Ей нравилось то, с какой откровенностью они беседовали до этого с Альбрином, и, следуя тому же принципу, она сказала:
— Мои слова, наверное, разозлили тебя.
На этот раз Пламеносный не стал отвечать сразу.
— Нет, — немного погодя промолвил он, — ты права. Но это в том числе и моя вина — что ты в данном случае права… Во времена Первой войны с Антар Ша никто даже не думал о выкупе заложников — даже сами заложники. Они знали, что солдаты под руководством Пламеносных отобьют их. А сейчас… Сейчас они вынуждены полагаться на самих себя, и они не ждут нашей помощи, не надеются на неё. Мы не сумели их защитить, не выполнили свой долг… На кого им рассчитывать, если их Пламеносные разгромлены?
Внутренняя сокрушённость Альбрина сочилась в его голосе. Златоглазая сталкивалась с таким впервые: в ином случае она бы решила, что перед нею — лицемер, ведь ей не доводилось видеть, чтобы служивые так переживали о том, что они не выполнили в должной мере своих обязательств. Тех, кто нервничал по данному поводу, она встречала, но те люди тряслись за своё положение. Здесь же, рядом с ней, находился эльф, несущий в себе Синее пламя — древнюю силу, суть которой Моруэн не могла осознать даже на малую толику, ведь та была ей чужда. Неужели эта магия действительно имела такое серьёзное влияние на сознание тех, в ком обитала?
— Послушай… — вкрадчиво произнесла эльфийка, пытаясь уловить его взгляд и заставить его посмотреть ей в глаза, — я чувствую: ты искренне любишь тех, кому служишь, и то, в чём ты поклялся когда-то, для тебя не пустой звук. Насколько я поняла, нынче ты находишься близко к королю, а значит, можешь многое изменить. И что самое главное — ты жив. — Видя, что его взор направлен ей в лицо, Моруэн добавила мягко и почти шёпотом, словно говорила с другом, которых у неё никогда не было: — Птицы ломают крылья, Альбрин. Но если они позволяют времени и лекарю вылечить их, они снова взлетают.
Её рука ненароком потянулась к его искалеченной кисти, и она едва ощутимо коснулась кончиков его забинтованных пальцев. В глубине души она понимала, что не имела права говорить нечто такое, так как её слова были смертью — антарийцы всё равно одолеют эльфов, и, подталкивая своего собеседника к сражению, она приближала его погибель, но ничего другого она ему сказать попросту не сумела бы.
— Спасибо, Лоэр, — столь же тихо произнёс Пламеносный.
Эльфийка не знала, что бы ещё сказать, а потому просто улыбнулась.
— Я настолько погрузился в рассказ о себе самом, что совсем позабыл о том, что тревожит тебя, — продолжил вместо неё Альбрин. — Когда мы впервые встретились, ты сказала, что есть одна вещь, в которой я могу помочь тебе.
Моруэн отвела взгляд, чувствуя, как приятная, пусть и не совсем лёгкая беседа перетекает в нечто более напряжённое. Она не подготовила никакой истории, которой могла бы объяснить то, как обрела тот предмет, что собиралась показать Пламеносному, а потому решила сымпровизировать.
— Я нашла его в Ареламме, — без подробностей принялась рассказывать она и вытащила из кармана кусочек чёрной ткани, на которой осталась одна-единственная стекляшка — все остальные к этому моменту уже отвалились. — После того, как я взяла его себе, меня начали преследовать своего рода видения… — Златоглазая не могла рассказать всего в деталях, но достаточно расхрабрилась, чтобы упомянуть то, что беспокоило её больше всего: — Однажды я даже видела молодого мужчину — светловолосого, в форме Хранителей Осколков. У него была вывернута рука, разодрана шея и имелась большая выбоина в груди. Он сказал: «Ты должна», — и всё. Такое повторялось несколько раз.
Сдерживая дрожание в руке, Моруэн протянула её Альбрину, чтобы показать осколок на ткани. Пламеносный смотрел на него с большим напряжением, чем заставил эльфийку ещё больше разволноваться.
— Это принадлежало Хранителю Осколков, несомненно. Я даже отсюда это чувствую. — Ещё несколько секунд он, почти не моргая, смотрел на вещицу, лежавшую на ладони златоглазой, а затем спросил: — Я могу осмотреть это?
Эльфийка кивнула и вытянула руку ещё больше, а Альбрин с видимой осторожностью взял кусочек ткани пальцами уцелевшей левой руки. Как только этот таинственный предмет покинул ладонь Моруэн, она даже ненароком отстранилась, будто бы предоставляя Пламеносному больше места для исследования. Тот, поднеся кусочек ткани к глазам, слегка повертел им, а затем, судя по лицу — глубоко задумавшись, сжал его в кулаке.
Дальнейшее вспугнуло златоглазую настолько, что она подскочила на ноги и замерла в паре шагов от скамейки. Она предполагала, что Альбрин может погрузиться в какое-нибудь состояние, схожее с трансом, а потом скажет что-то, что она, возможно, даже не до конца поймёт, но всё вышло иначе: как только пальцы Пламеносного накрыли собою осколок, приделанный к обрывку чёрной ткани, воздух вокруг него хлопнул и раздулся до состояния мерцающей сферы, в центре которой находился Альбрин; его волосы чуть приподнялись и застыли в таком положении, а глазницы наполнились ярким голубым сиянием, за которым совершенно перестали быть видны сами глаза. Моруэн же ощутила сильную вибрацию по всему телу, мгновенно встряхнувшую все её внутренности.
— Альбрин, — негромко позвала эльфийка, — Альбрин…
Пламеносный никак не реагировал на неё; его плотно сжатые губы даже не вздрогнули. Что треклятый осколок сделал с ним?! Златоглазой хотелось вырвать кусочек ткани из ладони эльфа, но то исчезающие, то вновь появляющиеся магические искорки, бегающие по поверхности сферы, не позволяли ей даже приблизиться к нему — она боялась, что соприкосновение с этой силой может просто-напросто убить её.
— Альбрин! — ещё раз попыталась Моруэн дозваться на него.
И снова — никакого ответа.
Сбросив с себя оцепенение, эльфийка, сама того не замечая, начала отступать — сначала маленькими шажками, а затем уже и вовсе скрылась за широкими цветущими кустами. Даже сквозь их листья пробивался исходивший от Пламеносного свет. Он словно бы гнал златоглазую вперёд: обернувшись спиной к Альбрину, оставшемуся сидящим на скамейке безо всякого движения, она бежала по тропинке в сторону ворот. Что ещё она могла бы сделать? Скоро ей нужно было идти в замок, чтобы выполнить задание — оставшись здесь, она могла бы попасть в большие неприятности. Вдруг кто-нибудь заподозрит её в чём-то? Так что всё, что ей оставалось, это поскорее покинуть это место.
Вздрогнув, когда мимо пронёсся источавший голубоватое сияние мотылёк, Моруэн, точно взмыленная лошадь, на всех скоростях выскочила за ворота и под недоумёнными взглядами стражников Учёного Дома поспешила скрыться среди прохожих на погрузившихся в потёмки улицах Аштирлота.