Как только стражники поднялись вместе с нею на первый этаж и вышли за дверь, целительница выкрутилась из их хватки и ударила ладонями по кирасам. Бледно-золотистый всполох прошёл сквозь сталь и одежду, воздействовав на лёгкие стражников и заставив их действие замедлиться. Один из них попытался схватиться за грудь, другой качнулся назад, к стене, и Моргина пнула его пяткой в пах. Не замедляясь, она бросилась бежать по коридору, настолько узкому, что в нём едва поместились бы плечом к плечу двое мужчин. На пути к её цели, которым было хотя бы какое-нибудь окно во внешней стене, она случайно встретилась с ещё одним стражником — его она легонько ударила ребром ладони в кадык, заранее приметив, что в униформу здешней стражи не включён латный воротник. Противник начал сражаться с болью и сбитым дыханием, а Моргина тем временем пробежала чуть дальше и, таки найдя маленькое окно, высадила стёкла запрятанной в рукав рукой. Сзади уже слышались голоса и топот ног, так что целительница выпорхнула наружу и понеслась на всех скоростях прочь от дома городской стражи. Соображать нужно было быстро, но так как чёткого плана у Моргины не было, она, размышляя на ходу, петляла по улицам, забегая в редкие сквозные дворы. Не останавливаясь ни на одну лишнюю секунду, она отдалилась от той части города, откуда ей пришлось бежать, и, случайно заметив в одном из дворов колодец, забежала туда, хотя у него имелся только один вход и таким образом целительница рисковала создать ловушку для себя самой; тем не менее, приняв такое решение, она быстро огляделась и, увидев тазы, в которых, по всей видимости, кипятили бельё, она схватила одну из специальных палок, с помощью которых это делалось. Уже затем Моргина сбросила палку в колодец и принялась быстро спускаться вниз, упираясь в стенки спиной, руками и ногами, — при этом она постаралась не задеть ведро с верёвкой, чтобы никоим образом не изменить обстановку. Под конец, плюхнувшись в холодную воду, целительница затаилась, прислушиваясь к звукам извне. «Если в течение часа никто из стражи сюда не заявится, — решила она, — то можно будет вылезти обратно, а если они придут — придётся нырять и плыть по канализационной сети в поисках другого колодца, из которого можно было бы безопасно выбраться наружу». Где-то на задворках её сознания ещё тлела мысль, что не поздно было поменять кое-что в своём плане и сдаться городской стражи — но у Моргины кровь кипела в венах, и биться она была готова стократ больше, чем протянуть руки под оковы.

Услышав всего один голосок где-то там, наверху, она, будучи полная решимости, набрала побольше воздуха в лёгкие и ушла с головой под воду, для всего остального мира обманчиво ложась на дно.

Несмотря на то, что Криандре снились кошмары, она не страдала рваным сном и не бодрствовала ночью — она проспала даже дольше, чем обычно. Во сне она видела, как война билась о стены Тэль’эзрина, как хлестала их кровью и криками; а ещё ей снилось, как проснулся Аррмас — но только после того, как клинок пронзил насквозь его грудь. В этом сне Дэирев — такая стойкая и волевая — выла от горя так громко, что у зеленоглазой закладывало уши, а потом она вместе с ней бросала в общую могилу всех тех, кого успела узнать и полюбить в этом городе: Вивиэль, Эффу, Нуэллу, Тарин… Криандра лупила кулаками по прикрывшей их земле, но та поглотила не только её подруг и знакомых, но и сам город. В конце всего зеленоглазая стояла посреди заросшего поля, и как бы она ни пыталась сбежать оттуда, её ноги постоянно о что-то спотыкались, и она падала, больно разбивая колени и ладони. Так продолжалось до тех пор, пока травы не обвили её саму и не потащили вниз — а яркий солнечный шар на небе заволокла непроглядная тьма. Тогда-то она и проснулась.

Выползя из-под одеяла, Криандра первым делом прислушалась и поняла: в покоях чародея она одна. Куда мог деться антариец, она понятия не имела — о своих передвижениях он её в известность не ставил. Зеленоглазая могла встревожиться, если бы только он не давал ей поручения на несколько дней вперёд, так что после пробуждения ей было чем заняться. Не став залёживаться, Криандра потянулась и быстренько оделась, попутно поглядывая в окно. Погода стояла пасмурной, но за облаками угадывался солнечный свет, дававший надежду на то, что к обеду распогодится. Под лучами летнего солнца всё приобретало иной оттенок: окружение, события, настроение.

Набрав из ведёрка немного воды, зеленоглазая поднесла черпак к губам и отпила из него, промачивая горло. К тому, что утро начинается не с завтрака, как это было бо́льшую часть её жизни, она уже привыкла, и ей было достаточно просто попить. Голода она тоже не испытывала — организм успел приспособиться к тому, что трапезы ему доставались нерегулярные и каждый раз разные. Поэтому, решив не рисковать и не идти на кухню в отсутствие чародея, Криандра глянула на стол, где её дожидались книги и собственные записи, но прежде чем взяться за дело, она прошла босиком к окну, открыла его и вышла на балкон, как делала всегда, когда оставалась одна. Предобеденный ветерок должен был приободрить её, а вид огромного города — напомнить ей о том, что мир огромен и в нём сокрыт миллиард возможностей — это придавало зеленоглазой надежды и сил не останавливаться на своём пути, что бы ни случилось. В последнее время это было особенно актуальным, ведь близился час, когда она должна была отважиться на кардинальные меры. Сегодня он был близок как никогда, ведь уже наступил первый день новой недели. «Завтра, — подумала Криандра, чувствуя лёгкую дрожь по всему телу, — уже завтра».

Мысли о будущем мгновенно развеялись, как только она подошла к перилам балкона и взглянула на открывшуюся её глазам картину. Практически ничего в уже знакомом ей городском пейзаже не изменилось, за исключением того, что по улицам в одном направлении мчались во весь опор антарийцы, а из соседнего квартала — из невидимого для зеленоглазой источника — в небо поднимался густой столб дыма.

— Malhа́r! — вопил издалека мужской голос. — Malhar!..

Криандра оттолкнулась от перил и вбежала в комнату, резко закрыв за собой окно-дверь. Её взгляд быстро нашёл тканевые туфли; в спешке она надела их и бросилась к двери. Затем, едва не сломав ключ, зеленоглазая выбралась в коридор и побежала со всех ног. Её сердце бешено колотилось, а в уме, словно поставленные на повтор, крутились воспоминания позавчерашнего дня.

Свет клонящегося к закату солнца окрашивал оранжевым цветом каждое здание и каждую улочку Тэль’эзрина, до которых только мог дотянуться. Мир как таковой собирался засыпать, но город — ничуть; слишком многое ещё нужно было сделать прислуге, так что об отдыхе и думать было нечего. Именно в это достаточно «живое» для Тэль’эзрина время Дэирев послала двух своих подопечных с поручением в находящийся по соседству с Учёным Домом район. Им обеим — как Вивиэль, так и Криандре — всунули в руки по коробке, почти до краёв заполненных разноцветными нитевыми катушками. Их следовало отнести другой прислуге — тем людям, которые были взяты в плен ещё до того, как антарийцы завоевали Тэль’эзрин, и которые пришли сюда вслед за завоевателями. С местными они практически не пересекались — им это попросту не позволялось, — но изредка горожане делились с ними своими ресурсами. То, что обе девушки собрались отнести им нити, не было никем обговорено, а потому ещё до выхода они знали, что стража, размещённая на символической границе между двумя районами, даст им от ворот поворот, но это их более чем устраивало: передача нитей была всего лишь предлогом, чтобы пройтись по городу.

Попавшийся им стражник разговаривал по-имперски через пень-колоду, поэтому его энергичная речь была насыщена антарийскими словами. Даже если бы Криандра не обладала Пониманием, она бы всё равно поняла, что их обругали, — как и Вивиэль. Сделав слегка возмущённый вид, они развернулись и пошли обратно, но чуть другим путём. Всю дорогу спутница зеленоглазой рассказывала ей истории о других девушках — делала она это тоже с тем замыслом, чтобы поделиться более важной информацией, но так, чтобы со стороны никто не обратил на это внимания.