— Вот, — сказала она наконец, переворачивая заполненный лист бумаги и протягивая его начальнику стражи.

Тот аккуратно взял его в руки и дважды пробежался глазами по всему написанному. После, недолго глядя на Моргину через край листа, он положил его на стол, засвидетельствовал своей подписью и поставил печать Риада.

— У Вас десять минут, — предупредил он и, положив ставший документом листок обратно в ящик стола, позвал стражника, который должен был сопроводить посетительницу в темницу.

Вместе они прошли в самый центр здания — в помещение с укреплённой дверью, закрывающейся на ключ, за которой была размещена ведущая вниз лестница. Обычно у темниц было два уровня: первый — для допросов и хранения вещей заключённых; второй, тот, что пониже, — для содержания в них людей. У этой был только один, так что, спустившись по ступенькам, целительница оказалась на развилке, от которой отходило четыре коридора, в дальнейшем разветвляющихся ещё на два. Сопровождавший её стражник свернул налево, затем направо и, проведя её между двумя другими стражниками, указал рукой на одну из четырёх камер, в которой как раз находился Эмироэль. Моргина, поблагодарив своего проводника, прошла размеренным шагом к своему ученику. Внутри неё на тот момент было много эмоций: от злости за его безрассудство до чувства собственной вины за то, что она вообще взяла его с собой, выдернув из Вэ’эвар Эйдура. Сильнее всего, впрочем, было чувство собственного провала: это она не смогла правильно оценить степень его ответственности и подготовленности к тем серьёзным вещам, которые она возлагала на него. Прожив с ним столько лет, причём в таких тесных отношениях, переходящих грань отношений наставника-учителя, она, стало быть, видела в нём гораздо большее, чем в нём было на самом деле — и то, что она не заметила этого раньше, тоже было её ошибкой.

— Моргина… — беззвучно, одними губами, произнёс Эмироэль, едва заметив её.

— Молчи, — приблизившись к камере и присев напротив него, ответила тихим шёпотом целительница, — и слушай.

Впрочем, прежде чем продолжить, она несколько секунд разглядывала его. Никаких побоев на нём не было, одежда, за исключением уличной, осталась при нём — значит, обошлись с ним достаточно мягко. Краснота глаз и чуть свалявшиеся волосы намекали на то, что прежде он лежал, но, видимо, без сна.

— Я представилась как ваша соседка по съёмному жилищу, которой ты обещал помочь в вопросах потенциальной бесплодности с помощью снадобий и упражнений, так что подыгрывай, — сказала перво-наперво Моргина, и лишь затем приступила к делу, спрашивая: — Что вы успели рассказать?

Эмироэль, отвечая ей, выглядел растерянным и совсем не похожим на себя в обычной жизни.

— Ничего такого, — попытался он убедить свою наставницу, словно такие мелочи могли разбавить всю тяжесть сложившейся ситуации. — Я им вообще ничего не сказал, только что я приезжий. А Трину, как только она продемонстрировала свою силу, сразу увели, и после этого я её больше не видел. Моргина, — придвинувшись поближе, едва не взмолился молодой эльф, — ты можешь добиться, чтобы нас разместили хотя бы в соседних камерах? Она сильно поранилась, применив магию: у неё выступили раны на руках и…

Целительница отчётливо чувствовала, как закипает от слов своего ученика. Во-первых, положение, в котором они оказались, было хуже, чем она себе представляла. Во-вторых, он сам, похоже, не до конца это понимал и потому продолжал реагировать на всё как подросток, зациклившийся лишь на частичке всей проблемы, а не как без пяти минут мужчина, прогоревший по всем фронтам, но готовый взять на себя ответственность и приложить максимум усилий, чтобы всё исправить.

— Вас повезут в столицу, — сообщила она ему, игнорируя все просьбы. — Чтобы ты понимал — Трина выпустила Роду на свободу, и та сбежала. Мне нужно время, чтобы хотя бы организовать погоню, совсем уже не говоря о том, чтобы преследовать её самостоятельно. Я поеду за вами и постараюсь как-нибудь вытащить вас по дороге, но если это не удастся, вы должны быть готовы предстать перед королём.

Не забывая о своей роли, Моргина чуть отодвинулась и принялась имитировать, будто наглаживает круговыми движениями свой живот, — стражники стояли как бы в стороне и немного сбоку, так что могли видеть в основном только её.

— Какую столицу? — явно отрицал происходящее Эмироэль.

Целительница и сейчас не поддавалась его недоумению, продолжив гнуть свою линию:

— Если вы окажетесь вместе, передай Трине, чтобы она всё отрицала или на крайний случай молчала. Вам нельзя делиться совершенно никакой информацией, ты понял меня? Если же так случится, что в Трине всё же подтвердят заклинательницу, она должна сделать всё возможное, чтобы её посчитали непригодной для какой-либо деятельности, — в противном случае её тут же отправят воевать с антарийцами, и ты сам понимаешь, чем это может — и скорее всего — кончится.

Эмироэль шумно вдохнул, глядя ей в лицо широко раскрытыми глазами.

— У тебя больше нет права на ошибку, — даже не стараясь утешить его, добавила Моргина.

Шутки кончились, детство — тоже. Даже капля беспечности была губительна для них, так что лучше уж её ученик осознает всю тяжесть своего положения, чем продолжит вести себя с прежней легкомысленной несостоятельностью.

— Моргина, — заторопился молодой эльф, опасаясь, что она вот-вот уйдёт и он останется совсем без поддержки, — Моргина, вытащи её!.. Только ты сможешь! Я…

— Нет, — отрезала по мере возможной громкости целительница, — не надо на меня полагаться, потому что дело и впрямь дрянь. Если кто-то здесь всерьёз поверит, что Трина — заклинательница, у вас будет такой конвой, что всё войско Вэ’эвар Эйдура не пробьётся, не говоря уже обо мне одной. Запомни: ничего не говорить, всю свою полезность отрицать — демонстративно, конечно же, но и на рога тоже не вставать. Подвернётся возможность бежать — бегите, но прогадаешь верный момент — и всё пропало, так что будь осмотрителен; второго шанса точно не будет. Я постараюсь вас вызволить, но полагайтесь прежде всего на свои собственные силы.

По шевелению стражи Моргина поняла, что скоро ей придётся уйти. Не желая привлекать к себе лишнего внимания, она сделала вид, будто сама собирается это сделать.

— Я буду защищать её до последнего, — пообещал Эмироэль.

Целительница, которой было достаточно его юношеской тяги к ложной романтической доблести, с трудом себя сдержала.

— Опомнись, Эмироэль! — одёрнула она его. — Возьми себя в руки! Если Трина погибнет — всему конец!

Не дав ему возможности сказать что-либо ещё, Моргина поднялась на ноги, сделала вид, что горячо благодарит его, и направилась к стражи. Её голова прямо-таки кипела от раздумий насчёт сложившейся ситуации и попыток всё правильно распланировать, причём в самые сжатые сроки. Сперва нужно было найти кого-то, кто мог бы схватить и привезти в столицу Роду, причём того, для кого деньги имели первостепенное значение, иначе, разоблачив в ней заклинательницу, он — или она — передаст её властям. Затем нужно было подготовиться к преследованию Эмироэля и Трины и к их возможному высвобождению, а если нет, то умело спрятаться в столице и искать дальнейшие способы. Дел предстояло много, и целительницу словно разрывало на части от желания размножиться и поручить все эти задачи каждой отдельной своей частичке, но ей предстояло делать всё это в одиночку — и она, в отличие от своего ученика, слишком явно осознавала это.

Первый камень, о который споткнулась Моргина на пути к исправлению ситуации, подвернулся ей совсем скоро — как только она вышла из помещения с камерами, в одной из которых находился Эмироэль. К её проводнику присоединился ещё один стражник: словно бы ненароком разместившись по обе стороны от неё, они взяли Моргину под руки, и один из них произнёс:

— Вам придётся последовать за нами.

Это был крах — целительница ощущала это каждой своей клеточкой. На мгновение прикрыв глаза, она представила, что её ожидает в будущем: в комнате для допросов её разоблачат — не до конца, но в достаточной мере, чтобы выявить в ней женщину, сопровождавшую арестованных парня и девушку-заклинательницу. Вероятно, затем её перевезут вместе с ними в столицу, и уже там её личность будет раскрыта окончательно. Быть может, ей следовало пойти на этот риск, чтобы постараться освободиться в пути, прихватив вместе с собой Эмироэля и Трину, но тогда Рода испарится на просторах эльфийских земель и натворит таких дел, что вся страна обомлеет. Следовательно, нужно было вырваться из рук стражи прямо сейчас, но уговорами сделать это не представлялось возможным. Всё ещё держа глаза закрытыми, Моргина думала обо всём том, что случилось с ней за прошедшее время, начиная от встречи с четвёркой необычных девушек в Вэ’эвар Эйдуре до событий тридцатилетней давности. Все эти годы она жила обычной, даже, можно сказать, тихой жизнью, трудясь в качестве целительницы. Это была относительно спокойная, но одинокая жизнь, которую скрашивало присутствие её ученика, но, тем не менее, это не было похоже на то, как она жила десятилетиями назад. Адрайн была убеждена, что Моргина сама порывалась навстречу событиям, а не становилась их невольной участницей. Возможно, она была права. Возможно, Моргина никогда не была предназначена для того, чтобы просто сидеть на месте и исполнять свои обязанности перед страной, которая якобы её взрастила, — хотя это была мать, что передала ей всё: как свои навыки, так и повадки. Признать это сейчас означало перечеркнуть всё то, что она выстраивала годами: свою полу-искусственную жизнь, свою привязанность к ней и готовность прожить таким образом до скончания своего века. Но разве Моргина уже не сделала это, приведя ставших заклинательницами девчушек в свой дом, ещё не зная, но крепко предчувствуя то, что это случится?..