— Мне кажется, Ваше Высочество, — чуть тише произнесла она, — что это был кто-то из гвардейцев Его Величества.

Элштэррин пошевелила пальцами, которые ранее сплела и держала спрятанными под столом. Принцесса чувствовала тягу задать множество вопросов по поводу всего услышанного, но даже больше этого ей хотелось действовать. Она полагала саму себя очень решительной, а выпитое вино и лёгкая атмосфера подкрепили в ней это чувство, поэтому, вглядевшись в глаза Имриль, она перевела взгляд к двери, пустив его по-над её головы, и сказала:

— Это нетрудно выяснить. — После чего, подняв голос, позвала: — Стража!

Беспрестанно сопровождавших её гвардейцев принцессе на этот раз удалось выпроводить за пределы помещения, в котором находилась она и её подруги, и теперь одна их половина разместилась в коридоре, а другая — на длинном балконе за единственным окном, с уличной стороны поросшим цветущим, вьющимся растением, что позволило Элштэррин на время отстраниться от их надзора.

— Ваше Высочество!.. — только и успела выпалить смущённая Имриль — но было слишком поздно, так как один из гвардейцев уже успел войти в комнату и остановился в нескольких шагах от них, ожидая распоряжений принцессы.

Элштэррин отдавала отчёт своему немного размякшему состоянию, а потому преобразилась, стоило только приоткрыться двери, — и встретила закованного в латы гвардейца с видом, подобающим представительнице династии Первых Королей. Впрочем, прежде чем заговорить с ним, Её Высочество опустила взгляд на Имриль. Та отчего-то замешкалась, и сидевшая рядом Эдаррин наклонилась чуть вбок, чтобы оказаться поближе к ней, и тихонько шепнула, почти не поворачивая головы:

— Как он выглядел?

Обычно не склонная слишком долго испытывать стеснение, Имриль продолжала молчать, пока не встретилась взглядом с принцессой.

— Очень светлые волосы до груди — но не такие светлые, как у меня, — всё же решилась заговорить она, и с каждым словом её голос приобретал всё больше уверенности, — ясные карие глаза… И алаварский говор, как мне показалось.

Договорив, Имриль переглянулась с остальными девушками, а Элштэррин одобрительно кивнула головой, сохраняя нейтральное выражение лица, и подняла взгляд на стоявшего возле входа воина.

— Среди королевских гвардейцев есть такой человек? — спросила она.

На несколько секунд установилась волнительная тишина, после чего наконец прозвучал ответ:

— Да, Ваше Высочество.

Собравшихся леди это явно обрадовало, и Имриль в том числе, хотя, судя по её встревоженному выражению лица, она не знала, стоит ли ей сейчас обрадоваться или засмущаться ещё больше.

— Позови его сюда, — сдержанно-повелительным тоном приказала заметившая это принцесса.

Гвардеец, вместо того чтобы тут же отправиться выполнять свой приказ, вдруг сказал:

— Ваше Высочество, я должен предупредить, что в настоящем времени он может выполнять другое поручение.

Элштэррин не разозлилась, но услышанное ей отнюдь не пришлось по душе. Она не считала королевских гвардейцев игрушечными солдатиками — вопреки мнению прадедушки о ней, — но в данном случае, когда дело не касалось ничего объективно слишком серьёзного и принцесса не выдирала Пламеносного с поля боя, чтобы он разделил с ними парочку бесед за чаепитием, она не ожидала каких-либо возражений. Испытав некоторое негодование, она хотела поначалу повторить сказанное слово в слово более требовательным тоном, но вовремя остановила себя. Во-первых, это было бы чрезмерно грубым для леди её положения, а во-вторых, если бы она попросту повторила то, что уже говорила, это не ответило бы на замешательство гвардейца и не сняло бы возражений с его стороны. «Когда Вы отдаёте приказы, — когда-то учили её, — они не должны оставлять места каким-либо вопросам. Когда говорит тот, кому дана власть приказывать, он делает это предельно ясно — и потому большое искусство сокрыто в том, как обращаться с теми, кто Вам подчинён».

— Если в настоящем времени он не выполняет поручение Его Величества или не занят каким-либо другим делом, являющимся отражением королевской воли, пусть он отложит это — или же пусть кто-то другой заменит его. Я же изволю видеть его прямо сейчас, — сумев сдержаться, ответила Элштэррин.

Гвардеец прижал кулак к левому плечу, кивнул и вышел за дверь, и казалось, что вся атмосфера в комнате лишилась той напряжённости, что царила в ней ещё мгновение назад. Единственным напоминанием этому была сама принцесса, всё ещё сохранявшая выраженную представительность высокорожденной особы, но она была уверена, что вскоре ей вновь удастся расслабиться и вечер вернётся к тем настроениям, что преобладали до этого.

— Я — ваша принцесса, — поясняя произошедшее, сказала Элштэррин, — а вы — мои придворные дамы. Заботиться о вас — мой долг.

Это не было голословным заявлением. Прадед так часто напоминал ей о том, что в будущем ей предстоит стать правительницей эльфийских земель, что принцесса порой не просто задумывалась об этом, а выстраивала самые настоящие планы. Одним из первых дел, которыми она должна будет заняться, станет возрождение королевского Двора. Теперь он представлял собой совсем не то, чем являлся ещё несколько поколений назад. Элштэррин знала об этом из книги, найденной ею в частной королевской библиотеке некоторое время назад: она называлась «Жёлтые кувшинки возле ворот» и была, по сути, описанием событий из жизни одной из предшественниц Её Высочества, написанным её собственной рукой. Содержавшаяся в ней информация сильно вдохновила принцессу; с тех пор, как почти все оставшиеся члены их семьи погибли во времена Второй войны с Антар Ша, столичный замок опустел — здесь оставались только они с прадедом, их прислуга, назначенные королём должностные лица и немногочисленные гости, в числе которых были также леди, ныне сидевшие с Элштэррин за одним столом. Но попавшаяся ей книга рассказывала о совсем другой атмосфере, царившей в этой огромной постройке, что в те годы полнилась жизнью. Здесь жило огромное количество избранной представителями королевского семейства знати, юные принцы и принцессы имели возможность расти и обучаться вместе со своими ровесниками, в замок постоянно приглашались люди искусства, и устраивались всевозможные мероприятия, начиная от любопытнейших маленьких собраний и заканчивая большими празднествами. В ту пору в замке никогда не бывало скучно, а от разнообразия происходившего кружилась голова. Элштэррин завидовала своим предкам и мечтала о том, что когда-нибудь ей удастся вернуть в королевский замок ту обстановку, которая в данное время казалась безвозвратно утраченной.

— Обращайтесь ко мне, если вам будет необходима моя помощь, — добавила она и почувствовала себя очень гордой за то, что могла не только сказать нечто подобное, но и при случае осуществить.

Её придворные дамы ответили простым, но прочувствованным «спасибо» и замолчали, поочерёдно налетев на закуски, и только Амалиссия, пригубив вино, подозрительно сверкнула глазами. Принцесса задержала на ней свой взгляд, и светловолосая красавица, посчитав это приглашением к действию, вдруг сказала:

— Я знаю один секрет и утаю его, только если мне заплатят другим секретом.

Она снова поднесла к губам свой кубок и отпила чуток, выглядя при этом таинственно и задорно — а потому будучи больше похожей на ларец с блестящим ключиком, вставленным в скважину, нежели на сундук со сложным механизмом, который простому человеку ни за что не разгадать. Её вид и произнесённые слова тут же расшевелили остальных леди, а так как Амалиссия не глядела подолгу ни на кого в частности, то каждая заволновалась о себе и потому оказалась полностью вовлечена во всё это дело.

— А как нам узнать, что он стоит того? — спросила Имриль, которая сегодня, казалось бы, уже рассталась со своим наиболее хранимым секретом.

Амалиссия слегка пошевелила кистью, заставляя вино в кубке закружиться в медленном водовороте, и ответила, взглянув на неё:

— Я раскрою одну деталь: мой секрет связан с цветами дикой моркови.