Утерев пот со лба, Моруэн взглянула на часы: серебристая стрелка, похожая на плоскую ложку и отображающая яркий солнечный день, стояла между полосами-указателями, разделяющими второй и третий час. Если она хотела успеть в назначенное место вовремя, то должна была пошевеливаться. Засиживаться в комнате ей больше смысла не было — она собрала все вещи, и аруанкай тайно вынес их ещё вчера. В пустом пространстве эльфийке было неуютно, и этот дискомфорт лишь усиливал её внутреннюю расшатанность. Чувствуя подступающую спешку, златоглазая решила в последний раз выйти на балкон, где ей так нравилось находиться с того самого момента, как она поселилась здесь. Бывает же такое, что, не желая что-то отпускать, ты буквально прилипаешь к этому так, что даже силой не отдерёшь, — так и Моруэн, остановившись на балконе, не могла ни отвести своего взгляда, ни развернуться ко входу в комнату; и всё же ей пришлось это сделать. Попрощавшись с видом, к которому она уже успела привыкнуть, эльфийка вернулась внутрь и, оглядев всё вокруг по несколько раз, подошла к двери. Ключ в её руке ощущался очень холодным, будто его только что вынули из куска льда. Заперев им дверь, она крепко сжала его в ладони, так что несколько секунд спустя, после того как она передала его дочери хозяйки, на её руке остался красноватый след.
— Всё было великолепно. Я обязательно порекомендую это место своим знакомым, — до жути невыразительным тоном сказала на прощание Моруэн и покинула своё временное жилище.
Выйдя на улицу, она почувствовала резкое отчуждение: она больше не была — пусть и не постоянной — жительницей этого города, а лазутчиком вражеской стороны. Ей хотелось пройтись, посетить полюбившиеся заведения и найти новые интересные места — столице всё время было чем удивить её, — но уже этой ночью всё это должно было остаться позади. «Но я не хочу», — думала златоглазая, свесив голову и не отрывая взгляда от дороги. Она чувствовала себя чужой здесь и очень одинокой — даже Нирхаэля рядом не было, так как он отправился подготавливаться к заданию ещё на рассвете. Кроме того, волнение по-прежнему не оставляло её; Моруэн не прекращала перебирать в уме все детали предстоящего дела и прокручивала самые неудачные сценарии, вроде как стараясь подготовиться ко всему, но вместе с тем взвинчивая саму себя ещё больше. Каждую минуту что-то могло пойти не так. Моментами ей и вовсе казалось, что она решилась на полное безумие: как она вообще собралась пройти в замок и продержаться там несколько часов, не выдав себя? Там же полным-полно людей, а на каждом углу можно встретить стражу и даже королевских гвардейцев! Неужто Пламеносные самого короля не распознают в ней самозванку с первого же взгляда? Как же невыносимы были все эти сомнения и переживания!
До «Атласа и рогозы» — заведения, где эльфийка должна была занять место Нарсэвин, — оставалось пройти пару-тройку улиц. Моруэн ощущала лёгкое онемение в конечностях — ещё чуть-чуть, и она начала бы дрожать всем телом. Ей захотелось одновременно нескольких вещей: вернуться в свою комнату, попить воды, окунуться в неё, надышаться воздухом, стоя на балконе, и прежде всего — как-нибудь отдалить от себя решающий момент, когда ей придётся перевоплотиться в совершенно другого человека. «Я ведь не смогу это сделать!» — запаниковала она, с каждым мгновением напрягаясь всё больше. Казалось, будто у неё из головы выветрилось всё, что она увидела и узнала из своих снов, когда следила за обыденной жизнью горничной из столичного замка. Как можно провернуть такую невероятную авантюру, если ты даже собственного имени от волнения уже не припоминаешь?
— Лоэр! — окликнул её кто-то, мгновенно заставляя её вспомнить свою основную роль.
Моруэн бегло оглянулась по сторонам, с дрожащим сердце выискивая зовущего. Немногие знали её по этому имени. Первая мысль, вторгшаяся в её разум, тут же затвердила, что что-то случилось. Но что? План изменился? Она опоздала? Или аруанкая, пробравшегося в замок прежде неё, схватили? Каждая новая догадка пугала её ещё больше предыдущей, и ничего эльфийка так не хотела, как высмотреть того, кто звал её.
— Лоэр! — Он сам подбежал к ней — запыхавшийся, словно невероятно спешил. — Я искал тебя! Городская стража указала район, но без точного знания нужного дома найти тебя оказалось не так-то просто…
Широко раскрытыми глазами Моруэн уставилась на Пламеносного и, пожалуй, даже отшатнулась от него. Она много думала о том, что случилось в Беловодье, и в ту ночь сумела уснуть только ближе к рассвету, хотя ей непременно нужно было спать — чтобы просмотреть то, что запечатлел созерцатель. Златоглазая была почти уверена, что с Альбрином случилось нечто ужасное — а как могло быть по-другому, если сам по себе он в тот момент смотрелся жутко? Она была даже готова поверить в то, что он стал одержимым, — как это можно было исключить, учитывая, какие видения вызывал в ней тот осколок? Может, он перенёс в Пламеносного чей-то дух, а с самой Моруэн это не получилось, потому как она не была магом?
— Я очень спешу, — ответила эльфийка, ища возможности не вступать в разговор с Альбрином, хотя доля правды в её словах всё же была — растрачивать своё время сегодня днём она не имела права.
— Всё в порядке, — поймав её за руку, сказал Пламеносный. — Я понимаю, почему ты убежала. Я бы сам убежал. — И он улыбнулся той своей дружелюбной улыбкой, которой сумел расположить к себе златоглазую, когда она ещё думала, что он обманул её. — Ничего дурного не случилось…
— Альбрин, мне правда пора, — попыталась избежать объяснений с ним Моруэн.
— Всего минутку, — пообещал Пламеносный, отпустив её руку, и запустил свою собственную во внутренний карман одежды, продолжая говорить: — Твои видения — это часть послания, записанного всплеском Синего пламени, но оно было отчасти искажённым, так как к нему примешалась чужая магия. Ты была права: тот, кто оставил его, был Хранителем Осколков. Я, если можно так выразиться, «прочёл» его… и многое понял. Как бы тебе это объяснить да поточнее… Этот осколок хранил мысли своего носителя, которые вырвались и закрепились с помощью магической энергии на физическом предмете в критический для него момент. Теперь, когда я принял и осмыслил их, они покинули осколок, слившись с моим пламенем. Но…
Альбрин сперва вытащил из кармана длинный чёрный шнурочек, следом за которым появилось что-то, закреплённое на нём. Бегающий взгляд Моруэн сфокусировался на этой небольшой сверкнувшей на солнце вещицы, и она поняла: это ромбовидный — похожий на перевёрнутый квадрат — осколок стекла со сколом на нижней левой стороне. Она тотчас его узнала: это был всё тот же осколок, который вызывал у неё видения, только сейчас у него появилась металлическая оправа и он висел на шнурке.
— Я вложил в него часть своей магии, — пояснил Пламеносный. — Она поможет тебе в час нужды. Сам толком не могу сказать, как именно — Синее пламя не всегда поступает понятным нам образом. Тем не менее я хочу, чтобы ты имела его при себе. Я не стал вешать его на дорогую цепочку: она могла бы спровоцировать воров, к тому же это не совсем украшение…
Моруэн, остолбенев, глядела сквозь этот необычный кулон на Альбрина. Её испуг сменился интересом и недоумением. Одна её часть рвалась отстраниться от предложенного осколка, другая — схватить его немедля. В итоге, переборов свои опасения, эльфийка протянула руку, и Пламеносный вложил в него свой дар. Желая отблагодарить его просто за то, что он решил сделать ей такой подарок, хотя в общении с ним она была чаще невыносимой, нежели приятной, златоглазая сразу же надела кулон себе на шею.
— Благодарю, — чуть сдавленно произнесла она, держа осколок между пальцев и разглядывая его, после чего попыталась улыбнуться Пламеносному и спрятала кулон себе под одежду.
Если бы не задание, которое ей предстояло выполнить, она бы наверняка отправилась куда-нибудь вместе с новым знакомым и тщательно обдумала бы всё, что он сказал и сделал, но время поджимало её. Это ощущение угнетало эльфийку; к тому же она понимала, что, скорее всего, видит Альбрина последний раз в своей жизни. Ей не хотелось обозначать эту случайную — с её точки зрения — встречу расставанием, поэтому она заставила себя произнести: