Погрузившись в порождённые этим залом переживания, Моруэн едва не вздрогнула, когда у неё за спиной неожиданно раздался чей-то голос.

— То, что нашу встречу здесь никак не назовёшь нарочитой, заставляет меня полагать, что она и впрямь не случайна, — произнёс он.

Златоглазая обернулась, подняла взгляд и посмотрела прямо в лицо рослому мужчине, в котором мгновенно узнала Пламеносного с Замкового Кольца — того самого, который вопреки своему обещанию так и не дождался её. Внезапность этой встречи не дала ей взъяриться так, как это случилось бы, будь она подготовлена к ней, но гнев всё равно взвился в её душе, подобно снопу искр, устремляющихся ввысь от разворошенного костра.

— Уйди, пока у тебя ещё есть возможность сделать это добровольно, — отрезала она вместо полагавшихся вежливых расшаркиваний.

Дерзость собственных слов подивила её — похоже, она ещё не до конца свыклась со своей новой ролью в обществе. В былые времена за такую выходку она бы получила самое малое — оплеуху, так что, памятуя об этом, она всегда старалась вести себя осмотрительно. Нынче же что-то переменилось; вероятно, потому, что эльфийка осознавала — ей хватит поднять руку, и любой ответ вместо неё примчится держать аруанкай. Небольшой соблазн поступить так промелькнул в саднящей от злости груди Моруэн, но место для разборок казалось крайне неподходящим — как бы она ни была зла на Пламеносного, Выставочные Залы не должны были пострадать.

— Я ждал тебя возле той беседки каждый день, — полностью проигнорировав её угрозу, сказал светловолосый парень, и в его обходительном изложении это действительно выглядело как признание; но эльфийка уже была сыта по горло двуличностью своих кристально чистых с виду соплеменников и чувствовала, что это станет оскорблением самой её сути, если она примет его слова за правду.

— Ты ведь понимаешь, что прямо сейчас ты не в беседке? — огрызнулась златоглазая.

— У меня есть свои обязательства, — будучи как всегда терпеливым с нею, ответил Пламеносный.

— Какие из них велят тебе разгуливать по выставкам? — не унималась Моруэн, с вызовом глядя ему в глаза.

Выговорив эти слова, эльфийка поняла: её злость черпала своё начало из глубочайшего огорчения, и, не имея возможности выместить всё это так, как ей хотелось бы, Моруэн пыталась хотя бы вызвать те же эмоции у того, кто так сильно задел её.

— Те же, что и все остальные, — немного помедлив, сказал парень, — проистекающие из моей клятвы Пламеносного…

Златоглазая ничего не хотела слышать ни о каких клятвах — ими ведь было так удобно прикрываться в любой ситуации, когда объяснить свой поступок ничем другим не получалось! Неубедительные оправдания Пламеносного лишь только ещё больше злили её. В какой-то момент, глядя на его вроде как искренне честное лицо, Моруэн поняла, что желает только одного: больше его не видеть — даже ни малейшей долечки минуты!

Притворившись, будто она не замечает недоумённых взглядов оставшегося в стороне Ривэна и присоединившейся к нему неизвестной ей девушки — судя по броши, также являвшейся повествователем, — златоглазая резво развернулась, но дёрнувший её за рукав Пламеносный вынудил её остановиться, прежде чем она успела сделать хотя бы шаг. Моруэн зло отдёрнула руку, высвобождаясь, и вцепилась взглядом в глаза настойчивого парня.

— Почему ты не дождался меня? — прошипела она.

Этот вопрос исторгнулся из неё будто бы самостоятельно — без согласия той частичной сдержанности, которую она до сих пор умудрялась сохранять. Ей требовался ответ; златоглазая имела слишком хорошую связь со своим внутренним «я», чтобы пытаться заняться самообманом, — она действительно нуждалась в том, чтобы узнать причину. «Возможно тогда, — думала она, — эти ужасные чувства пройдут». Они раздирали её каждый раз, когда кто-то обводил её вокруг пальца. В таких случаях Моруэн тяжело переживала обиду — она давила на неё так, словно сама эльфийка была в чём-то виновата. Прямо сейчас ей требовалось убедиться в том, что с ней самой всё было в порядке и что с ней поступили так потому, что сам Пламеносный был плохим человеком, а не она — какой-то не такой, как нужно, чтобы к ней относились достойно.

Быть может, это отразилось в её глазах, так как её собеседник, на миг склонив голову и протяжно выдохнув, признался:

— Меня неожиданно отозвали в замок. Приказа подобного толка я не волен ослушаться.

Для Моруэн это стало сюрпризом, и она не стала скрывать своего удивления, спросив:

— Но ты ведь говорил, что ты не королевский гвардеец…?

— И это правда, — подхватил её собеседник, вероятно, опасаясь, что если он промедлит с ответом, златоглазая успеет представить всё не в том свете. — Один из капитанов Хранителей Осколков отослал меня сюда для передачи важных сведений Его Величеству. Так как в общность Хранителей Осколков я не успел быть принятым, но клятву верности и служения династии Первых Королей всё же принёс, то теперь моим непосредственным господином является сам Его Величество. Его приказом я повинуюсь старшему капитану королевских гвардейцев.

Пока Моруэн обдумывала эту информацию, уйдя взглядом вглубь себя, Пламеносный вновь успел ухватиться за её рукав, таким образом привлекая к себе внимание и предотвращая её возможный побег.

— Я дал тебе слово, что помогу, — полушёпотом проговорил он, чуть наклонившись к ней, — и это слово я сдержу — если ты мне позволишь.

Вмиг стоявший напротив эльфийки парень предстал перед её глазами куда более важной персоной, чем она могла себе представить ещё при первой их встрече. Невзирая на то, что её гнев куда-то схлынул, уступая место желанию согласиться на его предложение, она, тем не менее, первым делом выпалила:

— Но какое тебе до меня дело? Я — простая девушка. С чего Пламеносному короля заниматься такими мелочами?

Она опасалась подвоха, скрытого в его речах и поступках, — это давали знать о себе немалочисленные оплошности из её прошлого, когда она слишком легко поддавалась лжи тех, кому ей хотелось довериться.

— Ты говоришь странные вещи, — с мягкой улыбкой, призванной смягчить её взбудораженное состояние, произнёс парень. — Я ведь Пламеносный. Король — мой господин, или же хозяин земель… Даже если я сам для себя — какая в том разница? Синее пламя принадлежит всем. Дело Пламеносных — служить; как в больших делах, так и в малых.

Моруэн с легко считываемой растерянностью смотрела на него. Да, она слышала подобное и прежде, но никогда раньше она не была так близка к тому, чтобы поистине поверить в это. В то же время изворотливый червь недоверия подтачивал её стремление пойти навстречу принятию этого.

— Так я могу помочь тебе? — спросил Пламеносный, видя её замешательство.

Осколок, тревоживший эльфийку, находился в кармане её штанов — она носила его с собой с тех самых пор, как побежала обратно к Замковому Кольцу в надежде во всём разобраться. От него следовало избавиться — так она считала, но до этого самого дня так и не придумала, каким именно образом. С одной стороны, ей хотелось сделать так, чтобы он канул в какое-нибудь место, способное полностью поглотить его, но, с другой, она не решалась на это, так как допускала возможность, что видения вновь возобновятся и кровавый призрак затребует у неё вернуть осколок — и тогда ей пришлось бы помучиться, так как нужный предмет оказался бы вне её досягаемости. Стало быть, хорошо, что она не успела его выбросить, — что-то во встреченном Пламеносном заставляло её полагать, что с его помощью эту проблему можно было решить наиболее надёжным и щадящим по отношению к ней способом.

— Да, — наконец согласилась Моруэн, отпуская остатки своей обиды.

Её собеседник был очевидным образом рад этому.

— Мы можем обсудить это во дворе или в другом месте, — предложил он.

В уме златоглазой всплыла картина двора Выставочных Залов, который она видела из окон, когда поднималась по лестнице и шла вслед за повествователем по коридору. Там, снаружи, было не так много людей, но укромных уголков она не приметила, а решение её вопроса требовало уединения.

— Лучше в другом месте, — сказала эльфийка и добавила: — Я бы не хотела обсуждать это у всех на виду.

Пламеносного её желание, похоже, нисколько не удивило.