, как сам их источник уже остался позади. Оглушённая событиями, в которые она была вовлечена, рыжеволосая не приносила никакой пользы своим присутствием, в то время как другие люди — те, что, как и она, находились при силе — пытались помочь раненным в пути. Бригита же почти безотрывно таращилась на лес, боясь стать свидетельницей тому, что потом было бы невозможно выкинуть из памяти. Но как бы она ни ограждалась от всего вокруг, её сдёрнули с повозки, когда та остановилась возле лагеря мятежного войска, и повелительным тоном, которому нельзя было проигнорировать, приставили к работе.
— Сюда! Быстро! — размахивая руками, подзывал средних лет мужчина, вышедший из длинной палатки.
Раненных по одному начали выгружать из повозки и заносить внутрь. Большинство никак на это не реагировали, так как находились практически без сознания, но вот транспортировка некоторых сопровождалась воем, стонами и криками. Бригита была бы рада заткнуть себе уши, но кругом было столько людей, поразивших её своей стойкостью, что она устыдилась поступать так. К счастью, рядом снова оказалась Фавиола, не позволившая ей растеряться до беспамятства. Подруга решительно, словно это было её обязанностью, потащила рыжеволосую в палатку, где находились разложенные рядами лежанки, куда укладывали раненных.
— Вы! — скомандовал всё тот же мужчина — стало быть, лекарь, — указав на обеих девушек, остановившихся возле входа. — Сюда!
Бригита и Фавиола повиновались и приблизились к лежанке, на которую уложили Пламеносного. К ним приставили ещё одну женщину, после чего началось, пожалуй, всё самое худшее.
— Раздевай! — велел их старшей помощнице лекарь. — Приложи успокоительное! Принеси воду!
Последние два приказа относились к Бригите и Фавиоле. Девушки переглянулись; лекарь, правильно истолковав их смятение, прикрикнул:
— Не стойте истуканами! Ты — к Тиэ́ль! Ты — на улицу!
Рыжеволосая взглянула на девушку, стоявшую возле длинного шкафа в конце палатки, сколоченного из плохо обтёсанных досок. Придавленная убедительным тоном лекаря, она помчалась туда. Встав в недлинную очередь и дождавшись своего черёда, она отчеканила:
— Успокоительное для Пламеносного!
Тиэль — молодая девица, на удивление умело справлявшаяся с раздачей, — быстрыми, но точными движениями достала повязку, вылила на неё нечто похожее на спрессованные водоросли, распределила по ткани и передала Бригите. Неся её так, словно это была какая-то хрупкая драгоценность, рыжеволосая вернулась на своё место и непонимающим взглядом окинула Пламеносного, уже освобождённого от доспеха и верхней одежды, насколько это было возможно.
— Наложи на нос и рот и аккуратно придержи! — велел лекарь, закатав рукава и умывая руки в ведре, которое принесла Фавиола. — Принеси заплатку!
Чернокудрая кивнула и побежала к Тиэли, стараясь по пути не столкнуться с другими людьми в проходе между лежанками. Бригита, чётко ощущая дрожь в руках, села на колени возле головы Пламеносного, смела волосы с его лица и нерешительно приложила повязку.
— Что ты делаешь?! — рявкнул лекарь. — Другой стороной!
Рыжеволосая вздрогнула и перевернула повязку так, чтобы «водоросли» касались носа и рта раненного. Пламеносный что-то промычал, чуть пошевелив головой, но его глаза оставались закрытыми, и цвет его лица постепенно бледнел, вызывая в Бригите, наблюдавшей за этим, большое беспокойство.
— Приступаем! — решительно подал старт лекарь, склонившись над пациентом.
Из того торчали три стрелы — одна с обломанным концом. Фавиола по велению лекаря присела рядом с ним, держа на маленьком металлическом подносе невысокий продолговатый сосуд, щипцы и зажжённую масляную лампу.
— Держи! — велел третьей помощнице лекарь, и женщина осторожно налегла на Пламеносного, упёршись в его плечи руками, но так, чтобы не мешать мастеру.
Бригита, удерживая повязку на лице раненного, словно прикованная наблюдала за действиями лекаря. Тот обхватил одну из стрел и плавно вытащил её, после чего взял тряпицу, обмакнутую в дезинфицирующем средстве, быстро обмыл рану и потянулся к Фавиоле. Чернокудрая протянула ему поднос, и лекарь с помощью щипцов достал из сосуда влажную повязку и поднёс её к огню. Пламя молниеносно пробежалось по ткани, промоченной в каком-то вязком веществе, и приобрела коричневатый оттенок. Не медля, лекарь наложил её на рану и пригладил края, тут же плотно прилипшие к коже. Те же действия он произвёл и в отношении двух других стрел.